Падение Галактики - Вячеслав Шалыгин

– История с пятью отказами касается именно его, – пояснил Гордеев. – Это произошло после того, как мода на неповиновение перекинулась на остальные корабли. Мы сначала пытались их переспорить, потом перехитрить, потом попробовали отключить биомодули, но без разрешения начальника технической службы флота этого сделать мы не могли, а он не верил, что проблема заслуживает внимания. Он даже не отправил рапорт о сбоях в штаб Разведсил. Сказал, что все дело в нашей собственной некомпетентности. Тогда мы и решили устроить биомехам показательные выступления. Поднялись на «Быстром», «Громовержце» – тогда уже трижды отказчиках – и «Ночном дозоре» на орбиту, но, прежде чем они успели развеселиться, вывели из-за Фобоса три электронных перехватчика и устроили учебный бой… С боевыми ракетами…

Гордеев на секунду замолк и выжидающе взглянул на командующего. Тот неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал. Решив, что генерал прощает такое серьезное нарушение устава, как учебный встречный бой с применением боевых ракет, Гордеев продолжил:

– Биомехи подобного развития событий не ожидали и сначала, конечно же, принялись… выпендриваться – не знаю, как еще назвать, господин генерал, – но делали они это слишком нагло и даже зацепили лучевым залпом один из электронных кораблей… Ну, а наши перехватчики им в ответ врезали ракетами. «Громовержцу» в щепки разнесли весь биомодуль, а остальным повредили маневровые двигатели. Биомехи не ожидали, что у нас будут боевые ракеты, и потому сначала пренебрегли силовыми щитами, а когда догадались их выставить – было уже поздно. «Громовержец» перешел под управление экипажа и пылившейся в резерве электроники, а два других потеряли способность маневрировать. Тогда перехватчики подошли поближе, взяли их в прицел и висели так, пока у биомехов не иссякла энергия для поддержания силовых щитов. Когда это случилось, перехватчики дали салют из лучевых пушек и снова ушли на Фобос. Звери тогда настолько перепугались, что две недели даже не разговаривали. Садишься в него, взлетаешь, выполняешь учебные задачи – он работает, как на испытательном полигоне, и ни одного лишнего слова! Это было месяц назад. С тех пор они уже немного отошли, начали говорить, но отказов больше не случалось.

– Вы упоминали пять отказов, а кораблей было три, – дотошно поинтересовался Сыромятин.

– Два было на земле, сразу после боя, – пояснил майор. – «Легионер» и «Скользящий» с перепугу отказались взлетать, думали, что мы их расстреляем, так же, как «Громовержца». Но потом я объяснил «Ночному дозору», что эти два зверя нам нужны только для транспортировки его и «Быстрого» на ремонтную площадку, и они подчинились…

– Значит, вы уничтожили дорогостоящий биомодуль с корабельным мозгом, чтобы подчинить себе распоясавшихся биомехов? – медленно проговаривая слова, сделал вывод Сыромятин.

– Так точно, господин командующий! – твердо ответил Гордеев и опустил глаза. – Готов нести за это ответственность, но убежден, что иного выхода у нас не было. Поведение биомеханических кораблей ставило под угрозу жизнь экипажей и боеспособность всего подразделения.

Сыромятин окинул майора невидящим взглядом и, погружаясь в раздумье, спросил у коменданта:

– У кого-то еще возникали подобные проблемы? Ты же общаешься с соседями?

– Так точно, – комендант не стал медлить и набрал на приборе связи код одного из летных подразделений, расположенных на Деймосе, втором спутнике планеты. – Севастьянов? Где твои «укротители»?

Заметив в кадре самого Сыромятина, майор Севастьянов немного опешил, но тут же принялся рапортовать. Генерал остановил его повелительным жестом и приказал ответить на вопрос коменданта.

– Они сейчас в карауле, господин командующий.

– А почему вы их так прозвали? – спросил генерал.

– Когда у нас начались отказы среди биомехов, они первыми предложили способ, как с этим бороться, вот и приклеилось к ним… Это звено лейтенанта Сверчкова. Перехватчики. Сверчков, Охрименко и офицер Платонов…

– Андроид? – генерал заметил приставку «офицер» перед последней фамилией.

– Так точно! – с готовностью подтвердил Севастьянов.

– Вы свободны, – Сыромятин сам отключил связь и устало потер переносицу. – Плохо дело. Нам не сегодня-завтра выступать, а у нас такие проблемы!

– Утешает, что не только у нас, – вполголоса заметил Гордеев.

– Не понимаю, – заинтересованно обернувшись к майору, сказал генерал.

– Я думал, вы знаете, – Гордеев выглядел крайне удивленным. – Хотя это всего лишь слухи, может быть, до вас они просто не дошли?

– Это верно, до меня стараются донести лишь проверенные данные, – подтвердил Сыромятин, – но я вас слушаю, мне все равно интересно.

– Говорят, что эта зараза пришла к нам от пленных баргонских биомехов еще три года назад. Просто все трофейные корабли содержались здесь, в резерве, в режиме радиомолчания, и потому болезнь долго не получала распространения. Потом, когда дело пошло к новой войне и их начали использовать в дальней разведке, они разнесли свои бациллы по остальным флотам, с которыми встречались на пути или беседовали по гиперсвязи. Но главная мысль заключается в том, что, поскольку эта болезнь пришла с Баргона, все их преимущество в количестве и качестве прыжковый кораблей висит на волоске. Разве что имперцы научились договариваться с биомехами на каких-то взаимовыгодных условиях?

– Резонно, – согласился Сыромятин и, пожимая офицерам руки, закончил: – Разбитый биомодуль я вам прощаю, но впредь горячиться не советую. Лучше нарушайте устав в части субординации и порядка обращения к начальству через головы непосредственных командиров. Лезьте прямо ко мне, не стесняйтесь. Я уверен, что с пустяками вы обращаться не станете.

– Так точно, – подтвердил комендант.

Сыромятин взошел на борт своего корабля и первым делом приказал адъютанту зафиксировать приказ:

– Пункт первый: все вновь поступающие на вооружение Разведывательных сил биомеханические корабли помещать в полный карантин отдельно от уже имеющихся. Никакой связи через сеть или специальные средства не допускается. Полное радиомолчание. Пункт второй: начальника технической части Марсианской базы Резервного флота уволить ко всем чертям…

– Насчет чертей… – осторожно подсказал адъютант.

– Можете убрать, но «уволить» оставьте обязательно, – отмахнулся Сыромятин.

– Так точно, – офицер поклонился и бесшумно вышел из каюты.

До начала совещания по результатам разведки в неизвестном пространстве оставался час. Сыромятин вовсе не был уверен, что этого хватит для окончательного прояснения ситуации. Однако он уже знал достаточно для того, чтобы поставить данные разведки под большое сомнение. Если земные биомехи нашли в себе достаточно нахальства выйти из-под контроля, то, значит, ничто не помешает биомехам баргонским соврать. Ведь в рейд отправились бывшие баргонцы, а это означало, что они могли сохранить верность создавшей их короне и обмануть экипажи, выдав желаемое за действительное. Телескопических элементов в обзорных иллюминаторах трофейных «прыгунов» практически не было, и люди видели на голографических проекциях только то, что с расстояния в миллион километров фиксировало «зрение» самого биомеха. Подходить к плацдарму ближе им было запрещено. Генерал устало откинулся на спинку удобного кресла и мгновенно погрузился в глубокий крепкий сон. Он уже не слышал, как почти в ту же секунду раздался мелодичный звонок, возвещающий о приземлении. Адъютант заглянул в каюту своего шефа и, взглянув на часы, вернулся в коридор.

– Проблемы? – обеспокоено спросил появившийся из рубки пилот.

– Нет, – ответил офицер. – До совещания еще целый час, а он не спал уже больше суток… Пусть вздремнет хотя бы сорок минут.

– Взгреет он тебя, – предупредил пилот, – за излишнюю заботливость…

– Такая у меня работа, – со вздохом ответил андроид и пожал плечами. – И менять ее у нас не принято.

– Все у вас не как у людей! – Пилот рассмеялся и похлопал офицера по плечу. – Не обиделся?

– На дураков, сам знаешь, обижаться бессмысленно… – парировал андроид и также с усмешкой потрепал по плечу человека.

8. «Алия». Пленники

– Это был самый дерзкий и тяжелый бой в моей богатой практике, – заявил Ястреб, с опаской глядя на мрачного капитана.

Тот примостился на краю своего кресла, облокотившись о колени, и пытался остановить кровотечение из распухшего носа, прижимая к нему охлаждающую губку. Скала сидела рядом с капитаном и периодически подавала ему свежие салфетки. Волк прохаживался по рубке, разминая толстыми пальцами шею и тихо бормоча изощренные ругательства. В его красных от обилия лопнувших сосудиков глазах сверкал праведный гнев. Ястреб пострадал меньше своих соратников, но его крупные руки размашисто дрожали, а длинный крючковатый нос казался еще длиннее.