Десятый принц - Юрий Иванович

– Десятый! – рявкнуло прямо в ухо. – Твои показатели, идиот, будут самыми худшими, если станешь отвлекаться на каждый кусок валяющегося мяса!

Астаахарский словно наткнулся на взгляд здоровяка, который никак не мог выбраться из щели между бетонными плитами. Глаза его словно говорили: «Топай дальше! Я сам справлюсь!» Но Фредди только щекой покривил и ухватил пострадавшего за пояс. Выдернул, помог откатиться на ровное место, и Шестой, даже не восстановивший дыхание, прохрипел:

– Накажут! Беги!

– Плевать… – ответил землянин с таким же надсадным хрипом. – «Единичка» только бодрости придаёт…

И в самом деле, в таких условиях ожог боли вдоль позвоночника взбадривал не хуже ведра холодной воды. Да и потом, затихающая боль никак бы не позволила просто лечь на землю или расслабиться сидя.

Как ни странно, наказания за остановку не последовало. А может, Эйро отвлёкся на других нерадивых, срывая голос на них, и позабыл про инцидент с явной остановкой? Но как бы там ни было, дальнейший путь Десятый проделал рядом с Шестым. А точнее говоря, это Шестой, нагнавший постепенно землянина, так и держался с ним рядом. Судя по взгляду, сам хотел отблагодарить за помощь таким же поступком.

Победителями на финише оказались совершенно неожиданно для всех, Девятый и Четвёртый. Если индус как-то выглядел поджаро и мускулисто, и его выносливость не вызывала сомнений, то один из самых молодых в десятке смотрелся моральным хлюпиком, да и в тестовом тоннеле он показал себя, судя по критике сержанта, чуть ли не хуже всех. Но если судить по результатам пройденной полосы, напрашивался простейший вывод: парнишка, похоже, «чистый» спортсмен. То есть двигаться, прыгать и бегать – это его стихия. А вот вида крови он наверняка боится. Да и пауки со змеями – ему вряд ли по зубам. Недаром прозвучало утверждение, что он сам побоится у себя на щеке комара прихлопнуть.

Единственное, что несколько омрачило Девятому радость победы, так это пятна разной жирности и сладости, расплывающиеся вокруг карманов. Несмотря на всю свою ловкость, он тоже не сохранил припасы, бережливо припрятанные во время обеда. А выкинуть на первых метрах дистанции попросту не сообразил.

Именно над этим фактом сошедший на землю сержант язвительно насмехался, когда линию финиша на полусогнутых ногах пересекали остальные воины десятка:

– Да тебе не в солдаты идти, а в интенданты! Целый обоз провианта на себе решил пронести! Никак товарищей хотел покормить на привале?..

– Так точно, господин сержант! – моментально вставил свой ответ Джаяппа, хотя наверняка понимал, что вопрос чисто риторический, издевательский. – Поддержка продуктами товарищей по оружию – залог и преддверие разгромной победы над врагом!

– Вона как! – подивился мучитель. – Да ты не только снабженцем хочешь у нас устроиться, но и штатным философом…

Он скорей утверждал, чем спрашивал, но и тут раздалось бойкое:

– Так точно, господин сержант! Готов служить философом и бить врага словом, которое страшнее, чем обычное оружие!

– М-да! – теперь уже Эйро озадачился всерьёз. – В самом деле, страшное оружие. Этак ты и меня переговоришь… – и тут же резко, с нажимом продолжил: – Поэтому! Отвечать отныне будешь только после конкретного разрешения говорить. И даже не смей пикать «Так точно!». Если понял, просто молчи и смотри на меня преданными глазами.

Стало понятно, что сержант не потерпит конкурента на поприще словоблудия. Тем более такого шустрого и скороговорчивого. Возле такого не порассуждаешь, вмиг засыплет спорными цитатами, древними высказываниями и замысловатыми банальностями.

Как следствие, Девятому так и пришлось смотреть на начальство требуемым взглядом, в котором тем не менее просматривалось одновременно и торжество и укор. Мол, я тебя в любом споре раскатаю, и ты сейчас просто силой своей власти рот мне затыкаешь.

Кажется горлопан это понял, потому что нахваливал Четвёртого несколько обозлённый и раздосадованный:

– Оказывается, ты не настолько молокосос, как просто маменькин сыночек! В следующий раз только попробуй в тестовом тоннеле проявлять слабость, щепетильность к разным уродам и к природе, Матери нашей! Так и будешь в наказание ходить в рваной форме, да ещё и от меня несколько зуботычин схлопочешь! – после чего обратил внимание и на всех остальных, рассердившись ещё больше: – Нельзя стоять, как стадо баранов, если вам это не приказано! Только строем или в линию! Тем более что она ещё и с номерами… Построиться! Сделаем разбор полётов!

Ну и начал указывать ошибки, слабости и упущения каждого принца. Сам подобный разбор не укладывался в голове из-за своей бессмысленности. Что можно вдолбить в головы уставшим, отупевшим от водопада новых эмоций людям? Лишь Девятый с какого-то бодуна взбодрился умственно и решил оспорить пальму первенства лучшего философа Полигона. Остальным было глубоко фиолетово, где они не так падали и почему они так медленно ползали. Как позже оказалось, зря.

Критика тяжёлым катком прошлась по всем. Причём грубая и ругательная, что оставалось только удивляться, как не дошло до физических наказаний. Сержант всё распалялся и распалялся, наверное, осознавая, что его слушают, но не слышат, и пока добрался до последнего в строю, уже слюной брызгал от бешенства.

Вывалил на Фредерика все свои замечания, словно считывал их с не видимого никому списка, указал на все его слабости физического плана, а в финале выволочки чуть сбавил тон и коварно поинтересовался:

– Так почему ты замедлился в движении и отвлёкся на Шестого? Тебе наплевать на мои советы?

– Не наплевать, господин сержант, – ответил землянин, – просто поддержка товарищей по строю – основной постулат в любой уважающей себя общности военных.

– Надо же! – Эйро резко развернулся ко всему строю. – А что думают по этому поводу остальные? Правильно поступил Десятый, помогая Шестому?

Тут же начал что-то говорить Девятый, но неожиданно получил от сержанта мощнейший удар в солнечное сплетение и откатился метра на три в тылы шеренги. А мучитель продолжил орать:

– Руку! Надо поднять руку для показа того, что готов ответить! Тем более когда вопрос задаётся всем! – выждал паузу, не обращая внимания на корчащегося индуса, дождался нескольких поднятых рук и выбрал:

– Третий, отвечай!

– Нет, не правильно… господин сержант! – со спесивой улыбкой заявил наследник империи Эрлишан.

– Поясни почему?

– Потому что Десятый обязан опекать и помогать самому ценному и титулованному соратнику в строю. То есть мне. А Шестой таковым не является. И в любой армии любого мира этот закон неоспорим: спасти в первую очередь главнокомандующего!

Эйро зашагал к центру строя, при этом меняя тон на рассудительный и спокойный:

– Ага, значит, все остальные в десятке обязаны присматривать за тобой и в случае чего даже нести тебя на руках?

– Несомненно!.. Господин сержант… Иначе – никак!

По интонации Третьего было понятно, что он дерзит, издевается и пытается унизить окружающих. Но в то же время он выражался верно, правильно, ошибок в обращении не делал и вроде как наказания не заслуживал. А вот как он расставлял ударения, как играл интонацией – это уже совсем меняло сказанное. Хотя формально ничего наследник империи Эрлишан не нарушил и обид не нанёс. Словно напоминая одно спорное утверждение: «Слова ваши, а музыка – моя!»

Эйро Сенато́р это прекрасно понял и развёл бессильно руками:

– Ладно, будем воспитывать дальше… – и резко сменил тон: – Во время очередного этапа тренировок – за лень, ошибки в направлении и уклонения от заданий буду взбадривать «двоечками». Так что старайтесь, лопухи безмозглые!.. Слушай команду! На преодоление полосы препятствий бегом… марш! На этот раз трое последних зарабатывают наказание «четвёрочками»!

Только четверо из десяти успело за две последующие секунды преодолеть линию старта. Остальные свалились от боли наказания номер два. Ад продолжался.

Сцена 7

От супруги, тем более любящей, что-либо скрыть практически невозможно. Она уже по первым словам, по настроению и даже по походке узнаёт или догадывается, если у мужа что-то случилось. Вроде всё сделал правильно: вошёл как всегда, бросил «Привет» и сразу же поддался на игру с младшей дочуркой. Тут и старшая примчалась, и, как обычно, с ней начался диалог о том, что она сегодня сделала и какие новые знания получила. Интересно общались, весело, иногда смеялись.

Поэтому Фредди не сразу обратил внимание на супругу, которая стояла чуть осторонь и тщательно к нему присматривалась. А увидев, разнервничался, у него покраснели уши и стал страшно чесаться нос. Чем и выдал себя окончательно.

Принцесса Луара уселась рядом, выдержала нужное время, после чего строго наказала дочерям:

– Идите переодеваться к ужину, до приема пищи осталось только пятнадцать минут! – малышки покривились, протянули ещё минутку, а потом всё-таки ушли в сопровождении гувернантки. И только оставшись наедине с мужем, Луара поинтересовалась повреждением на лбу: