Ричард Длинные Руки — эрбпринц - Гай Орловский

Сам рыцарь выглядит не просто бывалым воином, а очень бывалым и очень опасным.

Он поймал мой взгляд, проехал, я все еще смотрел ему в спину и не успел отвести взор, когда он быстро оглянулся. Наши взгляды встретились.

Я не успел сдвинуться, как он моментально перенес ногу через седло и соскочил на землю. Я напряг мышцы, когда он быстро пошел ко мне, рослый, поджарый, налитой настоящей мужской силой, что уже сейчас просит выхода.

Глава 9

Я чувствовал приближение опасности и в то же время непонятное возбуждение: где-то уже видел это лицо со множеством шрамиков, короткие седые волосы, что спускаются по краям головы, захватив щеки почти до самых глаз, а дальше это все называется уже бородой.

Он заговорил издали:

— Мое почтение, сэр… Меня зовут Родут, барон Родут. Мне показалось ваше лицо знакомым.

Голос его звучал сильно, звучно и тоже странно знакомо. Я всмотрелся в его лицо, а он остановился и ждал с нетерпением в глазах. Шрамы и шрамики все мелкие, но чувствую, вовсе не потому, что острое железо едва касалось его лица. Он весь как будто вырезан из старого крепкого дуба… если не крепче.

— Странное чувство, — признался я, — но у меня тоже такое же… Хотя могу сказать твердо, мы с вами никогда не виделись.

Он чуть наклонил голову.

— Да, сэр, я бы вас тоже не забыл… Но, может быть, вы меня видели как-то где-то, а потом забыли?

Я покачал головой.

— Нет, такого рыцаря я бы не забыл. Кроме того…

— Сэр?

— У меня прекрасная память, — сказал я нехотя. — Запоминаю все.

Он кивнул, не сводя с меня взгляда.

— Сэр, позвольте угостить вас в этой таверне? Может быть, за чашей хорошего вина, если такое отыщется, мы все же разгадаем суть этого странного ощущения.

Бобик проскользнул следом за нами в харчевню, помещение наполовину пусто, зато густо и смачно пахнет бараньей похлебкой. Народ занят жратвой и вином, все насыщаются спокойно, но с рассчитанной осторожностью, как принято в незнакомых местах, где останавливается множество проезжающих: не орут, не откидываются на спинку сиденья и не разглядывают вызывающе входящих или сидящих за другими столами. Так можно делать только в своей деревне, где знаешь каждого, как облупленного, а здесь могут попасться такие, что сразу и с большим удовольствием собьют рога.

Потому мы прошли к свободному столу, не особенно привлекая внимание, хотя два таких рослых воина, пусть и в затрапезной одежке, всегда находятся на перекрестье взглядов.

Бобик сразу же устроился под столом, а барон Родут тяжело опустился на лавку, всхрапнул, как конь, явно недовольный, что перед ним не выстроились слуги.

Я не успел слова сказать, он повел ладонью над столом, там появились две тарелки, два кубка и большой ломоть черствого хлеба.

Я дернулся в изумлении, а барон в нетерпении оглянулся в сторону кухни.

— Ползают, — прорычал он злобно, — как черепахи… Сжечь бы их всех…

Его руки уже ломали хлеб, посыпали крупной солью, а пожирал он с жадностью, словно неделю питался только водой из ручья.

— Не обращайте внимания на пустяки, — ответил я и, тоже проведя ладонью над пустыми тарелками и кубками, сосредоточился изо всех сил. — Люди… есть люди.

Он не охнул, но застыл на мгновение и вперил взгляд в ломти мяса на тарелке, а затем осторожно взял кубок с вином.

Я улыбнулся, вскинул свой на уровень глаз, отпил до половины и поставил обратно.

— Сэр, — сказал он пораженно, — не зря я на вас обратил внимание.

Бобик под столом ухватил брошенный ему кусок мяса, довольно заурчал.

Вино в кубке барон осушил до дна, ни мало не беспокоясь, что оно волшебное или может быть вообще отравленным. Лицо чуть порозовело, а глубокие складки тревоги малость разгладились.

Я посматривал на него время от времени, стараясь вспомнить, кого же напоминает его лицо. Странное ощущение, где-то уже видел, но где, где…

Он ухмыльнулся.

— Вижу, вы тоже…

— Барон?

— Я присматриваюсь ко всем в пути, — объяснил он, — и научился непростых людей отличать от простых быстро.

— Все мы непростые, — пробормотал я, — хотя иногда становимся проще некуда.

Он тяжело вздохнул.

— Я так надеялся, что хоть на этот раз мне повезло.

— В чем, дорогой барон?

— Что вы узнаете меня, — ответил он. — Хотя на самом деле, конечно, не меня… Ваше здоровье!

— Барон?

— У меня есть брат, — объяснил он. — Брат-близнец. Я пытаюсь разыскать его вот уже пятьдесят четыре года.

Я тихонько охнул.

— Ничего себе? Сколько же вам, барон?

— Семьдесят четыре, — ответил он с мрачной гордыней. — Из них пятьдесят лет в седле.

— Это достойно, — ответил я. — Я еще не встречал такую любовь к брату!

Он недовольно дернул щекой.

— Здесь не любовь… Какая любовь, если я его вообще не видел? Нас разлучили во младенчестве. Говорят, еще когда лежали в колыбели, то могли, забавляясь, двигать мебель по комнате! Однажды я перенес корову на вершину колокольни всего лишь силой желания.

Я дернулся, представив себе такую мощь.

— Прирожденный маг?

Он отмахнулся.

— Нет, просто у нас есть сила. Одна на двоих.

— Господи, — сказал я искренне, — никогда о таком не слышал!

Он поморщился.

— Если бы мы тогда не были младенцами и умели скрывать свои умения!..

— И что случилось?

Он со злостью ударил кулаком по столу.

— Как только взрослые поняли, что наша сила возрастает стократ, когда мы рядом, нас тут же разъединили. Уже потом я узнал, что вот так прямо в колыбелях обоих развезли на противоположные края света!.. И теперь уже нет в живых тех, кто это сделал.

Я спросил с сочувствием:

— И вы начали искать брата?

Он ответил с яростью:

— Возможно, он тоже меня ищет!..

— Барон, — сказал я с сочувствием, — но вы все равно владеете огромной мощью! Вы сильны и абсолютно здоровы, а другие в вашем возрасте уже не покидают кресла с теплым пледом… А еще ваша способность творить посуду и пищу… Уверен, это не все…

Он отмахнулся.

— Конечно, не все! Но это жалкие крохи. Будь мы с братом, я смог бы двигать горы, поднимать дно морей, а любые армии превращать в пепел одним движением мизинца!.. Потому я так страстно добиваюсь… Но удалось так мало!

— Но все-таки добились?

Он отрезал хрипло со сдержанной яростью:

— За эти долгие годы надежд и страданий я выработал и развил в себе только повышенную сверхчувствительность. Теперь смутно ощущаю, в какой стороне находится мой брат!..