Инквизиtor (СИ) - Домина Елизавета

Отмокая в просторном джакузи, с видом на ночной город, мужчина наслаждался моментом отсутствия мыслей. Благоговейная тишина в голове. Когда нет шума от суеты, нет выстраивания схем и вариаций развития событий. Сейчас это состояние закрепит очередная глупышка своими историями, и это придаст ему сил. Трахать силиконовое натюнингованное тело, в которое вложено бабла, как в квартиру в небольшом городке ‒ удовольствие, совершенно отличающееся от пружин борделя, готовых вот-вот вонзиться в ягодицу. Утром он вернётся прежним к своим делам и закрутится снова по кругу: концентрат от похмелья, серые лица, совещания, территория, дежурства.

Через час в квартире появилась жгучая брюнетка в брендовом шмотье, демонстративно покачивая сумкой луи. От количества собранных на честно насосанные деньги лейблов в глазах у Мирона рябило. Ему хотелось поскорей перейти к моменту, когда она голая будет рассказывать ему сказки, считая многих вокруг нищеглотами. Брюнетка жеманно повела плечом, откинув прядь волос за спину:

― На час, на два? ― вымолвила она, ворочая во рту языком жвачку.

― На три.

― Расчёт сразу!

― Не вопрос, возьми. Вон лежат.

В наманикюренных пальцах зашелестели купюры. Настроение девушки не менялось, для неё это привычное мероприятие. Разулась, оставив туфли джимми чу посередине прихожей. Пройдя в просторную гостиную, осмотрелась по сторонам:

― Душ где? Полотенце чистое?

― Душ по коридору направо, полотенце висит на батарее.

― Не скучай, я быстро!

Мирон прекрасно понимал: через час распития совместно спиртных напитков этот флёр фальшивого гламура сойдёт на нет. Начнутся откровенные беседы, попытки навязать себя в качестве постоянной девушки и тому подобная чепуха. Особо он баловал любовью стойких представительниц касты, которые не сдавались. Такие могучие воины самообмана. Всё у них хорошо, а вокруг разруха. Максимальное количество высших образований, о которых он слышал в подобных сказках, достигало четырёх. Паковали в зону пафоса всё: от дорогих машин до богатых родителей.

Мирон любил играть роль лоха, который доверчиво выслушивает легенду. После чего обескураживал профессионалку знаниями подробностей её личной жизни до проституции. Короче, приземлял и сливал баллоны, уже не в Лику, Алису, Милену, а в обычную Машу из глухой деревни. Мужчину забавляли перемены в лицах девушек в момент, когда он, выслушав их, говорил: «Это была увлекательная история, а теперь, называя девушку её настоящим именем, я расскажу тебе правду о тебе»! Реагировали по-разному, кто-то пугался, что мужчина планирует шантажировать её, сообщив родным о реальной деятельности. Кто-то начинал волноваться, что это сотрудник и закупка, после которой ей придется выплачивать штраф и появится пометка в базе данных. Кто-то считал его экстрасенсом, читающим мысли. В любом случае, в таких встречах он оплачивал не сам секс, сколько наслаждения от сгустка энергии в ситуации. Слив сам по себе, не всегда до него доходило, не все девушки возбуждали его. Его будоражил разрыв шаблона, когда, как промокашка, рвётся ложь. А иногда просто хотелось спать, и он выгонял раньше оплаченного по тарифу времени.

― Анжела – настоящее имя? ― начал Мирон свою игру, наполняя бокалы.

― Конечно!

― Ну, давай, Анжела, выпьем за знакомство.

И понеслась. Яхты, олигархи, Ницца, Канны, начинающая киноактриса, родители известные, москвичка 25 лет. Мирон, скучающим взглядом, оценивал стоимость тюнинга. Ботекс, грудь силикон, импланты в ягодицах, липосакция, блефоропластика, круговая подтяжка, наращивание волос. Она размахивала руками, рассказывая про любовь к сексу, что ей его не хватает, поэтому она тут. После пятого стакана виски, клиент был готов к сближению.

― Нина из Иванова, тридцать восемь лет, детей нет, замужем не была. Пьяный отчим изнасиловал в шестнадцать, маме рассказывать, не стала. Два года до достижения восемнадцати плакала в подушку, в ожидании момента, когда можно прекратить домогательства ненавистного мужчины. Когда исполнилось восемнадцать, нашла в интернете объявление о наборе танцовщиц стриптиза с проживанием и обучением. Приехала сюда, оказалось ‒бордель. Пути обратно не было, ломало от ситуации долго, но это казалось лучше, чем в Иваново: хоть какой-то просвет был. Если бы не употребление систематическое транквилизаторов и психотропных веществ, давно бы сорвалась с катушек. А так, вроде держишься. Скажи мне, встанет у меня на тебя, после того, что я тебе рассказал? Ты же мужчин ненавидишь.

― Мне, в принципе, похрен, встанет у тебя или не встанет: время оплаченное идёт, и можешь хоть до одури упиваться своими фантазиями. Не встанет, потом подрочишь, утром, тебе не впервой. Не от хорошей жизни в проституцию бабы приходят и не надо играть в высшую справедливость, когда вы сами, мужчины, в этом виноваты. Вместо того, чтобы сейчас меня тут дрючить, шёл бы и решал проблемы, чтобы после меня сюда молодые не приходили.

― Лихо ты! Ладно, минет по-быстрому и свободна!

Нина вытащила из сумки презерватив, профессионально губами натянула его до основания на член. Но как бы она ни старалась работать ртом, её высказывание, крутилось в голове у мужчины, член вяло болтался в латексе.

― У тебя с потенцией проблема. Моей вины в этом нет! ― оторвавшись от члена, резюмировала она.

― Нет у меня никаких проблем, просто на тебя не встаёт. Можешь уходить.

Игры разума

Утром, при входе в отдел, в фойе, Мирона ждал Вадим.

― Привет! Ты как? ― начал он разговор.

― Хорошо. С чего это, ты, моим «как» интересуешься?

― Вопрос у меня к тебе не совсем стандартный: с Апостолом ерунда происходит, ― Вадим осмотрелся по сторонам.

― А я причём?

― Я знаю, ты у нас вроде как спец в области оккультных воздействий.

― И что, Пётр Сергеевич по потолку ползает? ― ухмыльнулся Мирон, подходя к автомату с кофе.

― Не совсем так, но действовать надо незаметно и незамедлительно, пока его белые братья не укатали.

― До такой степени? Стоило мне на две недели отлучиться и у вас тут уже веселье полным ходом? ― Мирон, помешивая пластиковой палочкой кофе в стаканчике, передал кожаную папку Вадиму. ― Подержи, неудобно.

― Нам надо действовать сообща. Началось это всё после Дома Музыки.

Мирон с трудом сдержал смех:

― Очень познавательно. Что он там делал?

― Мы там вместе были, ― таинственно произнёс Вадим.

― Забавное признание. Я в личные дела не лезу! ― попытки Вадима донести смысл ситуации вызвали у собеседника явный сарказм.

― Мы пошли на операцию. Я должен был взять Объект в разработку, в итоге, Апостол прислал сообщение «Отбой!». Я вышел из здания и увидел, как они вместе уехали оттуда.

― Пётр Сергеевич с Объектом? ― уточнил Мирон.

― Да, они сначала спустились по лестнице, она его держала под руку, потом сели в машину и уехали.

― Тебя что смущает, что старый у тебя Объект увёл?

― Не смущает меня это: она тёпленькая, неадекватная инопланетянка. Баба вроде молодая, а классическая музыка, бусы какие-то не шее. Явно не мой типаж.

― Ты тут жену ищешь себе или работаешь? ― Мирон допил кофе, смял стаканчик, бросил в урну, протянул руку за папкой. ― Напоминает ущемлённое эго эти твои беседы. Не люблю сплетни.

― Зайди к нему. Потом, если будет желание, попробуем вместе что-то придумать. ― Вадим был убеждён в своей правоте.

Мирон вошёл в приёмную Петра Сергеевича, Инна увлечённо смотрела сериал. Нажав на паузу, вопросительно посмотрела на посетителя.

― Свободен?

― Я сейчас доложу, ― секретарьпотянулась к кнопке соединения с начальником.

― Не отвлекайся, я сам!

Войдя в кабинет, подчинённый созерцал странную картину, абсолютно не характерную для шефа. С жёлтой лейкой в руках, тот поливал цветок на подоконнике. Белая рубашка, серые брюки. Апостол редко изменял своему стилю в одежде, предпочитая джинсы. Исключения составляли моменты, когда его вызывали на совещание в управление, но в такие дни он, в принципе, если и заезжал на работу, то только за документами.