Не будите спящего спинорога - Тим Дорси

Не подозревая, что по офисам уже распространились слухи про «Дамокл консалтинг», Джим пожал плечами, вернулся на работу и написал прекрасный образчик отчета.

На другое утро секретарь сообщила Джиму, что его ждет новый офис-менеджер, Бойки Перес. Джим поднялся по лестнице и постучал в дверь красного дерева с новой латунной табличкой.

— Входите.

Джим просунул голову в дверной проем.

— Вы хотели меня видеть, мистер Перес?

— Присядьте, Джим. Зовите меня Бойки. — Менеджер взял отчет Джима, исчерканный красным фломастером. — Нужно кое-что подправить.

— Что, например?

— Об отношениях между сотрудниками.

— Но как показывает мой опыт…

— И раздел об увеличении рабочих мест на производстве…

— Понятно, я…

Перес зачеркнул еще что-то и поднял глаза.

— Нужно уволить как минимум восемьдесят человек.

— Что? Бред какой-то! — возмутился Джим. — Сотрудников у них и так не хватает, вплоть до того, что нарушается техника безопасности. Я все внес в отчет.

Перес положил бумаги на стол.

— Ваши идеи нам не годятся.

— Я где-то ошибся?

— Нет, все совершенно верно. Но, видите ли, еще до звонка нам фирма уже знала, что ей нужно.

— Как это?

— А вот так. Предположим, компания хочет продать акции другой компании. По платежкам проходят слишком большие суммы. Чтобы снизить стоимость акций, необходимо убрать X рабочих мест. Тут приходим мы, рекомендуем убрать X рабочих мест и пишем отчет, где подтверждаем это заключение.

— Сотрудники, наверное, возмущаются.

— И даже очень.

— Раз все уже решено, при чем тут мы?

— Про офисное бешенство [3] слыхали?

Джим кивнул.

— Не знаю, известно ли вам, но на самом деле наша компания предлагает не консультации.

— А что?

— Мы снижаем агрессию на рабочем месте. Офисы Америки накалены до предела. Работодатели не могут распоряжаться судьбами людей. Они боятся, что их застрелят или изобьют. Моральное разложение страны, если хотите. Наша роль — дать руководителям высшего звена возможность сказать: «Послушайте, я не хотел вас увольнять, такова рекомендация консультантов!»

— То есть мы добровольно подставляемся? Перес улыбнулся.

— Именно так нам удалось обогнать всех конкурентов. А еще мы очень много экономим на обучении персонала. Мы не имеем ни малейшего понятия о консультировании. И даже не пытаемся понять, чем вообще занимаются клиенты.

— И кто же мы после этого?

— Про нас даже есть пословица: «Кто не умеет работать — учит. Кто не умеет учить — консультирует».

— Значит, теперь я должен…

— Принимать огонь на себя. Как эти штуки, такие обманки, которые истребитель выбрасывает, чтобы сбить с толку ракеты…

— То есть я дипольный отражатель?

— Отражатель.

— И что в этом хорошего?

— Деньги. Дают — бери, бьют — беги.

Глава 15

Работа у Джона Милтона была препаршивая.

Так считали все: и строители, что смолят майамские крыши под июльским солнцем; и специалисты по дренажным работам в отстойниках; и электрики, которые чинят линии электропередач под дождем; и служащие аэропорта, обыскивающие полость рта и прямую кишку. И те бедолаги, которых каждый матч тузят баскетболисты-комики «Гарлемские бродяги». И бессловесный персонаж из «Стар Трека», который спускается на враждебную планету вместе с Керком, Споком и Боунсом… Все в один голос утверждали: «Эх и паршивая же у тебя работенка!»

Джон работал в школе учителем на замену.

Он старался как мог — но трудно сеять знания и добродетель в детишках, которые отбывают условный срок, носят на щиколотках полицейский прибор слежения и на занятиях пытаются его взломать.

Джон жил на западе Тампы в крошечной квартирке с видом на на задний двор универсама. Квартира находилась в одном из старых трехэтажных домов, реликтов пятидесятых, с бледно-голубой отделкой и табличками с надписями курсивом. К сожалению, прочность этих построек не пережила их популярность; скромный старомодный квартал стал буквально опасным для жизни. Вся зелень давно погибла, стены до второго этажа были покрыты копотью, а прямо под ними теснились дешевые седаны, из которых капало масло, тормозная жидкость и всякая автохимия. Все это сочилось в ливнестоки через фильтр из окурков, разбитых пивных бутылок и использованных телефонных карточек. Табличка на доме Джона гласила: «Великолепные акры».

Заводной будильник сработал в шесть. Если вызовут на замену, то только в следующие полчаса. Если нет — можно снова ложиться спать. Джон подошел к входной двери, выглянул в глазок, снял засов и забрал газету. Встав посреди тесной кухни, он грыз тост без масла и читал о том, что в южной Флориде появились новые фонари из алюминия, которые ломаются, если в них врезаться, и предотвращают смертельный исход, и что некоторые наловчились сбивать их специально, увозить и сдавать в металлолом.

Телефон все-таки зазвонил.

Джон вошел в здание Тампской средней школы и направился в класс. Из офиса высунул голову директор.

— Джон, поговорим.

Джон сел перед директорским столом.

— Джон, у нас жалоба. Звонили родители. Вы говорили вчера ученику «заткнись на хрен»?

— Что?

— Я хочу услышать правдивый ответ на простой вопрос. Было или нет?

— Ну, было, — ответил Джон. — Вообще-то цитата вырвана из контекста. Я сказал: «Убери нож, сядь и заткнись на хрен!»

— Джон, подобные выражения в классе недопустимы. В школе вступила в действие программа нулевой толерантности.

— Вы шутите, да?

— Нулевая толерантность значит толерантность, равная нулю. Будет проводиться расследование. Временно вы отстранены от работы.

— А как же нож? Что полиция сказала на это?

— Другие ученики ничего не видели.

— Я видел.

— Поскольку вы нарушили программу нулевой толерантности, ваша версия событий во внимание не принимается. Хотите копию приказа?

Джим промолчал.

Директор опустил глаза и стал перебирать какие-то бумажки, показывая, что беседа закончена.

Джон побрел из школы как в тумане. Дома он открыл рекламную полосу газеты и позвонил по объявлению, где приглашали желающих мыть судна в тюремной больнице.

Джона спросили, чем же он занимался раньше, если готов на такое. Джон ответил.

— Ну и паршивая работенка!

Теперь, мол, понятно, почему Джон уволился. Джон объяснил, что не уволился, а отстранен за то, что использовал ругательное слово, обращаясь к вооруженному ученику. Они сказали, мол, извините, в таком случае мы не можем взять вас на работу.

Джон не унывал. Он сидел на телефоне почти весь день, и упорство наконец было вознаграждено. Бывший учитель надел свой лучший костюм из синтетической ткани и отправился через весь город на собеседование. Вскоре он пожимал руку новым работодателям.

На следующее утро Джон вошел в сияющее чистотой офисное здание «Консолидированного банка» и снял пиджак, под которым оказалась нарядная белая рубашка с короткими рукавами. Подошел к своему окошку и убрал табличку «Обращайтесь в соседнее окно».

— Чем могу вам помочь? — спросил Джон.

Человек, стоявший в очереди, поспешил к его окошку.

Джон обнаружил, что ему нравится работа кассира. Каждое утро он любовно протирал стекло специальным моющим средством и бумажными полотенцами, следил, чтобы стопки банкнот разного достоинства смотрели в ящике в одну сторону, менял стержни в привязанных к окошку ручках и наполнял вазочку леденцами.

Вскоре Джон привык к банковскому распорядку. Утром приходили пенсионеры, после обеда — бизнесмены. Обсыпанные опилками строители — к полудню пятницы. Самые богатые вообще не становились в очередь, а сразу шли в офис к старшему вице-президенту, который приглашал их на обед.

Постепенно Джон запомнил имена постоянных посетителей, а те прониклись к нему доверием настолько, чтобы рассказывать о проблемах со здоровьем. Джон умел слушать. Другие кассиры просто притворялись, а сами считали деньги — улыбались и кивали, услышав страшную новость, и мрачнели, когда клиент шутил. Выражение лица Джона всегда соответствовало случаю.

Внешность Джона также внушала доверие. Брюки цвета хаки, кожаные мокасины и одна из десяти идентичных белых рубашек с короткими рукавами. Подтянутый, чуть моложе пятидесяти, с шапкой жирноватых каштановых волос. Старательный, всем довольный, лояльный по отношению к компании, не карьерист. Короче говоря, идеальный рядовой.

— Доброе утро, миссис Глэдстоун! Как вы сегодня?

— Колит замучил!

— Сочувствую.

— Врачи ничего не соображают!

— Это точно.

— Вот сейчас опять колики.

— Очень жаль…

— Вы женаты?

— Свободен как птичка.