Да скроется мгла! - Фриц Лейбер

— Когда один из священников подался вперед и схватил отяжелевший от денег поднос, чтобы передать ее в соседний ряд, то заметил неподалеку от себя крайне подозрительного простолюдина, который, ухмыляясь, смотрел на него. Ему вдруг почудилось, что кто-то оттолкнул его руку, удерживающую поднос. В глазах окружающих он заметил огонек любопытства. Со стороны рядов до него донесся слабый возглас удивлениями в растерянности. Священник огляделся вокруг. Человек, готовившийся принять от него поднос, уже протянул было руки, как вдруг неведомая сила подхватила блюдо с монетами и понесла. Прихожанин отпрянул, вытаращив глаза от испуга.

Поднос повис в воздухе.

Священник потянулся за ним, но блюдо завертелось и поднялось еще выше. Он снова попытался достать его, на цыпочки. Однако поднос взвился вверх. Вспомнив о своем высоком ранге, священник взял себя в руки и снова огляделся по сторонам. На него и снова осмотрелся по сторонам. На него глядели сотни удивленных глаз.

Поднос затрясся и медленно опустился вниз. Монеты со звоном подпрыгивали и скатывались на пол. Толпа следила за этими манипуляциями как зачарованная. Вот он метнулся вниз, потом пошел вверх, описывая в полумраке мерцающую кривую, и на самом пике ее перевернулся. К ногам изумленных людей пролился дождь монет, а пустой поднос поднялся и спокойно повис в воздухе.

Однако священник быстро сообразил, в чем дело. Он решил, что высшие Священники просто забыли предупредить о каком-то эксперименте, и пронзительно закричал:

— Смотрите! Чудо! Великий Бог являет нам свою безграничную щедрость. Он каждому дает столько, сколько он заслуживает…

Но не успел он закончить речь, как поднос, спикировав, налетел на него, пытаясь размозжить ему голову. Священник уворачивался, но блюдо не отступало, снова и снова настигая его. Наконец блюдо остановилось и застыло над священником как нимб, а затем резко опустилось не его бритую голову. Тот сначала взревел от боли, но, опомнившись, включил силовую защиту. Поднос немедленно поднялся и застыл на недосягаемой для поля высоте.

Между тем в зале началась паника. Одни все еще шарили под лавками в поисках даровых денег, другие толпой устремились к выходу. И те и другие то и дело поглядывали наверх, возбужденно толкая соседей локтями.

Словно по команде, орган вдруг заиграл громкую и торжественную мелодию, видимо, чтобы успокоить людей. Но неожиданно в музыку начали вкрадываться резкие звуки, напоминающие рев осла Ритм ее убыстрился, и органист в ужасе взглянул на партитуру, панически нажимая непослушные клавиши. Несмотря на все его усилия, из инструмента понеслась слащавая любовная мелодия, хорошо известная всем священнослужителям и многим прихожанам. То была новомодная песенка, очень популярная в домах Падших сестер. Мотив ее возбуждал в присутствующих животные инстинкты и плотские желания, что являлось результатом воздействия радиации на парасимпатическую нервную систему.

Сначала лишь немногие начали танцевать под музыку, покачиваясь и кружась на месте. Постепенно мелодия захватила всех. Толпа визжала, стонала и задыхалась, пританцовывая в психоделическом экстазе.

Теперь прихожанке походили не на людей, а на стадо тупых животных. Около священника, оглушенного ударом подноса, началась настоящая свалка. О деньгах уже все забыли. Люди катались по полу, крича и завывая. Кое-где пары потерявших рассудок людей уже обнимались.

Надо всей этой суматохой раздавался безумный трубный хохот органа. А поднос, летая под потолком, время от времени снижался, нападая на людей. И вдруг, сделав мертвую петлю, он метнулся и со звоном ударился о статую Великого Бога. Увидев это, прихожане в страхе бросились к выходу.

Неизвестно откуда раздался рев, способный, казалось, разорвать барабанные перепонки. От этого звука бегущие замерли на месте, как вкопанные, и лишь испуганно озираясь по сторонам в поисках того, кто его издал. Меж тем суровый голос проник в каждый уголок Собора.

— Не двигайтесь! Среди вас находится слуга Сатаны. Вы все будете подвергнуты проверке. Мы узнаем, кто он. Возвращайтесь на свои скамьи. Того же, кто попытается ускользнуть, постигнет Божья кара!

Тем временем у широких дверей Собора показалась процессия — двенадцать дьяконов, облаченных в черные рясы. Каждый из них держал наготове Жезл гнева. Воздействие радиации мгновенно прекратилось. Толпа, бранясь и спотыкаясь, неровными рядами двинулась обратно к алтарю. Черный человек незаметно для окружающих нащупал правой рукой контакт на своем приборе. В тот же миг дьякон, возглавлявший процессию, повернулся к своему помощнику и, схватив за локоть, громко прошипел:

— Смотри внимательней по сторонам, неуклюжий дурак!

Тут уже и второй дьякон накинулся на стоящего рядом прихожанина.

— Ты толкнул меня!

Перебранка охватила всю процессию. То и дело выкрикивались оскорбления. В ход пошли кулаки. Дьяконы, незнакомые, в отличие от священников, с правилами хорошего тона, сыпали угрозами направо и налево.

Процессия дьяконов превратилась в дерущийся клубок. Они дрались с такой злобой, как будто каждый из них ненавидел весь мир. Кое-кто из них пользовался Жезлом гнева как дубинкой, нанося ожесточенные удары своим противникам, а кое-кто, полагаясь только на свои кулаки, отбросил свой Жезл в сторону.

Эта беспричинная ссора помогла Черному человеку осуществить свой замысел. Выход из Собора был открыт, и лавина простолюдинов хлынула на улицу.

Глава 8.

Первосвященник Гонифаций очнулся от мрачного и страшного сна

Вначале был просто сон, такой глубокий и крепкий, что в нем не было сновидений. И в этой темноте кто-то корчится от боли, а этот кто-то — он сам. Потом появились цепи, и он тщетно пытался освободиться. Его пронизывала нестерпимая боль, как будто его лишили чего-то, и теперь это что-то используют против него. Его тайна, его единственная слабость, которая может уничтожить его! Он испытал судорожные спазмы в груди и затем еще долго метался в поисках спасения.

Потом сон стал более понятным. Он бродил среди трупов тех, кого убил, чтобы скрыть свою тайну. Все это белые окоченевшие мертвецы. Каждый из них лежит на отдельном столе под ярким светом электрических ламп. Гонифаций не почувствовал в них опасности.

Вдруг на третьем от него столе мертвец приподнялся. Это оказалась юная угловатая девушка с темными волосами, спадающими волной по мраморным плечам. Она указала на него, рот ее открылся, и она произнесла:

— Тебя зовут Нолес Сатрик. Ты — сын священника. Мать была Падшей сестрой. Ты нарушил главный закон Иерархии. Ты обманщик.

Он рванулся к ней, чтобы силой заставить закрыть рот. Но как только он притрагивался к ней, она тотчас же ускользала. И он все бегал за ней между столами, неловко опрокидывая их. И, наконец, споткнулся у трупа…

…своей матери.

Тогда он закружился на месте, пошатываясь и задыхаясь от бега. А девушка все дальше отдалялась от него, звонко крича:

— Схватите первосвященника Гонифация! Его имя Нолес Сатрик! Его отец был священником!

Вторя ее возгласам, рты остальных трупов открылись и начали завывать:

— Нолес Сатрик! Сын священника!

Тысячи рук потянулись к нему. Он бежал от них… и очутился в детстве. Он увидел свою мать. Та с обидой в голосе заворчала на него:

— Сын священника!

Потом перед ним предстали картины более близкие к сегодняшнему дню. Бледное запрокинутое лицо сводной сестры Джерил в обрамлении роскошных темных волос, теперь беспорядочно спутанных. Тот самый миг, когда она сорвалась с моста в черный бурлящий поток. Он успокоился. Теперь его секрет будет нелегко узнать.

Затем — Палата Высшего Совета и солидографическая миниатюра цветущей женщины с решимостью и ненависти в глазах, таких же темных и глубоких, как у той погибшей девчонки. Одно и тоже лицо. Джерил. Шарлсон Нория. Его тайна ожила.

Опять видения. Он в Святилище, в своей келье. Серые сумерки еще позволяют различать очертания предметов. В его ногах на кровати сидит несуразное подобие обезьяны. Что это: антропоид, покрытый мехом, или призрак во плоти? Еще мгновение — и он исчез, растворился во тьме. Еле слышимый топот крошечных лапок затих где-то вдали.

Тут Гонифаций окончательно проснулся. Он присел на край кровати, с трудом дыша и обливаясь холодным потом. Смутным взглядом обвел комнату, будто впервые видел окружающие предметы. Странно, до чего этот сон был похож на явь! Быть может, это деревенские священники со своими дурацкими рассказами о мохнатых существах повинны в его страшных видениях.

Гонифаций почувствовал слабую боль в спине. Еще одно напоминание о недавнем кошмаре.

Неприятно, что воспоминания о прошлом порой преследуют его даже во сне. Но так уж устроен человеческий разум. Ничего нельзя забыть.

Секрет его рождения был теперь не столь уж и важен. Это могло ему помешать лишь в те времена, когда он был священником Первого круга. А сейчас его могущество уже нельзя пошатнуть и вряд ли подобное обвинение представляет для него серьезную опасность.