Конституционное правосудие: теория судебного конституционного права и практика судебного конституционного процесса - Игорь Кравец

Если Конституция предусматривает жесткую модель разделения властей, то для обоснования прерогатив законодательной и судебной властей могут быть использованы конкурирующие концепции парламентского верховенства и судебного верховенства, каждая из которых имеет своих сторонников и противников. Сторонники демократического идеала отдают предпочтение доктрине парламентского верховенства, как обеспечивающего приоритет в конституционной политике политической воле народных избранников. Сторонники судебного надзора и судебного активизма отдают предпочтение судебному верховенству как принципу, способному осуществлять примирение противоборствующих ценностей и интересов в ходе рассмотрения конкретных дел, в том числе более эффективно защищать права различных меньшинств.

Российская Конституция закрепляет смешанную модель разделения властей, которая не отдает явного предпочтения той или иной концепции. Поэтому ни одна из концепций: парламентского верховенства или судебного верховенства, – не является доминирующей в российском конституционном праве. Однако концепция верховенства конституции позволяет согласовать роль конституционного правосудия, других ветвей судебной власти и парламента страны в вопросах толкования и реализации конституционных норм. Верховенство конституции требует авторитетного понимания и разъяснения конституционных норм и их законодательной конкретизации для всесторонней реализации и осуществления в правоприменительной деятельности.

Исходя из положений Конституции РФ (ст. 125) Конституционный Суд РФ является наиболее авторитетным интерпретатором конституционных норм. Обязательный характер его постановлений согласуется с законодательными полномочиями парламента по конкретизации конституционных положений через процедуру принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов. Конституционный Суд, интерпретируя Конституцию, может предусматривать возможность принятия новых законов, необходимых для реализации конституционных положений, или ограничивать законодателя в вопросах надлежащего понимания пределов ограничения прав и свобод. Федеральное Собрание как парламентское учреждение развивает положения Конституции РФ через принятие федеральных конституционных законов и федеральных законов, непосредственно предусмотренных ее нормами. При этом федеральный законодатель обязан придерживаться конституционных принципов, закрепленных в главе 1 «Основы конституционного строя», или выведенных из ее положений конституционным правосудием в процессе нормативного или казуального толкования Конституции РФ. Развивая конституционные принципы, парламент должен принимать во внимание «народные ценности и верования»[116].

В отношении конституционной роли Парламента России вряд ли применимо выражение о том, что он «формулирует конституционные принципы». Конституция предоставляет возможность развивать установленные конституционные принципы. В конституционной системе России самостоятельность парламента в развитии конституционных принципов через законодательную деятельность связана и ограничена двумя факторами: эксплицитным закреплением таких принципов в тексте Конституции РФ и имплицитным выведением их в процессе конституционной интерпретации.

К роли Конституционного Суда РФ в вопросах конституционного толкования применимо высказывание немецкого исследователя К. Штарка. Толкование конституции создает условия, когда «возможности, границы и даже обязанности законодателя становятся предметом юридической науки и, что еще важнее, объектом правосудия». Следовательно, законодатель «больше не свободен в том, как понимать конституцию; он может быть связан ее толкованием, исходящим от конституционного суда»[117].

Свобода законодательного усмотрения в понимании и актуализации конституции ограничена судебным толкованием и судебным конституционным контролем, которые осуществляются органами конституционного правосудия для поддержания принципа верности конституции, стабильности конституционного строя в условиях динамического разделения и баланса властей в государстве.

Тема 1.5. Модели гарантирования конституции и российский конституционализм

Нормативно-правовые акты:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (в ред. от 21.07.2014) // Официальный интернет-портал правовой информации http://www.pravo.gov.ru, 01.08.2014

2. О Конституционном суде Российской Федерации: ФКЗ РФ от 21.07.1994 N 1-ФКЗ (ред. от 08.06.2015) // СЗ РФ. – 1994. – № 13. – Ст. 1447.

Основная литература:

1. Бондарь Н. С. Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия / Н.С. Бондарь. – М.: Норма; ИНФРА-М, 2011. – 544 с.

2. Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс: Учеб. пособие. 3-е изд. перераб и доп. – М: Норма, 2011. – 592 с.

3. Конституционный судебный процесс: учебник / Отв. ред. М. С. Саликов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Норма: ИНФРА-М, 2015. – 352 с.

4. Кравец И. А. Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления. – СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005.– 675 с.

§ 1. Судебное гарантирование конституции как судебный конституционализм и его ограничения

В исторической ретроспективе отмечается существование античного, средневекового и современного конституционализма. Многие компоненты современного конституционализма основываются на доктрине и практике верховенства конституции. Данного принципа конституционализма (или юридического свойства конституции) не было как в античных правовых системах, так и в период средних веков. Создание концепта верховенства конституции связано с периодом конца XVIII века, значительный импульс развитию концепта верховенства конституции в XX столетии придал появившейся институт конституционного правосудия.

Формирование российского конституционализма как правового явления немыслимо без надлежащего обеспечения и проведения в жизнь принципа верховенства конституции. Следует согласиться с лаконичной формулировкой Ю. Лимбах о том, что «концепт верховенства конституции присуждает высшую власть в правовой системе конституции»[118]. На пути к реализации этого принципа России удалось преодолеть пока только частично ключевые трудности и проблемы.

Конституции присущи аксиологические свойства. Аксиологизм конституции – ценностные основания современного конституционализма. По мнению Н.С. Бондаря, именно аксиологическими свойствами определяется уникальность Конституции с точки зрения ее юридических, политико-идеологических, философско-мировоззренческих и иных характеристик. Ценностная значимость присуща как Конституции в целом (с точки зрения, прежде всего, таких ее юридических характеристик, как верховенство, высшая юридическая сила, прямое действие, сочетание стабильности и динамизма и т. п.), так и конкретным ее нормам, которые являются в этом случае отражением фактически сложившихся и юридически признаваемых представлений о социальных приоритетах и наиболее оптимальных моделях обустройства общественной и государственной жизни, о соотношении ценностей власти и свободы, равенства и справедливости, рыночной экономики и социальной государственности и т. д.[119]

Для обоснования обеспечения верховенства конституции могут применяться две концепции гарантирования конституции:

1) концепции судебного гарантирования конституции, когда ее гарантом провозглашается специализированный орган конституционного контроля – Конституционный Суд или суд общей юрисдикции;

2) концепция политического гарантирования конституции, когда ее гарантом провозглашается глава государства, обеспечивающий реализацию конституционных норм и определяющий основные направления законодательной политики и деятельности правительства.

Концепция судебного гарантирования конституции опирается на идеи Ганса Кельзена о судебной гарантии конституции и конституционной юстиции[120], которые получили оформление в кельзеновскую модель конституционного контроля, послужившую теоретической основой для европейских систем конституционного правосудия, в том числе для создания российской модели Конституционного Суда РФ.

Концепция политического гарантирования конституции главой государства восходит к идеям Карла Шмитта, разрабатывавшего теорию политической теологии и связывавшего функцию гаранта конституции с политическим сувереном (политическим богом), каким считал главу современного государства. В работе 1931 года «Гарант конституции», посвященной поиску выхода из системного конституционного кризиса Веймарской республики, К. Шмитт призывает заменить плюралистическое государство конкурирующих партий субстанциальным порядком с единой государственной волей, для чего необходима президентская диктатура в качестве гаранта конституции[121].