Охотники за Попаданцами - Павел Барчук

Следующие полчаса я вдохновенно рассуждал о силе искусства и о том, как всем нам повезло находиться в этих стенах. Актеры слушали меня внимательно, но смотрели с такими лицами, будто более несуразной чуши они не слышали. Просто это реально была чушь. Я не знал, о чем ещё с ними можно говорить. По большому счету моя цель — собрать всех вместе и посмотреть на каждого. Хотя Настя сразу предупреждала, затея не очень хорошая. Ни черта я так не пойму. Попаданец себя при подобном раскладе точно не проявит.

В конце концов, я выдохся и одновременно понял, блондинка оказалась права. Каждый из актеров вёл себя вполне естественно. Ни один не сделал или не сказал чего-то необычного. Даже Ласточкин, сидящий скромно среди остальных, выглядел натурально. Молчал и периодически вздыхал. В общем, выходит, личных бесед не избежать. Но так как время премьеры неумолимо приближалось, я сообщил актерам, что после спектакля хотел бы пообщаться с каждым отдельно. Мое желание их несколько удивило, судя по тому, как они переглядывались между собой, но спорить опять же никто не стал. Речь про искусство всех убедила, я еще не в себе после собственной «смерти».

— Павел Матвеич, у меня дети с соседкой остались. — Единственным человеком, выказавшим хоть какое-то недовольство, оказалась Леночка — молодая женщина, которая играла вторые роли, и даже третьи. Поэтому ей приходилось иной раз появляться на сцене в нескольких различных образах.

— Значит, с Вами я поговорю в первую очередь.

— Ну, странно, правда… — Леночка развела руками, а потом оглянулась на коллег в поисках поддержки.

— Милочка, если бы Вы вчера померли от инфаркта, а сегодня уже скакали резвой козочкой, думаю, вели бы себя еще более странно. — Скептически ответила ей Рената Никитична. — Давайте уже на грим, товарищи. Честное слово, если так и продолжим время тратить, то спектакль придётся сильно сократить.

Леночка недовольно поджала губы, но промолчала. Актеры поднялись с мест, а затем направились к выходу из зала. Все, кроме Раечки. Я мысленно выматерился. Опять началась какая-то хрень.

Естественно, супруга неведомого, но жутко опасного Любомирова была мною замечена и опознана с первых же минут собрания. Однако, памятуя о словах Матюши, я в ее сторону старался вообще не смотреть. От греха подальше. Зато Раечка на протяжении всего фееричного выступления, в котором я выглядел в очередной раз идиотом, поедала меня глазами. Реально. При этом периодически облизывала губы и поправляла декольте платья, от чего оно расходилось в стороны. Особо интересного, честно говоря, там ничего не было. В этом декольте. Раечка отличалась сильной худобой, соответственно, не на те козыри делала ставку.

Но актриса упорно шла по пути соблазнения меня. Причём, из-за того, что я всячески демонстрировал отсутствие интереса, она, мне кажется, заводилась еще сильнее.

— Павел Матвеич… — Раечка сделала шаг навстречу, по сути, перегородив дорогу.

Остальные члены труппы уже вышли через высокие двери, ведущие в холл, и мы вот-вот должны были остаться с ней наедине.

Только один Матюша перед тем, как покинуть зал, оглянулся. Потом вообще притормозил. Он поднял вопросительно брови и покачал головой. Мол, товарищ директор, не лезьте Вы в это дерьмо. Мы Вас потом не спасем.

— Так…Раиса Николаевна… Вы…знаете, что? Вам на грим пора. И костюм…

— Теперь я понимаю, отчего Вы вчера не пришли в назначенное место. Сначала думала, решили поиграть моим сердцем. А потом узнала, какое несчастье произошло…

Раечка меня будто не слышала. Она снова сделала шаг и оказалась совсем близко. Из-за того, что говорила актриса нелепыми, наигранными фразами, вся ситуация бесила еще сильнее. Зато теперь я точно понял, Матюша был прав. Голобородько мутил шашни с Раечкой. Идиот…

Я выглянул из-за плеча актрисы, собираясь громко позвать Матюшу. Не хочу с очередной озабоченной оставаться вдвоем, без свидетелей. Это, конечно, не делает мне чести, что я за счет режиссёра второй раз выезжаю, но тут уж не до принципов.

Однако, все оказалось еще хуже, чем могло быть. Рядом с режиссёром стояла Валентина Егоровна. И судя по ее взгляду, меня сейчас заподозрили в неверности. Ибо в этом взгляде присутствовала такая гамма эмоций, что можно только посочувствовать. Мне, естественно, посочувствовать. Ну, и Речке заодно, наверное. Похоже, выяснение отношений случится гораздо раньше, чем я рассчитывал.

— Павел Матвеич! — Крикнула мне зам прямо от входных дверей. — У Вас там вопросы нерешенные имеются, а Вы с актрисами заигрываете. Безответственно, товарищ директор!

После этой фразы Валентина Егоровна крутанулась на месте и выбежала в холл.

— Видите! — Я осторожно обошёл Раечку, стараясь с ней не соприкасаться никакими частями тела. — У меня вопросы нерешенные… Мда… Давайте потом поговорим…

Быстрым шагом рванул к Матюше, который так и торчал в дверях, чем, кстати, заслужил мое безграничное доверие. Вот молодец режиссёр. Не бросил. Остался на подстраховке.

Валентины Егоровны нигде не было видно. Я даже подумал, что она психанув, просто ушла с глаз долой, дабы перебеситься. Для женщин поведение нетипичное, однако, может, в данном случае не все потеряно, как мне показалось сначала.

Ну, да…ну, да… Чтоб дамочка, которая уже мечтает о счастливом будущем, в приступе ревности спустила все на тормозах? Вот это я, конечно, фантазёр…

Поначалу все шло нормально. Актеры наложили грим, переоделись. Матюша вместе с той самой Авророй, которая разговаривает коммунистическими лозунгами, подготовили сцену.

В общем, спустя некоторое время, я спокойно стоял за кулисами, наблюдая нетленку Островского, и ждал конца спектакля. Соображал, как с кем лучше построить разговор. А главное — как вообще им объяснить, на кой черт нужна приватная встреча. Пьеса приближалась к концу. Зал, кстати, был полон и зрители выглядели довольными. Я так понимаю, в этом захолустье ДК — просто божественный Олимп, где обычные граждане могут почувствовать себя причастными к великой силе искусства.

В этот момент сзади вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся. «Кем-то» оказалась Валентина Егоровна. Она выглядела удивительно спокойной и даже весёлой. Я немного напрягся, но тут же подумал, а что может произойти? Да ничего. На хрена накручиваю себя? Просто при первой же возможности поговорю с ней, вот и все.

— Смо́трите, Павел Матвеич? — Спросила елейным голосом Валентина Егоровна. Уже в тот момент мне нужно было заподозрить подвох.

— Смотрю. — Согласился я с вполне очевидной вещью.

— Раечка сегодня удивительно хороша… — Сказала Валентина Егоровна и расплылась в улыбке. — Обратите внимание, вон, в первом ряду, ее муж сидит. Товарищ Любомиров… Заметили?

Я уставился в ту сторону, куда мне указала зам. Там действительно сидел мужик представительного вида, с букетом в руках. Он кивал в такт каждому слову Катерины, которая толкала прощальную речь, и выглядел счастливым.

— Слушайте, я не конкретно Раечку смотрю. Не понимаю, к чему это.

Валентина Егоровна снова улыбнулась и пожала плечами.

Ну, а потом я понял, что ее так сильно веселило. Она выбрала тот самый момент, когда месть становится и сладкой, и продуктивной.

Наступила сцена самобpосания тела героини в pекy. Зал замер, в ожидании трагической развязки. Некоторые, особо чувствительные, дамы приложили к глазам носовые платочки.

— Ах, скорей, скорей! — Выкрикнула Раечка в исступлении и подошла к краю сцены.

Я был полностью согласен и тоже думал, скорее бы уже закончилось. В спину дышала Валентина Егоровна, это сильно нервировало. Но демонстративно уйти тоже не мог. За моим замом теперь еще подпрыгивал Матюша, который тихо повторял слова одновременно с героиней. Наверное, пытался вдохновить ее на расстоянии.

— Друг мой! Радость моя! Прощай!

Раечка раскинула руки и с кpиком бpосилась в «pекy», которая условно находилась за сценой, в оркестровой яме.

Зал восхищённо выдохнул, но в этот момент… Раечка вылетела обpатно. Тоже с кpиком… Вернее ее подкинуло вверх, на очень приличную высоту. Силу притяжения, естественно, никто не отменял, поэтому все с тем же криком актриса снова рухнула вниз. А потом опять подлетела вверх. И так несколько pаз…

Зрители в состоянии шока, наблюдали, как Катерина падает в Волгу, потом вылетает из нее со скоростью ракеты и снова падает. Все это сопровождалось воем самой Катерины. Она голосила на одной ноте, даже не переводя дыхание. Глаза у нее были круглые, рот открыт, а руками актриса махала, как та самая