Двойник. Арка 2. Том 2 - Дмитрий Янтарный

Подойдя ко мне, он достал из складок рясы свиток пергамента и протянул его мне.

— Карта в земли троллей. Новая, два года, как нарисовали с тех пор, как один из наших был там последний раз. Не заблудитесь. Ещё раз благодарю всех вас…

Подойдя к двери, он снова обернулся и перекрестил нас, благословляя, после чего, наконец, покинул домик.

Кермол выглядел донельзя смущённым — что, кстати, смотрелось очень забавно, учитывая, что он в это время лежал на диване, на котором даже поместиться толком не мог, да ещё и розовым шерстяным покрывалом. С другой стороны, понять его можно: не каждый день тебе в ноги кланяются. Однако, учитывая, что ему пришлось пережить, я в глубине души был согласен, что чёрный орк эту честь полностью заслужил.

— Что ж, не желаешь расставаться со своими шрамами — как желаешь, — сказал я, словно нас и не прерывали, — дело твоё, тело твоё, тебе их носить, не мне. Тем не менее, нам осталось решить ещё один вопрос.

Я достал из кармана чёрный алмаз. Бальхиору даже не потребовалось ничего объяснять. Храмовник сузил глаза и яростно прошептал:

— Так и знал! Я так и знал, что эта тварь провернула что-то подобное…

Не обращая внимания на храмовника, я коротко пояснил Кермолу и Фрайсашу, что это такое. Бальхиору, однако, не понравилось, что на него сейчас не обращают внимания.

— Дэмиен, знал бы ты, как такие вещи ценятся в Церкви, — сказал он, — из них получаются самые лучшие амулеты и обереги, Церковь за каждый такой камень…

— Зная то, как Церковь любит побаловаться магией крови, я бы не удивился, если бы узнал, что она и сама клепает такие камушки.

— Да как ты смеешь?! — гневно сказал Бальхиор, — Церковь, конечно же, не делает такие камни, потому что…

— Не получалось, — ехидно закончил я.

— Да, Дэмиен, прости, я забыл, как ты любишь нас демонизировать, — улыбнулся храмовник, — Церковь не поступила бы так с душой благочестивого верующего. Вообще такой ритуал срабатывает лишь тогда, когда маг по доброй воле заключает свою душу в сосуд.

— И всё равно не вижу противоречий, — хмыкнул я, порадовавшись возможности задеть Бальхиора, — взять на обучение какого-нибудь мага, хорошенько промыть ему мозги и сказать: «Давай, сын мой, проведи ритуал и заключи свою душу в этот камень. Во имя Света, шагом марш».

— Ты можешь мне не верить — твоё право, — поднял руки храмовник, — однако правило, заложенное сыном Создателя, гласит, что каждая душа должна иметь возможность предстать перед судом после смерти. Церковь, при всём её влиянии, властвует над телами… над умами… но ни в коем случае не над душами.

— И, тем не менее, судя по твоим словам, над этой душой церковь была бы совсем не прочь повластвовать? — ехидно заметил я, подбросив камень в воздух и с чувством глубокого удовлетворения ощутив, как в панике заметался пленник камня.

— Ты, в самом деле, считаешь, что этот человек не заслуживает строгого наказания? — вопросом на вопрос ответил храмовник, — когда ты искал вещи Кермола, я уверен, ты задержался не потому, что долго их искал! Сколько?

— Что сколько? — не понял я.

— Не прикидывайся слабоумным! — взорвался храмовник, — сколько путников он убил и сожрал до нас?! Пять? Десять? Двадцать? Не ври мне, что не знаешь, я за десять лет службы в Церкви повидал всякого, и знаю, как маньяки любят собирать трофеи! Сколько жизней он оборвал, сколько мучений он причинил своим жертвам перед смертью? Хочешь сказать, его душа не заслужила участи послужить кому-то из живых, чтобы хоть как-то облегчить груз своих прегрешений?

— Может быть, — прервал я словесный поток Бальхиора, понимая, что на такие темы он может спорить бесконечно долго, — но это не мне решать.

— А кому же? — спросил Бальхиор.

— Неужели непонятно? Кермолу, конечно.

— Почему же мне? — спросил орк со своего дивана.

— Потому что именно ты принял на себя все мучения, которые предназначались всем нам. Именно тебя держали прикованным к столу, как беспомощную жертву, в твою плоть вонзали ножи, над тобой глумились и издевались, упиваясь твоей беспомощностью, твоя подруга так и не дождалась бы тебя, опоздай мы хоть немного. Этого, как мне кажется, должно быть достаточно.

— Дай мне его, — сказал орк после минутного молчания. Подержав камень в руке, он с лёгким удивлением сказал, — ишь ты, я его и чувствую ещё. Боится, дрянь, ох и боится…

В этом я почему-то не сомневался. Из тысячи палачей, которые впоследствии оказались отданы на милость тех, кого они мучили, девятьсот девяносто девять заканчивали очень и очень плохо.

— Вбить бы его в каблук моего сапога, чтобы топтать этого выродка при каждом шаге, — пробормотал он, с силой сжав алмаз в кулаке, — Да и сапоги бы дольше прослужили, так ведь? Сапоги-то добротные, ещё внуки мои поносили бы…

Если кому-то из нас и показались такие размышления с садистским уклоном немного странными, все трое оставили своё мнение при себе. И правильно сделали: никто из нас не лежал на пыточном столе под ножами этого маньяка.

— Забери его, — сказал орк, швыряя мне алмаз. Я вздрогнул, но от неожиданности поймал камень, — отдадим его речному духу, которого он прогнал отсюда. Уж он-то сумеет ему измыслить достойное наказание.

Душа внутри камня издала вопль отчаяния, прежде чем я разорвал контакт, сунув алмаз в карман. Никакой жалости я не испытывал: уж сколько раз твердили миру, что моему, что этому, что гадить кому ни было то плохо, а только всё одно — гадости совершают все, а нести ответственность не хочется никому. А всё равно приходится.

Глава 5.10

Глава 10. Исполнение обещания.

На следующий день мы ушли оттуда. И уход наш был донельзя