Валькирия рейха - Гавен Михель

– Я – первый! Я – первый! – черный Ме-109 заправлен горючим и маслом, пробоины заклеены перкалью, под нижним крылом подвешены бомбы и реактивные снаряды, заполнены патронные ящики, проверена и отлажена синхронность спускового механизма оружия с вращением винта, пристегнут парашют. Скрылись пышные светлые волосы летчицы под шлемом, строгие васильковые глаза опытным взглядом скользнули по приборам. Теперь все эмоции в прошлом, теперь – только бой.

Внизу земля кипит от взрывов, все в дыму. Тротиловая гарь набивается в кабину истребителя. Летят осколочные бомбы в скопления вражеской пехоты, реактивными снарядами подавляются огневые точки, с бреющего полета строчат пулеметы. Самолет быстро проносится над землей. Второй заход и снова – море огня. А вот и «ухажеры» вынырнули из-за облаков – советские истребители сходу бросаются в атаку. Начинается бой на вертикалях. Ведомый, Андрис фон Лауфенберг, немного отстает, вот и совсем оторвался, оставшись один на один с противником. Резко сбавив высоту, Хелене приходит на помощь своему напарнику. Она поднимает очки. За стеклом кабины он видит ее укоризненный взгляд: опять не отрегулирован шаг винта. Недобор высоты в 50—70 метров в бою – смертельно опасное дело. А с таким прикрытием много не наатакуешь. Четверка «илов» снова идет в лобовую. Хелене ловко уклоняется от атаки и встает в вираж, отвлекая внимание русских летчиков, пока «мессершмитты», имеющие преимущество в высоте, ударят сверху. Снова маневр – она выпускает Лауфенберга вперед. Теперь ведущий – он. Снова разгорелся бой на вертикалях. Вихрь огненных трасс пронесся над кабиной. Хелене нажала гашетку. Длинная очередь отпугнула противника. Но он не отступил. По радио Лауфенберг встревоженно спросил: «Видишь?»

– Вижу, – спокойно ответила она. Русский самолет несется с запада и открывает огонь, когда расстояние между истребителями еще около 800 метров. Трасса ушла под Ме-109. Вторую очередь он дать не успел. «Черный вервольф» открыл огонь из всех огневых точек. Ведомый русского пошел на вираж, отклоняясь от лобовой, предложенной Райч.

Тогда черный «мессершмитт» тоже начал виражировать с незначительным набором высоты, демонстрируя исключительную технику пилотирования. Он использовал прием внешнего скольжения, и ему удалось до предела сократить радиус виража, зашел в хвост, открыв огонь, и резко сорвался в управляемый штопор, уходя от следующей пары истребителей противника. Потом плавный выход из штопора, боевой разворот. Огонь! Атака снизу. Снова удар из всех огневых точек. И, наконец, победно покачав крыльями, начал снижение на аэродром.

Возвращение. Темнеющее сумерками индигово-синее небо летит под крыльями. Мерцают бортовые огни, сгущается туман, самолет измучен, штурвал сбит, многие приборы выведены из строя. Ничего, механики отладят, заменят, приведут в порядок. Смертельная усталость сковывает тело. Но Хелене не до сна. И снова: разбор боев, обучение молодых летчиков. Об управлении машиной, о применении виража, о маневре и огне, ракурсе прицеливаний, дистанции огня – об всем, что познается только на опыте, что не изучишь ни в какой школе. Горький подсчет потерь, переговоры с начальством, новые задания, снабжение горючим, маслом, боеприпасами, продовольствием, медикаментами. Только под утро на час, не больше, приляжет командир в своей комнате, прислушиваясь к ночной тишине, сквозь которую пробираются слышимые с переднего края вздохи дальнобойных орудий и приглушенный гул ночных бомбардировщиков. И вспомнится ей, как скакала верхом на вороной лошади в далеком Булонском лесу чудесным весенним днем, вспомнит жаркие объятия и поцелуи, от которых захватывало дух. Она давно уже не носит кольцо. Она спрятала его подальше от любопытных глаз. Но память и сердечную боль не спрячешь. Так и не сомкнув глаз, она встает и, завернувшись в плед, подходит к окну. Туман рассеивается. Брезжит рассвет. Сквозь рваные клочья тумана она видит искореженный взрывом бомбы «мерседес» с флажками СС и имперского Управления и скорченное тело тяжело раненого генерала, упавшего на капот автомобиля, по эсэсовской форме которого расползлось большое кровавое пятно.

– Госпожа полковник, – кто-то постучал в дверь. – Вас по срочной связи генерал фон Грайм.

Ну вот. Туман растаял. В небе заблестело ласковое утреннее солнце. И снова – взлет, пулеметный огонь и самолеты противника в перекрестье прицела.

Часть 2. От Волги до Берлина

Лейтенант Эрих Хартман прибыл на Восточный фронт в июне 1942 года перед самым началом наступления на Сталинград и Кавказ с 52й истребительной эскадрильей, которая была направлена из резерва в полк Хелене Райч, прошедший переформирование после изнурительный боев конца 1941го – начала 1942го годов. Как лучший выпускник своего курса в летной школе, которую когда-то заканчивала и сама Райч, он добился назначения в ее полк как в один из самых прославленных в Люфтваффе и пользующийся, благодаря своему командиру, особым расположением Геринга. Рейхсмаршал даже доверил Райч свою легендарную эскадрилью «Рихтгофен», также после переформирования вошедшую в состав полка. Хелене Райч, конечно, все молодые летчики знали в лицо. Ее портретами, наравне с портретами фюрера и Геринга, были увешаны все стены в учебных классах летной школы. Говорили, что она вздорная, придирчивая, что служить под ее руководством – не сахар. Но в основном злословили те, кто уже потерял надежду оказаться в ее полку. Эрих с самого начала решил для себя, что он должен попасть только к ней. Он сам не знал почему, но судьба этой женщины, легенда о ней волновали его воображение. Он подолгу рассматривал ее фотографии, не находя в тонких чертах ее лица ничего воинственного, сверхчеловеческого, неземного. Она была обычным человеком, красивой, элегантной женщиной с очаровательной улыбкой, ставшей символом Люфтваффе. Она не производила впечатления «железной валькирии», у которой «вместо сердца пламенный мотор», как пелось в гимне авиаторов. Было даже странно себе представить, что эта женщина, с таким спокойным, красивым лицом, могла участвовать в тяжелых, изнурительных боях, выигрывать смертельные схватки с истребителями противника, планировать операции и руководить летчиками-мужчинами. Безусловно, он был заинтригован и горел желанием встретиться с ней. По указанию Геринга командиры боевых частей иногда приезжали в летные школы и делились со слушателями своим боевым опытом. Эрих очень надеялся, что школу, которую заканчивала она сама, Хелене Райч обязательно посетит. И действительно, все складывалось очень удачно: руководство школы послало знаменитой летчице приглашение, и та даже ответила согласием. Но война внесла коррективы: развернувшееся наступление русских под Москвой не позволило Хелене Райч оставить полк, и она вместо себя прислала своего начальника штаба. Тогда же, после лекции, Эрих подошел к майору и, представившись, сказал, что рассчитывает после окончания школы отправиться на Восточный фронт и по возможности оказаться в их полку.

– Вы смелый парень, – одобрительно отозвался майор о его намерениях, – теперь мало кто торопится оказаться на востоке. Куда спокойнее на Западном фронте или в Африке, – он записал его фамилию и обещал замолвить словечко перед выпуском. Позднее Хартман узнал, что майор серьезно интересовался у командиров школы его способностями и жалел, что не может посмотреть его дело.

Долгожданная встреча с Хелене Райч произошла весной. Тогда, воспользовавшись временным затишьем на фронте, и побуждаемая необходимостью думать о кадровом доукомплектовании понесшего большие потери полка, фрау Райч сама приехала на выпуск в летную школу, чтобы отобрать для себя молодых пилотов. Узнав о том, что она будет присутствовать на экзамене, Эрих очень волновался. Ему не удалось разглядеть ее вблизи. В отличие от других командиров боевых частей, также присутствовавших на выпуске, она не приехала заранее, не встречалась с выпускниками в общежитии, она появилась, когда учебные машины и летчики уже были на летном поле. Ее в первую очередь интересовала боевая подготовка молодых летчиков.