Засада под облаками - Валерий Гусев

– Абсолютно! - сказал Алешка. - Ничего такого! Совсем другое.

– Ну, что ж… Я попробую привлечь Сашу…

Это учитель физики.

– …Володя, наверное, не откажется…

Это географ.

– И Саша и Володя обладают актерскими дарованиями. Ну и сам выступлю. Годится?

– Вполне, - сказал я.

Бонифаций опять задумался. Нам его сомнения были понятны.

– Вот только как я им это объясню?

– Это ваша проблема, Игорь Зиновьевич, - жестко сказал я. - Мы вас выручили…

– Два раза, - перебил, уточняя, Алешка. И тут же поправился: - Даже три.

Я тогда не обратил внимания на эту поправку, а надо было. Мама, конечно, права: я соображаю медленно.

– Хорошо, - окончательно сдался Бонифаций. - Я подумаю, как это сделать. А что это будет вообще?

– Ну… Что-то вроде совещания у одного начальника.

Я не стал говорить, что у начальника милиции. А то испугается раньше времени.

– Договорились! - Бонифаций снова включил камеру - полюбоваться на свое режиссерское творение. - Не хотите еще раз посмотреть?

– Нет, - отказался я. - Я лучше еще раз на афишу взгляну.

И тут они с Алешкой как-то странно переглянулись. Но я и на это не обратил внимания.

Глава XVII

Отловить Чучундру!

– Забегались? - встретил нас папа, когда мы вернулись домой. - А где кассета?

– Там, - мотнул Алешка головой на полки, где стояли видеокассеты с нашими любимыми фильмами. - Поищи.

Папа вздохнул и отказался. Разыскать что-либо среди этого беспорядка не под силу даже полковнику милиции. Мы иногда сами с трудом могли там что-нибудь нужное найти: попадалось, главным образом, ненужное.

– Опять провели, - вздохнула мама. - Я уж про расчетные книжки не спрашиваю. Наверняка окажется, что жэк, спасаясь от наводнения, куда-то срочно переехал.

– В Бразилию, - согласился папа. - К диким-диким обезьянам.

«При чем здесь Бразилия», - подумал я и постарался разрядить обстановку:

– Посуду, что ли, помыть?

– И в своей комнате прибраться, - поспешила мама. - И вот это смыть.

Она показала на зеркало, в верхнем углу которого будто бы прилепился грустный кленовый лист. Нарисовано, конечно, здорово. Алешка даже ухитрился изобразить на поверхности зеркала отражение черенка - так и хотелось ухватить его и отлепить нарисованный листок от стекла. По хитрому блеску в папиных глазах я понял, что мама, обманутая таким мастерским изображением, уже пыталась это сделать. И потерпела неудачу.

– Твоя работа, Алексей? - спросила она.

– Я еще не дорос, - благоразумно поскромничал Алешка.

Я внутренне с ним согласился, потому что видел, как он вырисовывал этот листок, стоя на табуретке.

– Впрочем, ладно, - согласилась мама. - Довольно мило получилось. Очень напоминает золотую осень. Раз уж вы мне цветы не дарите, пусть висит…

Так, с этим делом разделались. Теперь надо от уборки отмотаться. Ну, это не сложно.

– Мы пошли убираться, - сказал я.

– И попросили бы нам не мешать, - добавил Алешка.

Родители переглянулись, очень довольные нашим послушанием, а мы поплотнее прикрыли за собой дверь и сели писать сценарий для Бонифация.

Суть нашей задумки была проста до гениальности. Бонифаций и его соратники по учительской и актерскому мастерству озвучивают наш текст и записывают на аудиокассету. Получается такая соблазнительная и тонкая приманка для Бабая. Мы подбрасываем эту кассету Вадику. Или прямо в «Сыщик»…

И тут они должны сделать очень «выгодный» для всей компании «Черного рыцаря» шаг. И в результате этого шага вся компания, по собственному горячему желанию, заявится в милицию, откуда уже очень нескоро выберется. Да и то - в наручниках. В зал суда.

Мы подробно разработали план сценария, и я усадил Алешку переписывать его начисто. А сам, чтобы усыпить бдительность родителей и обезопасить нас от их неожиданного вторжения, притащил пылесос, включил его и поставил в угол.

Пока он деловито гудел, а Лешка старательно выписывал диалоги сценария, я по-быстрому затолкал в шкаф все вещи, которые создавали видимость беспорядка, закрыл дверцы и припер их стулом, чтобы ничего не вывалилось, особенно с верхней полки.

И тут Алешка протянул мне красиво исписанные листки. Под гул пылесоса я прочел их вслух. Лешка, выслушав со вниманием, поднял вверх большой палец - блеск!

Я выключил пылесос.

И тут же вошла мама, оглядела комнату и похвалила нас:

– Какие вы молодцы! Ведь можете, когда захотите.

– А можно мы за это немного погуляем? - спросил Алешка, очень довольный «заслуженной» похвалой.

– Но не очень долго, - сказала мама. - Погода плохая.

– А мы к Ленке сходим, - сказал я. - Она нас просила помочь.

– Это чем же? - спросила мама.

– Пропылесосить, - сказал Алешка.

Мама так удивилась, что пошла к папе поделиться такой новостью. А мы ринулись на поиски Чучундры.

Во дворе мы первым делом навестили нашу машину. Она стояла в полной сохранности. С нее даже колеса не сняли, хотя они были вполне приличные, пусть и разные.

Дело в том, что машину надежно охраняла наша крыса. Как только кто-то приближался, она вылезала на капот и, усевшись на хвост, старательно умывалась. И все от нее шарахались. Мы иногда даже, находясь дома, слышали время от времени во дворе чей-нибудь испуганный визг…

Машину мы отдадим Чучундре вместе с крысой. Так уж и быть. Хотя две крысы на одну машину - не многовато ли?

Алешка дал нашей крысе кусочек сыра, она тут же его куда-то спрятала, а мы пошли искать Чучундру. Походили по двору, поспрашивали ребят. Все очень удивлялись, что мы ее ищем. Ведь с ней никто не дружил. Тем не менее каждый говорил: только что здесь была, шныряла рядом. А потом Санек вспомнил:

– Она к оврагу пошла, я видел.

Вот это кстати! Вести переговоры в таком глухом месте - лучше не придумаешь.

И мы пошли по следу. И очень скоро засекли мелькающую среди строительных развалин красную куртку. Немного нагнали ее и затаились за стоящей ребром полузасыпанной бетонной плитой.

Чучундра явно что-то замышляла. Она несколько раз оглянулась, а потом решительно направилась к нашему подъемному крану. И, остановившись около железного ящика, в котором когда-то были смонтированы какие-то электрические штуки, нагнулась к нему, что-то сделала и… пошла обратно, все так же с опаской оглядываясь.

Тут мы и встали на ее пути.

Чучундра замерла, глаза ее забегали по сторонам, лихорадочно ища какую-нибудь щелочку, куда можно ушмыгнуть от опасности.

– Отдай кассету! - угрожающе начал Алешка без всяких предисловий.

– Какую? - сделала удивленное лицо Чучундра.

– Такую! - передразнил ее Алешка.

И она поняла, что отказываться бесполезно.

– У меня ее нет! - поспешила оправдаться. - Я ее отдала.

– Кому? - по-настоящему испугался я. - Отцу?

– Что я - дура? - безмерно удивилась Чучундра.

Вот это интересно… Точнее - непонятно. Если и представляла эта кассета огромный интерес, то только для Вадика или для милиции. Ну не в милицию же она ее отнесла!

– Отдашь кассету, - сказал я, - получишь премию.

– Что я - дура? - еще больше удивилась Чучундра. И сделала попытку прорваться к дому. - Я вот скажу про вас отцу, он на вас наезд сделает.

Это точно. Если успеет.

– А я своему отцу скажу, - пригрозил Алешка. - От вашего наезда одни пеньки останутся.

Почему - пеньки?

– Давай меняться, - миролюбиво предложил я. - Ты, Чучундра…

– Зинаида Вадимовна, - с достоинством поправила она.

– Ты отдаешь нам кассету, мы тебе - машину.

Чучундра задумалась, но все-таки такая выгодная сделка ее чем-то не устраивала. Ну конечно, за папашу беспокоилась. Которому из-за этой кассеты не видать карнавала в Бразилии.

– Машина хорошая, - сказал Алешка. - С крысой.

– Будешь обзываться - вообще ничего не получишь. А какая машина?

– «Форд-ауди», - придумал Алешка. - На разных колесах!

В ее глазках мелькнули хитрые искорки, по лбу пробежали задумчивые морщинки, и у меня почему-то появилась надежда, что Чучундра не представляет истинной ценности и опасности этой кассеты. А торгуется она совсем по другой причине. И по другой причине ее утащила. (Дальнейшие события показали, что я был прав. Хотя и далек от истины.)

– Ладно, - согласилась наконец Чучундра. - Меняемся. Только с условием: кассету в школе не крутить.

Вот уж чего мы и не собирались делать. Неясно только, почему Чучундра этого боится?

– Пошли за мной, - сказала она и направилась к крану.

Подозрение шевельнулось в моей душе: сейчас Чучундра шмыгнет за кран, скатится по склону оврага и исчезнет в осеннем парке - ищи ее тогда. И я на всякий случай придержал ее за локоть. А Чучундра поняла этот жест по-своему, она решила, что я хочу ей помочь перешагнуть через здоровенную бетонную балку, даже растерялась от такого непривычного для нее внимания, покраснела и поблагодарила меня взглядом. Который оказался сейчас вовсе не вредным и не хитрым, а немного смущенным.