Эркюль Пуаро - Кристи Агата

– Кто знает? – ответил Пуаро.

– Но каким образом...

«Научные круги менее информированы, чем местные сплетники», – подумал Пуаро.

– Джойс заявила при свидетелях, что несколько лет назад видела убийство. Как вы думаете, это не могло быть убийство Джанет Уайт? Как она погибла?

– Ее убили, когда она вечером возвращалась домой из школы.

– Одна?

– Возможно, нет.

– Но не с Норой Эмброуз?

– Что вы знаете о Норе Эмброуз?

– Пока ничего, – отозвался Пуаро, – но хотел бы узнать. Что собой представляли Джанет Уайт и Нора Эмброуз?

– Они были излишне сексуальны, каждая по-своему, – сказала Элизабет Уиттакер. – Но как могла Джойс что-то видеть или знать об этом? Убийство произошло на дорожке возле леса Куорри. Тогда Джойс было не больше десяти-одиннадцати лет.

– У кого из девушек был ухажер? – спросил Пуаро. – У Норы или у Джанет?

– Все это уже в прошлом.

– «У старых грехов длинные тени», – процитировал Пуаро. – С возрастом мы постигаем справедливость этого изречения. Где сейчас Нора Эмброуз?

– Она ушла из школы и стала работать на севере Англии. Естественно, Нора была сильно расстроена. Они очень дружили с Джанет.

– Полиция так и не раскрыла дело?

Мисс Уиттакер покачала головой, потом встала и посмотрела на часы.

– Я должна идти.

– Благодарю вас за то, что вы мне сообщили.

ГЛАВА 11

Эркюль Пуаро смотрел на фасад «Куорри-Хаус». Солидный, отлично построенный образец средневикторианской архитектуры. Он хорошо представлял себе его интерьер – тяжелый буфет красного дерева, прямоугольный стол из того же материала, бильярдная, большая кухня с примыкающей к ней буфетной, пол из каменных плиток, массивная угольная плита, теперь, несомненно, замененная газовой или электрической.

Пуаро отметил, что большая часть окон верхнего этажа все еще зашторена. Он позвонил в дверь. Ему открыла худощавая седовласая женщина, сообщившая, что полковник и миссис Вестон уехали в Лондон и вернутся не ранее будущей недели.

Пуаро осведомился о парке и узнал, что он открыт для бесплатного посещения. Вход расположен в пятнадцати минутах ходьбы по дорожке. Железные ворота с табличкой видны издалека.

Быстро найдя дорогу, Пуаро прошел через ворота и зашагал по тропинке, вьющейся среди деревьев и кустарников.

Вскоре он остановился и задумался. Его мысли были заняты не только окружающим видом. Пуаро размышлял о недавно услышанной паре фраз и недавно ставшей ему известной паре фактов. Поддельное завещание и девушка... Девушка, которая исчезла и в чью пользу было подделано завещание... Молодой декоратор, приехавший сюда с целью переделать заброшенную каменоломню в «Погруженный сад»... Пуаро снова огляделся и кивнул, одобряя название. «Сад в каменоломне» звучит довольно безобразно. Такое наименование вызывает в памяти звуки взрываемых скал, скрежет грузовиков, увозящих камень для строительства дорог, и прочие, сугубо индустриальные процессы. Другое дело – «Погруженный сад». Это ему о чем-то смутно напоминало. Миссис Ллевеллин-Смит ездила в организованный Национальным кредитом тур по садам Ирландии. Он сам побывал в Ирландии пять или шесть лет назад – ездил туда расследовать кражу старинного фамильного серебра. Отдельные моменты этого дела вызвали у него любопытство, и Пуаро, успешно завершив свою миссию («Как обычно», – мысленно добавил он в скобках), провел несколько дней, путешествуя по стране и осматривая достопримечательности.

Пуаро не мог вспомнить, какой именно сад он тогда видел. Кажется, недалеко от Корка. Возле Килларни? Нет, рядом с заливом Бантри. Он припомнил это потому, что тот сад отличался от садов, пользовавшихся грандиозным успехом, – замковых садов Франции, чопорной красоты Версаля. В тот сад Пуаро отправился в лодке вместе с маленькой группой экскурсантов. Сесть в лодку ему удалось с трудом – два здоровяка гребца практически внесли его туда на руках. Они направились к не слишком интересному на вид островку, и Пуаро уже начал жалеть о своем участии в экскурсии. Ногам было сыро и холодно, а ветер дул сквозь все отверстия в макинтоше. Разве можно ожидать от каменистого островка красоты, гармонии и симметрии? Нет, он явно допустил ошибку.

Они остановились у маленького причала. Гребцы высадили Пуаро с тем же проворством, с каким недавно усадили в лодку. Остальные члены группы двинулись вперед, болтая и смеясь. Пуаро, поправив макинтош и снова завязав шнурки туфель, последовал за ними по дорожке, усаженной с обеих сторон кустами и редкими деревьями. «Весьма малоинтересный парк», – думал он.

Внезапно они вышли из зарослей к террасообразному спуску. То, что находилось внизу, показалось Пуаро чудом. Как будто дýхи стихий, о которых столько говорится в ирландской поэзии, вышли из своих убежищ среди холмов и создали здесь сад, причем не тяжким и усердным трудом, а одним взмахом волшебной палочки. Цветы, кусты, искусственный водоем с фонтаном, дорожка вокруг него – все выглядело чарующим, прекрасным и абсолютно неожиданным. Едва ли на этом месте ранее находилась каменоломня – сад был слишком симметричен. Он располагался в глубокой впадине посреди островка, но за ней виднелись воды залива и туманные вершины холмов на другом берегу. Пуаро подумал, что, возможно, именно этот сад пробудил в миссис Ллевеллин-Смит желание обзавестись чем-то подобным, использовав для этого заброшенную каменоломню в ничем не примечательной сельской местности Англии.

В поисках хорошо оплачиваемого раба, способного воплотить в жизнь ее намерения, она остановила выбор на квалифицированном молодом человеке по имени Майкл Гарфилд, привезла его сюда, несомненно, уплатила ему солидный гонорар, а затем построила для него дом. «Майкл Гарфилд ее не подвел», – подумал Пуаро, осматриваясь вокруг.

Пуаро опустился на скамью, стараясь представить, как это место выглядит весной. Кругом росли молодые буки и березы, поблескивающие белой корой, кусты шиповника и белых роз, деревца можжевельника. Хотя сейчас была осень, она также радовала глаз обилием красных и золотых цветов, – к сожалению, Пуаро не знал их названий, ему были знакомы только розы и тюльпаны.

Казалось, все здесь росло абсолютно самостоятельно – без всякого принуждения. Но, разумеется, это не соответствовало действительности. Все было тщательно спланировано – от маленького цветочка до высокого кустарника с красно-золотистыми листьями. Спланировано и – более того – подчинено.

Пуаро интересовало, кому все это было подчинено – миссис Ллевеллин-Смит или Майклу Гарфилду? Между ними, безусловно, имелась большая разница. Пуаро не сомневался в глубоких знаниях миссис Ллевеллин-Смит. Она много лет занималась садоводством, безусловно, являлась членом Королевского садоводческого общества, посещала сады, справлялась в каталогах, ездила за границу, наверняка по причинам ботанического свойства. Миссис Ллевеллин-Смит могла отдавать распоряжения садовникам и обеспечивать их выполнение. Но могла ли она видеть мысленным взором, как будет выглядеть воплощение ее требований не в первый и даже не во второй год после посадки, а спустя пять, шесть и даже семь лет? Если нет, то это мог Майкл Гарфилд – он знал, что ей нужно, знал, как превратить заброшенную каменоломню в цветущий сад. Майкл Гарфилд спланировал и осуществил все это, прекрасно понимая то удовольствие, которое испытывает художник, выполняя заказ богатого клиента. Здесь воплощалась в жизнь его концепция волшебной страны, возникшей чудесным образом среди унылого сельского пейзажа. Экзотические кустарники, за которые выписывались чеки на солидные суммы, редкие цветы, которые можно приобрести только благодаря любезности друзей, соседствовали со скромными растениями, не стоившими практически ничего. Так, весной на левом склоне будет цвести примула...