Убийцы смерти - Джеймс Роллинс

Укрываясь за зданием, Уэйн осторожно осмотрел винтокрылую машину.

Это был штурмовой вертолет «Ми-28» «Ночной охотник». Такер узнал его с первого взгляда. «Ми-28» мог нести на наружной подвеске до пятидесяти ракет и реактивных снарядов и, кроме того, был вооружен 30-мм автоматической пушкой.

Однако на этом «Ночном охотнике» не было ни красных звезд Российских ВВС, ни вообще каких бы то ни было опознавательных знаков. Он был просто раскрашен в серо-черный камуфляж. Такер с такой раскраской еще не встречался. Возможно, вертолет принадлежал ФСБ — в прошлом это ведомство было известно как КГБ. Но что такая могучая боевая машина делает здесь, в этой глуши?

Такер предположил наиболее вероятный ответ.

«Ищет меня».

Из-за хвоста с рулевым винтом показались два человека. Один был в военной форме, другой — в гражданской одежде.

Такер поспешно отступил за угол здания — но только после того, как различил эмблемы на петлицах военного. Красная звездочка на черном щите.

Он ошибался.

Эти люди были не из ФСБ, а из ГРУ, Главного разведывательного управления российского Министерства обороны. Для проведения тайных операций ГРУ привлекало солдат спецназа — элитных бойцов войск специального назначения.

«Если они охотятся за мной…»

Такер поспешил обратно, понимая, что ему необходимо как можно быстрее убраться отсюда — и что он должен срочно связаться с Рут Харпер.

19 часов 55 минут

Такер бродил по улицам, пока не нашел оживленную пивную. Неоновая вывеска над дверью была на русском языке, но раскатистый смех и запах пива сами по себе служили отличной рекламой заведению.

Почему бы не начать здесь?

Убедившись в том, что протез во рту на месте, Такер собрался с духом и толкнул дверь.

Стена душного воздуха, насыщенного табачным дымом и человеческим по́том, ударила его в лицо подобно кулаку. Чужая непонятная речь была обильно приправлена громкими смешками и — явно — крепкими ругательствами. Никто не обратил на вошедшего никакого внимания.

Ссутулившись, Такер начал пробираться сквозь толпу к стойке. Обильно жестикулируя и время от времени невнятно мыча сквозь протез, он наконец оказался перед длинным столом из сучковатых сосновых досок.

Словно по волшебству, бармен тотчас же заметил нового посетителя и поспешил к нему. Он рявкнул что-то — как предположил Такер, попросил его сделать заказ.

В ответ Уэйн пробормотал что-то неразборчивое.

— А?

Откашлявшись, Такер забормотал снова.

Перегнувшись через стойку, бармен приложил руку к уху.

Уэйн приоткрыл рот чуть шире, показывая самодельные «брекеты», затем изобразил удар кулаком в подбородок и закончил все усталым пожатием плечами.

Бармен понимающе кивнул.

Такер ткнул большим пальцем в кружку пива в руке соседа. Через мгновение перед ним самим с грохотом опустилась такая же, с поднимающейся через край пенной шапкой. Протянув несколько мятых рублей, Такер убрал сдачу в карман.

Его захлестнула волна облегчения. Если никто не будет стремиться к более близкому общению с ним, возможно, его уловка увенчается успехом.

Неловко потягивая пиво «разбитым» ртом, Такер осмотрел зал, ища военных. Здесь их было человек десять, но, судя по состоянию формы, все они уже давно уволились в запас. В России многие бывшие военные после ухода со службы продолжают носить форму, — отчасти по необходимости, отчасти для придания себе большего социального статуса. Простые люди нередко вручают ветерану монету или угощают его выпивкой. И дело не только в сострадании, но и в чувстве самосохранения. По возможности лучше избегать голодающих, нищенствующих профессиональных убийц, разгуливающих по улицам.

Удовлетворившись тем, что в пивной нет сотрудников ГРУ, Такер вернулся к своей главной задаче: выбраться отсюда и попасть в Пермь. Он искал тех, кто мог иметь какое-то отношение к местной авиабазе. Но в открытую ему в глаза ничего не бросилось. Возможно, проблему придется решать иным способом…

— Красивая у вас собака, — вдруг произнес по-английски у него за спиной хриплый голос.

Обернувшись, Такер увидел коренастого мужчину лет шестидесяти, с длинными седыми волосами и всклокоченной бородой. Его голубые глаза горели проницательным огнем. По-английски он говорил сносно, но с сильным акцентом.

— Э? — пробормотал Такер.

— А, вижу, — продолжал незнакомец. — Так, дайте-ка предположить, вы странствующий профессиональный боксер.

С гулко колотящимся сердцем Такер оглянулся вокруг. Похоже, никто из присутствующих не обращал на них внимание.

Неизвестный поманил Такера, и тот склонился к нему.

— Я сразу понял, что вы не русский, друг мой. Я слышал, как вы в церкви разговаривали со своей собакой. Вам лучше пройти со мной.

Развернувшись, пожилой мужчина направился в дальний конец зала. Толпа расступалась перед ним, многие почтительно ему кивали.

У Такера не было выбора. Полный тревоги, он тем не менее последовал за незнакомцем. Тот устроился в углу, у каменной печи.

Когда они оказались за столиком вдвоем, старик, прищурившись, смерил Такера взглядом.

— Хороший маскарад, честное слово. Вы мастерски изобразили коренного сибиряка — понимаете, сутулая спина, поникшие плечи, опущенный подбородок. Здешние морозы перемалывают, ломают человека. Так что для тех, кто пожил здесь долго, такая осанка становится обычной.

Такер ничего не сказал.

— Вижу, вы человек осторожный. Хорошо, очень хорошо. Смею предположить, вы уже видели солдат? Я имею в виду, ребят из Москвы, спецназ с крутым вертолетом. В наших краях таких увидишь нечасто. И впервые американец с огроменной собакой вздумал обосноваться у меня дома. Я так полагаю, это не случайное совпадение.

Такер ничего не сказал.

— Если бы я хотел вас выдать, я бы уже давно это сделал.

Обдумав эти слова, Такер вынужден был признать их справедливость — и решил рискнуть. Незаметно достав изо рта лжебрекеты, он отпил глоток пива.

— Бельгийская.

— Прошу прощения?

— Овчарка не немецкая. Бельгийская. И в ваших же интересах, чтобы я, вернувшись, застал ее живой и невредимой.

— Можете в этом не сомневаться, — улыбнулся незнакомец. Он протянул руку. — Дмитрий.

— А меня зовут…

— Не надо. Чем меньше мне известно, тем лучше. Я нерчинский батюшка, священник. Го́рода и окрестных поселков. Приход у меня маленький, но я все равно его люблю.

Старик обвел теплым взглядом посетителей пивной. Такер вспомнил, как те почтительно расступались перед стариком, кивая ему.

— Вы очень хорошо говорите по-английски.

— Спутниковая тарелка. Я смотрю американское телевидение. Ну и Интернет, конечно. Что же касается вашего русского…

— Он у меня фиговый, — с улыбкой закончил за священника Такер. — Но как вы узнали про меня и про мою собаку?

— Я охотился за городом и заметил ваши следы. И прошел по ним до своей церкви.

— Прошу прощения за вторжение без спросу.

— Не берите в голову. Православная церковь должна давать кров нуждающимся. Скажем так, в доме всегда должно быть тепло. А что касается тепла… — Священник кивнул в сторону входа. — Похоже, вам пришлось жарко.

— Мне почему-то кажется, что военные прибыли в Нерчинск не из-за меня, — пожал плечами Такер. — Но я тоже не очень-то верю в случайные совпадения.

— В последний раз в наших местах было столько военных еще до падения стены. Тогда они искали иностранца, англичанина.

— Что с ним сталось?

— Его нашли в двух километрах от города. Застрелили на месте и там же похоронили. Подробностей я не знаю, но он скрывался, как и вы с вашей собакой.

Такер побледнел, и это бросилось в глаза.

— Да, — похлопал его по руке отец Дмитрий, — но у вас по сравнению с тем англичанином есть одно преимущество.

— И какое же?

— У вас в нашем городе есть друг.

Такера по-прежнему не покидала тревога, и он высказал свои опасения вслух:

— Вам известно выражение «смотреть в зубы дареному коню»?

— Вы не верите в свое везение?

— Более или менее.

— Я понимаю ваше беспокойство. В таком случае давайте отбросим формальности и выясним главное. Вы нанесли вред России или намереваетесь это сделать?

— Нет.

— Вы не сделаете ничего плохого моим прихожанам?

— Если они не сделают ничего плохого мне.

— Нет, разумеется, об этом не может быть и речи, — махнул рукой священник. — Следовательно, разобравшись с этим вопросом, я прихожу к заключению, что вы просто заблудившийся иностранец, а эти громилы из Москвы охотятся за вами только потому, что вы стащили в гостинице кусок мыла.

— Вполне справедливо.

— Свой долг перед Родиной я выполнил сполна в восьмидесятых, когда служил десантником в Афганистане. На моем счету множество убитых душманов, и армия наградила меня несколькими цветными ленточками. Но сейчас меня забыли — как и многих участников той войны, по крайней мере тех, кто действительно испачкал руки в крови. Я люблю свою Родину, но не могу сказать то же самое про правительство. Вам это понятно?