Любовь авантюриста - Вирджиния Линн

Саммер заставила себя посмотреть на него из-под опущенных пушистых ресниц, и внезапно ей в голову пришла мысль, которая ее поразила: этот мужчина подходил на роль благородного рыцаря в сверкающих доспехах гораздо больше, чем Гарт Киннисон.

Глава 5

Рассвет наступал медленно, пробираясь в бедно обставленную комнату, словно вор в плаще из серого света, но оба постояльца давно уже проснулись.

– Мне ужасно любопытно, что такого важного лежит в вашем проклятом саквояже, – бросил Джеймс, раздраженно глядя на Саммер. – Вы ведете себя так, словно там хранятся святые реликвии.

– Кое-что из моих вещей свято для меня.

Ответ Саммер прозвучал холодно и гордо, словно она хотела пристыдить нахала за то, что тот выплескивал на нее свое плохое настроение.

Джеймс посмотрел в окно на занимающийся рассвет. Барабаня пальцами по подоконнику, он пытался удобнее устроится на тростниковом стуле, но у него ничего не выходило. Всю ночь он провел на полу, закутавшись в тонкое одеяло и положив под голову не менее тонкую подушку, и теперь у него имелось полное право проснуться в плохом настроении. Спина ужасно болела от лежания на твердых досках, а боль другого рода и вовсе было невозможно унять.

Для Джеймса по-прежнему оставалось загадкой, почему он все еще думает, что хочет эту женщину, – ведь она даже не назвала ему своей фамилии. Дьявол, он даже не знал, было ли ее имя настоящим. И что за глупое имя – Саммер?

Теперь женщина неподвижно сидела на кровати с мученическим выражением на лице, а Джеймс только и думал о том, чтобы опрокинуть ее на постель и любить до тех пор, пока ни один из них не сможет пошевелиться.

Он глубоко вздохнул и поднялся со стула.

– Полагаю, вы хорошо спали? – саркастически предположил он. – Обо мне этого точно не скажешь.

Саммер быстро отодвинулась, настороженно посмотрела на него и крепко сцепила руки на коленях.

– Вы что думаете, я не слышала, как вы ругались и ворочались чуть не всю ночь? Из-за вас я не смогла уснуть до самого рассвета, а теперь вы ведете себя так, словно я должна похвалить вас за стойкость... Ладно, по крайней мере, вы остались, и я просто обязана выразить вам свою признательность, – неохотно добавила Саммер.

– Оставьте при себе свою чертову признательность!

Девушка вздрогнула, и Джеймс, натягивая сапоги, ощутил на себе ее взгляд. Он встал и громко топнул обеими ногами по скрипящим деревянным половицам, тихо ругаясь себе под нос.

Саммер не сводила с него глаз.

– Что я могу сделать – кроме того, что вы просите, – чтобы вернуть назад Джеймса Камерона?

Он напряженно посмотрел на Саммер.

– Что вы имеете в виду?

– Я хочу, чтобы из угрюмого медведя вы снова превратились в человека.

Джеймс зловеще улыбнулся:

– Вы умеете колдовать?

– Немного, – холодно ответила Саммер, невозмутимо встретив его взгляд. – Моя служанка – там, дома – родом из Санто-Доминго. Она учила меня различным заклинаниям, потому что это забавляло ее.

Схватив со стула свою куртку, Джеймс резко заявил:

– Ей бы стоило научить вас, как превратить пустой кошелек в полный.

– Если у нас нет больше денег, я могу заложить свое ожерелье, – предложила Саммер и подскочила от неожиданности, когда он прорычал в ответ:

– А для чего нам деньги? – Джеймс снова топнул ногой по полу, отчего каблук наполовину оторвался. – Черт бы побрал этого Хоби! Ну почему нельзя сделать сапоги, которые могут прослужить больше... ну хотя бы больше года?

Он вздохнул. Скорее всего знаменитый сапожник делал свое дело на совесть. Просто эти сапоги были куплены более года назад, и Джеймс носил их почти каждый день. А теперь еще и искупался в них.

Подняв голову, Джеймс бросил на Саммер неодобрительный взгляд и повторил:

– Зачем нам деньги?

– Я голодна.

Вот так – просто и лаконично. Маленькая эгоистичная девчонка была голодна. Может, она думала, что он станет прислуживать ей? Саммер вдруг напомнила Джеймсу его сестер – самых испорченных созданий, каких он когда-либо встречал. Они всегда считали, что он создан лишь для того, чтобы быть у них в услужении. Джеймсу не хотелось вспоминать, что очень часто он шел у них на поводу.

Сейчас он изо всех сил пытался скрыть свое дурное настроение. Если быть до конца честным с самим собой, он должен был признать, что отказ уязвил его самолюбие, тем более после того, как он заключил с этой девушкой сделку. И конечно, игра в «отвергнутого поклонника» тут нисколько не помогла бы.

– Итак, вы голодны. – Джеймс попытался улыбнуться. – Думаю, у меня все еще достаточно пенсов, чтобы решить эту проблему.

Девушка заколебалась.

– Пенсы – это то же самое, что и деньги?

Джеймс вскинул голову, и Саммер увидела в его черных глазах удивление.

– Да. А вы что думали?

– Не знаю. Поэтому и спросила.

Пристегивая к поясу шпагу, Джеймс подумал о том, что эта девушка совершенно не представляла, как о себе заботиться. Она была опасно наивна, когда речь шла о необходимости выжить. Джеймс не мог понять, как ей удалось сохранить ауру невинности в ее положении.

Засунув кортик за голенище сапога, Джеймс расправил плечи и несколько минут внимательно смотрел на Саммер.

– Я знаю место, где мы сможем купить горячий свежий хлеб прямо из печи всего за пенни. Кроме того, нам дадут молока, – произнес он и был вознагражден радостным выражением глаз девушки. – А за два пенса можно купить свежее деревенское масло, чтобы намазать на хлеб.

Саммер встала и расправила юбку.

– А за три пенса? – спросила она лукаво.

– Можете поцеловать доярку, – пошутил Джеймс.

Саммер улыбнулась:

– В таком случае мы лучше сэкономим пенни.

Губы Джеймса изогнулись в улыбке.

– А может, вы захотите занять ее место? – поинтересовался он. При этом его взгляд оставался серьезным и он настороженно ждал, что ответит Саммер.

– Всего лишь поцелуй? – Саммер заколебалась. – Это шаг к примирению?

– Возможно.

Накинув на плечи плащ, девушка пересекла комнату и, подойдя к Джеймсу, пробормотала:

– Тогда я намерена вернуть долг.

Джеймс хотел было сказать, что он просто пошутил насчет поцелуя, но потом с горькой иронией вынужден был признать, что отказ пустить его в свою постель прошлой ночью уязвил его гордость. Поцелуй никак не заменял ночи любви, однако он мог послужить лекарством для уязвленного самолюбия.

Привстав на цыпочки, Саммер обвила своими тонкими изящными руками шею Джеймса, прижалась к нему и коснулась его губ своими так легко, что это с трудом можно было назвать прикосновением. Руки Джеймса инстинктивно сомкнулись вокруг ее талии. Саммер тут же попыталась отстраниться, но спустя мгновение сдалась.