Женская гениальность: История болезни - Александр Шувалов

Что осталось от Башкирцевой? Книга в тысячу страниц, разошедшаяся поначалу огромным тиражом. Картины, о которых мало кто может сказать что-либо внятное. И всё-таки Башкирцева напрасно боялась, что её забудут потомки. В одном из музеев Парижа есть статуя «Бессмертие» скульптора Ланжепье. Красивый юноша держит свиток с именами художников, умерших молодыми и заслужившими посмертную славу. Среди имён только одно женское — Марии Башкирцевой.

Гиппиус Зинаида Николаевна (1869–1945) — русская писательница и поэтесса, идеолог символизма и литературный критик, жена писателя Д.С. Мережковского. Не получила систематического образования, хотя с юности отличалась большой начитанностью.

Гиппиус была олицетворением декаданса — «декадентской мадонной», как её стали называть после публикации «Посвящения» (1895 г.), содержащего строку: «Люблю я себя, как Бога». Этот образ искусно строился и внедрялся в сознание современников самой поэтессой, которая тщательно продумывала своё социальное и литературное поведение, сводившееся к смене нескольких ролей.

На протяжении всей жизни у Гиппиус доминировала основная черта истерической личности — ей очень хотелось поражать, притягивать, очаровывать, покорять. В конце XIX в. не было принято так «мазаться», как это начали делать женщины после Первой мировой войны. А Гиппиус наносила макияж густо и откровенно, словно актриса перед выходом на сцену. Такой грим придавал лицу вид маски, подчёркивал манерность и неестественность поэтессы. «Она не жестикулировала, не дополняла свои слова жестами, но, когда двигалась, её длинные руки и ноги вычерчивали геометрические фигуры, не связанные с тем, что она говорила»[9]. Её желание выделиться не знало границ: она была готова гарцевать на лошади или идти по узкой горной тропинке, лишь бы её слушали и ею восхищались.

Гиппиус вызывающе подчёркивала свою девственность: состоя десять лет в браке с Мережковским, она всё ещё носила косу — привилегия незамужних девушек. Расставшись же с косами, сделала короткую стрижку — и это в 1905 г., задолго до Коко Шанель! Её современник поэт С. Соловьёв отозвался о Гиппиус так: «Святая дева с ликом бляди».

Зинаида Николаевна чувствовала в себе бисексуальные наклонности, а многие современники считали её даже гермафродитом. «В моих мыслях, моих желаниях, в моём духе — я больше мужчина, в моём теле — я больше женщина», — писала она. У Гиппиус с Мережковским не было детей. И почему-то никто не удивлялся этому обстоятельству, словно окружающие забывали, что эта супружеская пара не только возглавляла литературный процесс России, но ещё и состояла в законном браке. К слову сказать, три другие родные сёстры Зинаиды Николаевны никогда не выходили замуж. Так что можно согласиться с И.С. Коном, который пишет, что «брак Гиппиус с Мережковским был чисто духовным, причём она играла в нём ведущую, мужскую роль». Кстати, Гиппиус всегда писала от имени лирического героя мужского рода, любила говорить о себе в мужском роде и подписываться мужскими псевдонимами: «Антон Крайний», «Лев Пущин», «Товарищ Герман». Она обожала эпатаж и розыгрыши, правда, если только эпатировали и разыгрывали не её. Ей непременно требовалось находиться в центре общего внимания и в курсе всех последних новостей.

«Теперь мы знаем, что она из своих неврозов брала свою энергию, из своих неврозов делала свои стихи, писала свои дневники, и своими неврозами кормила своё мышление, делая свои мысли яркими, живыми и острыми не только благодаря их сути, на которой, как на драгоценном компосте, они вырастали и зрели, но и благодаря тому стилю, которым они облекались», — вспоминала писательница Н.Н. Берберова, встречавшаяся с Гиппиус. Её острый, холодный, мужского склада ум, безусловно, был результатом подавления плоти, что является классическим примером сублимации (по Фрейду).

Чуть ли не каждая строчка мемуаров о З.Н. Гиппиус свидетельствует о наличии у неё истерического расстройства личности, которое совсем не обязательно должно сопровождаться истерическими параличами, припадками, нарушениями чувствительности и т. п. И мимика, и внешний вид, и поведение, и образ жизни — всё подтверждает этот диагноз. Известно, кстати, что при явном подчёркивании собственной сексуальной привлекательности больные истерией зачастую страдают психосексуальными дисфункциями (например, аноргазмией).

Ветрова Мария Федосьевна (1870–1897) — русская революционерка.

Внебрачная дочь крестьянки и уездного нотариуса, воспитанная в сиротском доме, вряд ли могла быть полностью довольна своей жизнью, несмотря на полученную профессию «домашней учительницы». Возможно, поэтому Мария в 1896 г. втянулась в нелегальную работу народовольцев. Но не успела она принять в ней сколько-нибудь активного участия, как в конце декабря 1896 г. была арестована «по делу Лахтинской типографии».

Мрачная, полностью изолированная камера подвального бастиона самым удручающим образом подействовала на психику молодой женщины, и на допросе она призналась в антигосударственной деятельности. По официальным документам, Ветрова не проявляла признаков душевного расстройства до 4 февраля, когда пожаловалась дежурному офицеру, «что испытывает очень неприятные ощущения: такие точно, какие свойственно испытывать иногда замужним женщинам. При этом добавила, что причиной этих неприятных ощущений она считает жандармов». Вызванная надзирателями акушерка подтвердила предположение врача о психической ненормальности заключённой, которую, по её словам, «через стену» насиловали жандармы.

Не найдя сочувствия своим переживаниям и не получив необходимой психиатрической помощи, Ветрова в болезненном отчаянии облила себя керосином из горящей лампы и 12 февраля скончалась от ожогов. Так как ситуация оставалась неясной, то мало кто мог поверить в столь быстрое развитие психоза. Поэтому у Казанского собора на панихиду по Ветровой собралась многотысячная демонстрация протеста.

Можно предположить, что у неподготовленной к суровой подпольной деятельности революционерки в состоянии сильного стресса возник бред воздействия. Этот вид бреда чаще всего проявляется синдромом Кандинского―Клерамбо, в большинстве случаев встречающимся при шизофрении. Однако в ситуации внезапного ареста и сурового тюремного заключения подобная картина, скорее всего, была проявлением истерического психоза.

Александра Фёдоровна (1872–1918) — супруга Николая II; с 1894 г. — российская императрица; оказывала большое влияние на решения императора. Мученическая кончина Александры Фёдоровны, расстрелянной вместе с семьёй в Екатеринбурге, превратила её в глазах потомков в святую, безвинно пострадавшую от рук убийц. Со временем история расставит свои акценты, а пока рассмотрим личность принцессы Алисы Гессенской с психиатрической точки зрения.

У последней российской императрицы отмечается чуть ли не весь спектр различных истерических расстройств. Заболела она в возрасте 14 лет, когда начались месячные. В это время у неё стали развиваться приступы неудержимой сонливости, во время которых появлялся судорожный синдром. Будущую императрицу лечили, и как будто успешно, но когда ей исполнилось 18 лет, болезнь стала прогрессировать.

Переехав в Россию и став императрицей, болезненно религиозная по своему характеру Александра Фёдоровна всё сильнее погружалась в мистицизм. Её влекло к таинственно-тёмным оккультным силам, к спиритизму и всякого рода волшебству. Она стала интересоваться юродивыми, предсказателями, ясновидящими. Императрица страдала также «тяжёлым неврозом сердца». До какой опасной степени доходила истерия Александры Фёдоровны, свидетельствует её ложная беременность. Навязчивая идея о ребёнке мужского пола, о наследнике до того овладела ею, что она вообразила у себя беременность, чувствовала все её обычные симптомы и даже пополнела.

Узнав о смерти Григория Распутина, императрица потеряла способность не только передвигаться, но лишилась дара речи. На этот раз болезнь осложнилась истерическим параличом конечностей, и императрицу приходилось кормить с рук.

Таким образом, в случае Александры Фёдоровны имели место связанные со стрессами невротические и соматоформные расстройства («тяжёлый невроз сердца»). Пиком истерических расстройств можно считать ложную беременность, истерическое нарушение походки и «паралич конечностей». Любопытная особенность заболевания Александры Фёдоровны: в тяжелейших условиях большевистского плена ни о каких проявлениях истерии у императрицы историки уже не упоминают.

Учитывая, что Александра Фёдоровна находилась под сильным влиянием Григория Распутина в основном благодаря своему истерическому характеру, а Николай II, как известно, во многом шёл на поводу у своей венценосной супруги, можно сделать следующий вывод: психическое расстройство императрицы сыграло немаловажную и трагическую роль в истории России.