Череп со стрелой (СИ) - Дмитрий Емец

У Дианы завибрировал телефон. Отвечая на звонок, она разложила на столе небольшие, как игральные карты, фотоснимки и ногтем ловко раскидала их на две кучки.

— Вот! Причуды моего разума! — сказала она в трубку, но одновременно и Яре, потому что смотрела на нее и снимки показывала ей. — Пытаемся продвинуть на рынок два модных бренда! Первый — для тех, кто преуспел или притворяется преуспевшим. Владетели фабрик, газет, пароходов и их верные прислужники. Все строго, роскошно, дорого и натурально. Традиционные расцветки, классика, проверенная десятилетиями. Можно дополнить платиновыми часами, запонками или алмазной булавкой для галстука. Но это уже сугубый факультатив.

Яра бросила быстрый взгляд на первую группу снимков, где мужчины разных возрастов шоколадились загаром, белоснежно улыбались и опирались мускулистыми конечностями о палубные надстройки яхт.

— Дорого, наверное! — сказала она.

Диана убрала телефон. Разговор закончился, держать его у уха больше не имело смысла.

— Никто не заставляет покупать! — отрезала она. — Вот, например, на Роде костюмчик за четыре тысячи евро. Правда, Родя изо всех сил постарался, чтобы он выглядел как скромная тряпочка.

Яра, как женщина, чутко отметила это «Роде», а сам Родион, кажется, нет. Во всяком случае, он как крошил в свой кофе кусочки салфетки, так и продолжал крошить.

Вторая группа фотографий заинтересовала Яру больше. Геологи в свитерах ручной вязки и перчатках с эффектной прорезью для большого пальца пили из термоса у водопада. Молодой писатель, изображая на лице муки творчества, топтал клавиши ноутбука. На одном из снимков пристроился явно безумный мужик с шуроповертом, рядом с которым валялись остатки какой-то техники.

— А эти небритики кто? — спросила Яра.

— Эта линейка для тех, кто втайне понимает, что уже достиг своего потолка, но хочет доказать себе и другим, что очень доволен тем, что существует вне системы. Им мы предлагаем джинсы со шнуровкой, свитера разных расцветок, кожаные майки с пулеметной строчкой, зимние шапки со встроенными наушниками, всякие ненавязчивые аксессуарчики. Цена этих вещей гораздо ниже, но тоже, разумеется, не майки из Иваново!

Слушать про цены Яре было скучно.

— А если им правда нравится существовать вне системы?

— Внесистемность — это та же системность, только со знаком минус! — заявила Диана. — Пусть врут себе как хотят. Лишь бы покупали нашу одежду!

— А мне вот не хочется быть никем, кроме как собой! — с вызовом сказала Яра.

Диана поморщилась:

— Все так говорят! Давай начистоту: тебе часто предлагали стать главой авиакомпании или ведущей телешоу? Вот когда предложат и ты откажешься, тогда поговорим!.. Да и потом, строго между нами, в настоящий момент ты экономике неинтересна. Твои жизненные потребности ограничиваются самой простой едой и тем, что первым выпадет из шкафа. Какой-нибудь кофточкой, которую бабушка подарила тебе на пятнадцать лет и из которой ты пока не растолстела.

Сказав это, Диана нагленько высунула язык и, показав его Яре, быстро спрятала. Яре ужасно захотелось окунуть ее носом в сахарницу.

— Но не унывай! Каждому шныру есть что продать, чтобы его жизнь наладилась. Надо только снять розовые очки и перестать притворяться спасителем человечества. Достань мне закладку — и мы договоримся!

Диана говорила что-то еще, но Яра больше не слушала, чтобы не глотать чужой яд, который потом придется мысленно отторгать. Она слушала быструю речь Дианы, смотрела на ее мелкие зубы и ощущала, что ее гнев улетучился. Диана пыталась обидеть ее и растоптать, но вместо этого случайно проговорилась и сказала ей нечто очень важное. Да, у нее, у Яры, хотя она и сидит в ШНыре и терпит всевозможные лишения, есть то, чему втайне завидуют все ведьмари.

— Спасибо, я подумаю! — вежливо сказала Яра.

Диана озадаченно замолчала и со скрытым раздражением стала собирать фотографии. Она явно не ожидала от Яры такого великодушного спокойствия. Заметив, что Родион уже закончил крошить в кофе салфетку и новых гастрономических идей у него пока не возникло, Яра схватила Родиона за рукав и, извинившись перед остальными, потянула его за собой.

— Ты что, спятил? С кем ты связался, деревянный человечек? Это же натуральные лиса Алиса и кот Базилио! — закричала на него Яра, когда они остались одни.

— Само собой, — подтвердил Родион. Он был чем-то очень доволен. — Переманивают меня к берсеркам! Гаю не дает покоя, что моя пчела до сих пор не сдохла. А этим за меня что-то обещали. Не думай, что я такой дурак.

— Но почему тебя не убили?

— А зачем? Закладок у меня нет. Живой же я полезнее любого из ребят Тилля.

— Но ты шныр! — Яра с трудом удержалась, чтобы не вставить слово «бывший». Но Родион все равно как-то его угадал.

— А остальные ведьмари кто? Бывшие сантехники? — спросил он, западая щеками.

Не отвечая, Яра трогала пальцем след от арбалетного болта в своей куртке. Пробоина была прямо напротив сердца. И сзади в том же месте. Яра могла бы заделать пробоину, но ей это никогда и в голову не приходило. Напротив, нравилось ощупывать края и думать, кто был хозяином этой куртки до нее. Или, может быть, еще раньше.

— И давно они тебя за собой таскают? — спросила она.

— Они меня? — вспылил Родион. — Это я их!

— И давно ты их таскаешь?

— Недели две. Да, пожалуй, около двух. — Родион сам, казалось, был озадачен, что так долго.

— Прогони их! Очень тебя прошу! — взмолилась Яра.

— Сделаю это, когда захочу! Думаешь, они уговорят меня пойти в ведьмари? Они для меня никто!

— Не принимай подарков!

Родион оскалился:

— Ты про костюм, что ли? Что вы все к нему прицепились? Раздобудь мне что-нибудь другое, и я нашпигую этот пиджак разрывными шариками из шнеппера.

— Да я не о том, — сказала Яра устало. — Просто ты приучаешь себя к роскоши… А что будет потом?

— А что будет? Ничего не будет! Четыре стены бабкиной квартиры с видом на помойку! Вот что будет! Купить в кредит стиральную машину? Переклеить обои? Поменять смеситель на кухне и трепаться об этом два месяца? Мечтать об автомобиле, о поездке на море? Скучно все это, а после того как я видел двушку, совсем невозможно!

— Они уроды, — убежденно повторила Яра. — Эти двое! Хитрецы и уроды!

— Уроды — да, — согласился Родион. — Но не хитрецы, нет. Они говорят то, что думают. Гая они, кстати, тоже ругают. И Тиллю от их языка достается, можешь не сомневаться.

— Вот именно — от их языка! — передразнила Яра. — Грозное оружие!

— Грознее, чем ты думаешь! Аркадий — само воплощение успеха. У него нет только самолета, да и то потому, что он не собирает лишний хлам… А Диана выдумывает такие удовольствия, рядом с которыми шампанское в корзине воздушного шара — просто серые будни! Она уникальная девушка! Может быть любой, до полной потери личности. Ты же знаешь про ее закладку?

— Закла… А разве она…

— Нет, Диана не шныр, ни в коем случае, но каким-то образом сумела раздобыть закладку приспособления. Кто-то из наших упустил сквозь дыру в сумке. Она в состоянии подстроиться к любому мужчине, которого изберет своей целью! Она даже внешность меняет как перчатки. Вчера она была рыжей, а сегодня не помню уже какой… другой какой-то… Она как пластилин!

— Не понимаю.

— Чего тут понимать? Захочешь — она будет скакать с тобой на коне! Или цитировать античных поэтов! Или готовить борщи и стирать рубашки! Или как кошка тереться щекой о твое колено. Или как Маргарита у Мастера отчеркивать ноготком интересные места в рукописи. Все, что угодно! Только детей нянчить не будет. Это притворство для нее слишком долговременное.

— Ты ее любишь, — сказала Яра.

Не стоило ей это говорить. Глаза Родиона увлеченно вспыхнули, но тотчас и погасли.

— Не уверен. Я слишком хорошо вижу, что все это ложь. Все равно потом наиграется и продаст.

— Откуда ты знаешь?

— Да уж знаю, поверь. По-другому у этих не бывает. Когда человека слишком много, он все равно что никакой. А ведь я удивлен. Я обнаружил, что женщины тоже бывают эгоистками и любят только себя! А когда-то мне казалось, что женщина — это некое надмирное существо просто в силу того, что она женщина!

— Так уйди от них! Расстанься с ними! — сказала Яра. Рассуждение о женщинах она пропустила мимо ушей в силу того, что оно было слишком общее. Яра же обычно не фокусировалась на общих рассуждениях.

Родион пошевелил губами:

— Ну допустим… и дальше что?

— Сможешь вернуться в ШНыр! Хоть сейчас… Твоя пчела жива! Ты сам сказал!

Лицо у Родиона было двоякое. Это Яра заметила еще в ШНыре. Оно то кратковременно прояснялось, точно где-то в глубине изливался через глаза огонек свечи, то мрачнело и искажалось. Шло рябью бугорков, клочков щетины, западало щеками и висками. Нос становился огромным и злым, как у хищной птицы. В такие моменты хотелось оказаться от Родиона подальше и желательно за пуленепробиваемым стеклом.