Сибиряк. В разведке и штрафбате - Юрий Корчевский

Капитан просмотрел красноармейскую книжку, справку о ранении, выданную в госпитале.

– В разведке был?

– Так точно.

– Снова вернуться не хочешь?

– После ранения левая рука слушается плохо, доктор сказал – разрабатывать ее надо. Какой сейчас из меня разведчик?

Алексей не кривил душой, не увиливал от службы – не было силы в левой раненой руке. Потому он держал в кармане маленький мяч, который ему подарили в госпитале – кисть разрабатывать.

– Стреляешь хорошо?

– Немцы не жаловались.

– Хорошо, отойди в сторону.

Желающих учиться в снайперской школе нашлось немного – пять человек. Снайперская служба не легче, чем в разведке. Так же надо выдвигаться на «нейтралку», долго выжидать удобную цель. А после выстрела, если немцы засекали местоположение стрелка, они засыпа€ли его минами.

Кроме того, наши снайперы часто боролись со вражескими снайперами – нередко с переменным успехом. Так, наш снайпер Голосов Василий Иванович уничтожил 422 фашиста, и из них – 70 снайперов. Галушкин Николай Иванович имел на счету 418 убитых врагов, в том числе – 17 снайперов. Пчелинцев Владимир Иванович – 456 убитых фашистов, в том числе – 14 снайперов. Конечно, были снайперы, уничтожившие больше врагов. Например, Сурков Михаил Ильич – 702 немца, но снайперов на его счету не было.

Снайперская дуэль – самое сложное в искусстве стрельбы. С обеих сторон стрелки сильные, опытные. Здесь играет роль – кто кого перехитрит, лучше замаскируется, у кого на дольше хватит терпения. Ну и удача нужна.

Снайперов на фронте было немного. В армии их уважали, но на фронте не любили. Потому как после выстрела снайпера от ответного огня немцев наши пехотинцы несли потери. Это все равно что расшевелить осиное гнездо – достанется всем вокруг.

Ехать пришлось в кузове грузовика по разбитым дорогам почти день. Не столько ехали, сколько толкали то и дело застревавшую «полуторку».

По прибытии новичкам устроили проверку.

Стрельбище располагалось при школе. Им дали по пять патронов и трехлинейку. Мишени были на расстоянии двухсот метров.

Когда все отстрелялись, пошли смотреть попадания.

Хорошая кучность оказалась только у двоих – Алексея и Виктора Субботина. Их и зачислили в школу, остальных же отправили с маршевой ротой на фронт.

В школе оказались разные люди: совсем без фронтового опыта, молодняк из стрелков-спортсменов. Они рвались на фронт, прилично стреляли, но как они себя проявят в реальном бою, не мог сказать никто. Одно дело – стрелять в спокойной обстановке, не ожидая получить в ответ пулеметную очередь, и совсем другое, когда после выстрела в ответ – минометный обстрел целой батареи.

Были в числе курсантов серьезные мужики из охотников. Практику они имели немалую, но на фронте не были.

И еще была небольшая группа уже понюхавших пороху на передовой, некоторые даже с медалями, многие, как и Алексей, – из госпиталей. Кормежка в тыловых частях была неважной, жирку после госпиталя не нагуляешь, но не было бомбежек, рейдов в немецкий тыл бессонными ночами, ощущения постоянной опасности. Морально Алексей отдыхал, хотя физические нагрузки были большими. Но после Сибири с ее многокилометровыми переходами и рейдов по немецким тылам они не казались чрезмерными.

В любую погоду устраивались марш-броски с полной выкладкой, стрельбы в любую погоду. Сначала стреляли из трехлинеек без оптики, и только во второй половине учебы курсанты взяли в руки снайперские винтовки. В большинстве своем это были те же трехлинейки, но отобранные на заводах по хорошей кучности стволов, переделанной – откинутой вниз и удлиненной – рукояти затвора и установленным прицелом ПЕ или ПУ 3-Х с половиной кратности увеличения.

Если винтовки в целом были неплохие, то качество оптики – откровенно неважное, немецкие цейсовские были значительно лучше.

Были в школе и снайперские варианты самозарядных винтовок СВТ-38-40. Скорострельность у них была выше, особенно учитывая, что трехлинейка с оптикой не позволяла заряжать магазин из обоймы – только по одному патрону. Но для снайпера скорострельность – качество далеко не самое важное. Важнее – точность стрельбы, а с этим у СВТ были проблемы, не прижилась среди снайперов винтовка Токарева.

Патронов на подготовку в школе не жалели. На тысячу метров вели огонь «по станковому пулемету», на восемьсот метров – «по перебежчику», на пятьсот метров – «по грудной фигуре». По результатам стрельбы Алексей был в числе первых – так же как и по искусству маскировки на местности.

Многое для себя почерпнул Алексей, особенно из рассказов инструкторов-снайперов, уже успевших повоевать и открыть личный счет. Для него было откровением, что немецкие снайперы применяют для стрельбы в основном разрывные пули типа SS-20.

Наши войска отбросили немцев от Москвы, но положение на фронтах продолжало оставаться серьезным. Сводки Совинформбюро каждый день извещали о сданных нами городах. Немцы рвались к Кавказу, к бакинской нефти, к Волге.

К середине мая обучение было закончено, и Алексея, как и других снайперов, распределили по полкам. Обычно оружие красноармейцы получали по прибытии в свои подразделения, в ближайшем тылу. Снайперам винтовки – ижевские, новые, в чехлах – вручили в школе. Кроме того, каждый получил 6-кратный бинокль – без него было невозможно рассмотреть в деталях обстановку. Снайперские винтовки в школе выдали потому, что в частях их просто не было.

Отправляли снайперов парами. В пехотных подразделениях основной единицей было отделение, маленькая часть, из которой строились взводы, роты, батальоны. У снайперов это была пара. На «охоту», как снайперы называли боевой выход, шли вдвоем. Маскировались, наблюдали за «нейтралкой», передним краем. Выбрав цель, один из снайперов стрелял, другой фиксировал попадание и прикрывал напарника. На случай непредвиденных ситуаций снайперы брали с собой по 2–3 гранаты, обязательно нож – хотя бы для того, чтобы нарезать веток для маскировки, зачастую пистолеты или револьверы. В случае непредвиденных стычек «нос к носу» с винтовкой много не навоюешь, она хороша для боя на длинных дистанциях.

И так получилось, что в один полк попали две пары: Алексей с Виктором Субботиным и Ведерников с Балабановым. В дальнейшем они так и воевали. И, что самое интересное, числились они за взводом разведки, хотя располагались в отдельной землянке или избе. У снайперов «работа» дневная, даже туман для них помеха, а разведчики в вылазки уходили ночью. И чем погода хуже – дождь, туман, падающий снег, – тем им сподручнее, тем меньше у противника шансов их увидеть.

Формально они подчинялись командиру разведвзвода, не были еще сформированы на фронтах снайперские команды. К этому придут позже, оценив эффективность действия снайперов. Иной снайпер за время войны, да и то не все четыре года, успевал в одиночку уничтожить по численности батальон. Квачантирадзе – 534 человека, Ильин – 494, Кульбертинов – 487.

Снайперы были и у немцев – их готовила и выпускала Берлинская школа. Но результативность их была ниже. Лучший из них, Эрвин Кениг, имел 400 побед. Лютхаус Хетценаур – 345, Бруно Суткус – 209, Фридрих Пейн – 200, Готфрид Мейер – 150, Оли Диг – 120.

Снайперские пары договаривались между собой, кто на какие участки выходит, иначе они могли мешать друг другу.

Первая «охота» Алексею запомнилась. День стоял ясный, солнечный, видимость была отличная. Вышли рано утром, предупредив в траншее командира пехотной роты – во избежание недоразумений.

Поползли на «нейтралку». От выпавшей росы маскировочные костюмы промокли сразу.

Они проползли метров сто в сторону немцев, выбрали позиции. Алексей занял место за едва заметным бугорком – на него удобно легла винтовка. Виктор забрался в старую, поросшую травой воронку от снаряда. Расстояние между снайперами – метров семь-восемь, чтобы можно было переговариваться. Начали наблюдать в бинокли.

Шесть утра, немцы выбрались из блиндажей и землянок – было заметно, как они ходили по траншеям. Попозже, не скрываясь, из глубины обороны к траншеям прошли разносчики пищи с термосами за спиной.

Снайперы удивились. Между нашими и немецкими позициями на этом участке всего метров триста, а немцы ведут себя вольготно, как на учениях. Но тратить патрон, обнаруживать себя из-за рядового солдата Алексей не хотел. Он решил дождаться более важной цели. По оптике бинокля определил точное расстояние до немцев, барабанчиками вертикальных поправок на оптическом прицеле установил дальность, вложил в патронник патрон, не запирая затвор – чего пружину зря напрягать?

Под рукав халата заползла какая-то букашка. Она ползла по коже, щекотала ее. Алексей отвлекся, прихлопнул букашку. Отвлекся всего на секунду и услышал шепот Виктора:

– Цель видишь?

Алексей взялся за бинокль.

Из немецкой траншеи почти по пояс высунулись два офицера. На головах стальные шлемы, но офицеров выдали портупеи – рядовые носят ремень.