Когда звезды чернеют - Пола Маклейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смотреть на ее досье — все равно что смотреть на версию моей собственной истории. Поэтому я знаю, что даже если Кэмерон повезло с Кёртисами, как мне повезло с Хэпом и Иден, вряд ли она свободна от призраков. Неважно, насколько у детей устойчивая психика, насколько они желанны, любимы и взлелеяны новыми родителями. Исходные раны от заброшенности и отторжения не исцеляются по волшебству. Их не могут вылечить даже мужество и внутренняя сила, потому что родительские связи изначальны.
Матери и отцы должны быть рядом. Такова человеческая история, в каждой культуре, с начала времен. Моих рядом не было, родителей Кэмерон — тоже. Все шрамы, которые есть у меня, есть и у нее. Проблемы с доверием, привязанностями, проблемы идентичности, ощущение пустоты, изоляции, чуждости и отчаяния — трещины души, которые не зарастают. Я вижу их. Я живу с ними. Те, у кого внутри пустота, будут искать раз за разом, иногда всю жизнь, способы ее заполнить.
Глава 16
В то Рождество, когда мне было восемь, мама не вернулась. Конечно, мне было страшно. Я тревожилась, что она попала в какую-то беду и не смогла позвонить. Я старалась не задумываться, где и как она может застрять без чужой помощи, пока мы с ребятами кучковались в ее кровати, выдав Фредди его собственную подушку. В какой-то момент они наконец перестали спрашивать о Санте, и это казалось маленькой победой. Когда я легла, под одной рукой у меня оказались шелковистые волосы Эми, под другой — футболка Джейсона, и это почему-то помогло успокоиться.
На следующее утро я оставила ребят смотреть телевизор, а сама ограбила консервную банку с деньгами в кухне и сходила в аптеку-закусочную за хлебом, молоком, яйцами и арахисовой пастой, поскольку продуктовые магазины были закрыты. На обратном пути столкнулась с Филлис и Бернардом, и она скривилась, будто знала правду.
— А где сегодня твоя мама?
— Спит.
— Опять?
— Ага. — Внезапно я возненавидела ее и ее пса. — Надеюсь, вы хорошо встретили Рождество. До свидания.
* * *
Встреча с Филлис выбила меня из колеи, но когда я вернулась домой и закрыла дверь, день пошел отлично. На самом деле это был один из самых приятных дней в моей жизни. Без подарков — зато была еда и столько телика, сколько захочется. Мы построили в гостиной форт из простыней и одеял и играли в нем весь день. Когда стемнело, выключили весь свет, кроме гирлянды на елке, улеглись на ковре и смотрели вверх сквозь густые ветки, как радужные лампочки вспыхивают и гаснут. Почти как во сне. Потом я отвела детей в ванную и убедилась, что они вымыли головы и прочитали молитвы. К тому времени, когда мы пошли спать, я начинала верить, что мы сможем жить так вечно, даже если мама никогда не вернется домой. Я знала, как заботиться о Джейсоне и Эми. Я могла с этим справиться. С нами все будет о’кей или даже лучше, чем о’кей. Мы будем счастливы.
Однако следующим утром я проснулась очень рано и не выспалась. Джейсон обмочился в кровати, и мы все промокли. Пришлось подложить полотенца, но потом я все время скатывалась на мокрое место и каждый раз просыпалась. Еще я продолжала тревожиться насчет Филлис и думала, не столкнемся ли мы с ней снова и не начнет ли она звонить по телефону, чтобы выяснить, где на самом деле моя мать. Я почти не сомневалась, что она мне не поверила.
Я встала, пошла на кухню и начала готовить завтрак, но каждые несколько минут поглядывала в окно. Дети сели смотреть мультики, выкрутив громкость побольше. Я тревожилась, отвлекалась и постоянно думала, что слышу, как кто-то идет по коридору к нашей квартире. В конце концов подошла к двери, выглянула наружу и посмотрела в обе стороны коридора. Именно тогда я учуяла запах горящих яиц. Я слишком сильно включила газ. Масло уже почернело и начало дымиться. Едва осознав, что происходит, я спихнула сковородку с огня. Она лязгнула об пол, но пожарная сигнализация уже сработала, завопила и заморгала посреди кухонного потолка. Я не могла дотянуться до нее, даже со стула. Джейсон с Эми завопили, я кричала, чтобы они перестали, но от этого они только завыли громче. Я не могла думать. Я не знала, что делать. А потом кто-то начал стучать в дверь, и я поняла, что совершила ужасную ошибку. Нам нужно было есть только хлопья. Хлопья и арахисовую пасту.
Копы вломились в гостиную, массивные и широкие, пугая детей своей формой и пистолетами в кобурах, своим потоком вопросов. Когда я в последний раз видела маму? Что она сказала перед уходом? Она говорила, куда собирается в канун Рождества? Знаю ли я, как связаться с папой? Есть ли поблизости другие родственники? В основном мне даже не требовалось отвечать. Джейсон и Эми сидели рядом на диване, крепко прижавшись ко мне. Я продолжала твердить им, что все будет хорошо, но уже знала — все хорошее осталось в прошлом.
* * *
…Кёртисы живут к северу от города, на уединенном отрезке Лэнсинг-стрит, высоко над Мясницкой лощиной. Когда мы подъезжаем в патрульной машине Уилла к воротам, он нажимает кнопку, и кто-то впускает нас.
— Это точно выглядит как жилище кинозвезды, — говорю я, пока «дворники» дергаются, сбрасывая тонкую пленку дождя.
— Она больше не кинозвезда. Перестала сниматься, когда они переехали сюда. Это было четыре года назад.
— Какая она?
— В смысле до всего этого? Даже не знаю. Их семья живет обособленно. Муж летает на работу на частном самолете. Все продукты им доставляют. Удивительно, что Кэмерон позволили ходить в обычную школу, а не наняли учителя или что-нибудь такое. Должно быть, это их единственная уступка. Замах на реальную жизнь.
Пока мы паркуемся и вылезаем, широкая дверь открывается и появляется Трой Кёртис. Моложавый и симпатичный, в полинявших джинсах и кофте. Мы торопливо заходим в дом
