Шальные желания - Зора Слоун

– Возможно, я ошибаюсь, но ведь и ты не сводила с него глаз, – сказала она.

Джин уже собиралась взорваться, но не успела, потому что Молли опять вышла из палаты.

Уставившись в одну точку невидящими глазами, она повторяла как заклинание: «Я не люблю его. Я не могу любить его. Я не должна любить его». Ей казалось, что это помогает противостоять чарам Ланса Диллона. Но, в конце концов, она должна была признаться себе в одном: «Я хочу его, хочу больше всего на свете!»

Это всего лишь секс, убеждала себя Джин, зов природы. Это не любовь. Хотя, что она знала о любви? До сих пор она не любила никого, кроме своего отца.

Последнее время она думала об отце гораздо реже, чем о Лансе Диллоне. Перед смертью отца они виделись в больнице. Он выглядел ужасно, и лишь тогда Джин до конца поняла, в какую трясину его затянуло. Вспоминая отца, она всегда представляла себе фотографию, которая висела в их комнате. Там отец был снят после победы на чемпионате страны. Красивый, загорелый, он излучал уверенность, что олимпийское золото ему обеспечено.

Потом с ним произошел несчастный случай и перечеркнул все его надежды. Но ему посчастливилось встретить мать Джин, уже довольно известную в спорте. Он стал ее тренировать, помог заработать бронзу на чемпионате мира. Теперь они вместе мечтали об олимпийских медалях. Но снова вмешалась судьба. Рак истерзал мать, и вскоре ее не стало. Отец был сломлен. Он еще пытался воплотить свои мечты в жизнь с помощью Джин. Перед смертью он взял с нее обещание, что она не сдастся. Прошло уже два года, но она до сих пор чувствовала себя связанной этим обещанием.

И что же ей оставалось теперь делать? Если Джин собиралась удержаться в Штатах и вновь обрести форму, то ей нужно держаться за Диллонов. Однако эта зависимость казалась непереносимой. Когда Ланс приехал за ней в пятницу, Джин была вынуждена выражать благодарность по любому поводу, ненавидя себя и его за то, что нуждалась в помощи. Она не привыкла зависеть от кого бы то ни было.

Ланс заметил это. Поэтому, когда они выехали за ворота больницы, он сказал:

– Давай прекратим со всеми благодарностями. Я делаю все не ради этого.

– Тогда из-за чего?

– Полагаю, из-за чувства вины, – признался Ланс. – Я отнял у тебя то, на что не имел права. И не могу этого вернуть.

Джин покраснела, поняв, что он имел в виду ее девственность. Сама она, кажется, не сильно переживала об этой потере. Но, похоже, Ланс расценивал это по-иному.

Джин не почувствовала фальши в его словах.

– Я никому никогда не расскажу, не бойся.

Ланс покачал головой.

– Я не пытаюсь заткнуть тебе рот.

– Я знаю, – сказала она, хотя понимала, какой скандал вызвала бы такая новость. – Ты мне ничего не должен. Я сама… хотела этого.

– Разве? – Он посмотрел ей прямо в глаза, отчего у Джин пробежали мурашки по коже. – Нет, ты не хотела. Возможно, тебе было одиноко или любопытно. Но ты не хотела…

Джин не стала спорить. Вначале он представлялся ей злодеем. Но сейчас…

– Пойдем! – Ланс выключил зажигание и помог ей выбраться из машины. – Как мы двинемся дальше?

– Ты мог бы подать мне костыли, – сухо напомнила она.

– А ты хоть раз практиковалась с ними?

– Нет.

– Что ж, тогда роль мисс Независимость начнешь играть завтра, – твердо проговорил Ланс. – А сегодня я облегчу твою задачу.

Он подошел к багажнику машины и достал кресло-каталку.

Джин не стала спорить потому, что не знала, как ей быть. Она привыкла передвигаться в каталке по больнице, но с трудом представляла, как въедет в дом.

Ланс осторожно усадил ее в кресло и повез к черному входу. Там не было ступенек, как на парадном крыльце. Но передвигаться по снегу было нелегко, да еще когда на улице стоял декабрьский мороз.

Пока Ланс вез ее, Джин пришла к выводу, что, во-первых, ногу лучше ломать летом, а во-вторых, ей ни за что не удалось бы подняться без посторонней помощи в свою старую квартиру.

Ланс доставил ее на кухню, где миссис Шерман что-то пекла.

Джин поразило, как доброжелательно встретила ее эта женщина. Ей-то казалось, что она воспримет ее как приживалку, но вместо этого Элис вытолкала Ланса за дверь и охотно сама повезла девушку в отведенную ей комнату.

Комната располагалась в глубине дома. Стены были небесно-голубыми, с коралловыми прожилками, а вокруг витал запах свежей краски.

– Мужской состав семьи настаивал на розовом цвете, но мне удалось убедить их, что розовое не для тебя, – довольная собой, сказала Элис.

– Да уж… – Джин была потрясена. Ведь даже отец никогда не придавал значения подобным деталям. – Просто чудесно!

– Ну, вот и отлично! – Элис явно была польщена. – Профессор просил его извинить за то, что он не смог встретить тебя. Он обещал вернуться к Рождеству.

Рождество!.. Осталось четыре дня. За столом соберется вся семья. Джин не хотелось быть непрошеной гостьей. Что же делать?

– Миссис Шерман, можно ли заказать такси в Рождество? – спросила она.

– Такси? Зачем оно тебе понадобилось? А, понимаю… – Лицо домоправительницы стало непроницаемым. – Друг, не так ли?

– Нет, просто… – Девушка смутилась. – Соберется вся семья, я буду лишней. Лучше мне перебраться хотя бы на время в свою квартиру.

– Праздновать Рождество в одиночестве? – Элис в удивлении всплеснула руками.

Джин пожала плечами. Она не видела в этом ничего особенного. С ней это было не впервые. Ее одинокие праздники были гораздо спокойнее, чем те, которые она провела с отцом. Ничего нельзя было предугадать: до какой степени он напьется, будет ли каяться, строить планы или завалится спать.

– Я не праздную Рождество, – заявила она.

Глаза Элис Шерман сузились.

– Ты еврейка?

Нет, Джин не была еврейкой, но опровергать ей не хотелось.

– В любом случае, кем бы ты ни была, профессору будет приятно видеть тебя за рождественским столом. Тем более что там будет не только семья, но и я, – сказала домоправительница.

– Но вы практически член семьи.

Лицо Элис порозовело от удовольствия после этих слов.

– Я им нужна еще и для того, чтобы все приготовить.

– Как жаль, что я даже этого не могу, – огорчилась Джин.

– Что? Ты не умеешь готовить? – Элис восприняла ее признание, будто это был самый тяжкий грех.

Джин покачала головой. Самое большее, на что она была способна, это сварить яйца или поджарить сосиски.

– Смотри, детка, неумение готовить может помешать тебе подцепить приличного жениха, – улыбнулась миссис Шерман.

– Я не собираюсь никого цеплять, – возразила Джин.

– Это ты сейчас так говоришь, – фыркнула женщина. – А вот когда встретишь того, единственного, по-другому запоешь. – Джин не ожидала подобных высказываний от домоправительницы. – Этого не избежать, – продолжала Элис, заметив недоверчивый взгляд Джин. – Любовь приходит ко всем. А настоящая – только раз в жизни.