Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг. - Владимир Бешанов

10 февраля 1934 года, сразу после «съезда победителей», Пленум ЦК ВКП(б) образовал Политбюро сталинского набора в составе:

Члены Политбюро:

И.В. Сталин (генеральный секретарь партии);

В.М. Молотов (окончил реальное училище; председатель Совнаркома СССР);

Л.М. Каганович (самоучка; первый секретарь Московского комитета партии, секретарь сельскохозяйственного отдела ЦК; в качестве председателя Центральной комиссии по проверке партийных рядов руководил происходившей в 1933–34 гг. чисткой партии.);

М.И. Калинин (два класса сельской школы; председатель ЦИК СССР, коего пролетарский писатель Горький прозвал «вертикальным козлом в брюках» за неуемную страсть к женскому полу);

С.К. Орджоникидзе (фельдшерская школа; нарком тяжелой промышленности);

К.Е. Ворошилов (один класс сельской школы; нарком обороны);

С.М. Киров (техническое училище; первый секретарь Ленинградского губкома и Северо-Западного бюро ЦК);

А.А. Андреев (два класса сельской школы; нарком путей сообщения);

С.В. Косиор (начальное заводское училище; генеральный секретарь компартии Украины);

В.В. Куйбышев (один семестр вуза; председатель Госплана, заместитель председателя СНК и СТО).

Кандидаты в члены Политбюро:

А.И. Микоян (окончил духовную семинарию, менее года учился в духовной академии, там же, сменив мировоззрение вступил в партию; нарком снабжения);

Г.И. Петровский (два класса «образцовой школы» при городской гимназии; председатель ВУЦИК);

П.П. Постышев (самоучка; секретарь КЦ КП(б) Украины);

Я.Э. Рудзутак (два класса приходской школы; нарком РКИ СССР и председатель ЦКК);

В.Я. Чубарь (техническое училище; председатель Совнаркома Украины).

Позже в состав Политбюро были введены:

А.А. Жданов (реальное училище); Р.И. Эйхе (начальное училище), Н.И Ежов (он писал: «неоконченное низшее»), Н.С. Хрущев (рабфак).

Почти у всех «членов» и кандидатов в «члены» в графе «образование» стояла самая убогая запись и, при всем умении творить «чудеса», грамотно написать коротенькое письмо для многих из них было непосильной задачей. При назначении на самые высокие посты такой критерий, как грамотность, в принципе не имел значения. Тогдашняя «Малая советская энциклопедия» (первое издание) убеждала: «Сама по себе грамотность населения не говорит о культурности его, поскольку грамотные могут годами не пользоваться своим уменьем для приобретения знаний». Вот и товарищ Ворошилов, возглавлявший вооруженные силы, был хоть и малограмотным, зато жутко культурным — обожал оперу (точнее, оперных певичек) и чтение вслух.

Конечно, для политика образование не самое главное. Политик — не профессия, а желание власти. Но политиками, в смысле — людьми, борющимися за власть, они не были. Политик был только один, все остальные являлись проводниками его решений в жизнь, инструментами. И вот для исполнения этой роли образование очень даже не помешало бы. Но чего нет, того нет. Среди перечисленных лиц были выдающиеся организаторы, вьщающиеся надсмотрщики, многоопытные аппаратчики, а палачами, связанными круговой кровавой порукой, были они все.

Так, Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) — копия, только значительно более масштабная, описанных в шолоховском письме уполномоченных по хлебозаготовкам — на январском Пленуме 1933 года сетовал на то, что руководители разных уровней недостаточно широко применяют столь испытанное воспитательное средство, как расстрел, и призывал к ужесточению репрессий. Критикуя порочную прокурорскую и судебную практику на местах, он призывал думать, в первую голову, не о соблюдении законов, а о беспрекословном выполнении постановлений партии и правительства. Вячеслав Михайлович Молотов (1890— 1986) лично подписал более семи тысяч смертных приговоров.

Каждый из них был «непримиримым борцом партии с троцкизмом, правой оппозицией и другими антипартийными течениями и группировками, преданнейшим учеником и помощником товарища Сталина в борьбе за сплочение партийных рядов, за укрепление ленинско-сталинского единства партии»; каждый имел немалые личные заслуги в организации геноцида и возвращении крестьянства в крепостное состояние, каждый, не дрогнув лицом, мог поглощать положенные по должности деликатесы под крики умирающих от голода прямо за окнами спецстоловой.

Орджоникидзе писал Кирову:

«Кадры, прошедшие через ситуацию 1932–1933 годов и выдержавшие ее, закалились как сталь. Я думаю, что с ними можно будет построить Государство, которого история еще не знала».

Никто не пытался баловаться теоретическими умствованиями — не по Сеньке шапка (настолько отвыкли, что в течение сорока лет после смерти Сталина так ничего нового в «научном коммунизме» и не придумали, кроме с треском лопнувшего в 1991 году «развитого социализма»; хрущевская программа за 10 лет догнать и перегнать Америку была озвучена Сталиным еще в 1939 году). На заседаниях Политбюро они могли обсуждать вопросы, спорить и ругаться между собой, но последним всегда выступал генсек. Он подводил черту, за которой разговоры заканчивались.

Троцкий писал:

«Он направлял свое внимание на людей примитивного склада, низкой культуры, сильной воли и слабого Интеллекта… Чтобы справиться с людьми, превосходившими его, он подбирал аппарат из людей, которые подчинялись ему».

Весь сталинский «генералитет» Лев Давидович называл «царством наглых посредственностей». Все ошибки, промахи, просчеты закономерно проистекали от воинствующего невежества, некомпетентности, жестокости, отсутствия опыта, неумения мыслить на уровне крупных руководителей и стремления любой ценой выполнить любые указания Вождя.

Один сокол Ленин, другой соколо Сталин,А кругом летали соколята стаей…

Энергия, решительность, сильная воля, широко практикуемые методы запугивания и принуждения позволяли им руководить любым порученным делом. По сталинской методике они отстраивали руководимы ими структуры, подбирали и расставляли кадры, готовили страну к войне.

Как раз в январе 1934 года товарищ Сталин прозорливо указал:

«Дело явным образом идет к новой войне… Но мы не боимся угроз и готовы ответить ударом на удар поджигателей войны… А те, которые попытаются напасть на нашу страну, — получат сокрушительный отпор, чтобы впредь неповадно было им совать свое свиное рыло в наш советский огород».

При этом, нет сомнений, зарубежный пролетариат и «многочисленные друзья рабочего класса СССР» не преминут воспользоваться случаем и ударят в тыл «своим угнетателям, которые затеяли войну против отечества рабочего класса всех стран».

Реально «первому в мире социалистическому государству» никто не угрожал. Заключение в 1932 году договоров о ненападении с Финляндией, Эстонией, Латвией и Польшей обезопасило северо-западные границы от возможного их антисоветского союза и позволило заключить 29 ноября того же года советско-французский договор о ненападении. В сентябре 1934 года СССР вступил в Лигу наций. 2 мая 1932 года Франция подписала с Советским Союзом договор о взаимопомощи, хотя и без военной конвенции.

Но события в Европе и на Дальнем Востоке свидетельствовали о глубоком кризисе Версальской системы международных отношений. В 1931 году японская армия вторглась в Северо-Восточный Китай, в 1932-м оккупировала Манчжурию.

Германия в начале 1935 года объявила об отказе от военных ограничений. 10 марта в Берлине официально объявили о создании авиации, а 16 марта — о введении всеобщей воинской повинности. 18 июня было заключено англо-германское соглашение о военно-морских вооружениях, официально позволившее Гитлеру начать строительство мощного флота. В октябре итальянцы вторглись в Эфиопию. Сильная Германия нужна была британским политикам, чтобы ограничить гегемонию Франции на континенте. Париж заигрывал с Римом. Притом и англичане, и французы, считали итальянский фашизм и германский нацизм противовесами большевизму. Все великие державы раскручивали маховик гонки вооружений в предверии новой схватки за передел мира.

С этого времени главной целью внешней политики Сталина стало глобальное переустройство международных отношений путем «раскачивания» капиталистического лагеря, недопущения консолидации великих держав, содействия неизбежному межимпериалистическому конфликту и использования «удобного случая». Дальнейшая стратегия была продумана еще в 1925 году:

«Если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки, — нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решающую гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить» (из речи Сталина на январском пленуме ЦК ВКП(б).

С 1935 года Сталин начал конкретную подготовку страны к будущей войне.