Из недр царского флота к Великому Октябрю - Павел Дыбенко

Морскому министру

6 марта 1917 года

No 48254.

Черноморский флот просит Вас принять выражения глубокого к Вам уважения в твердом решении его приложить все силы для доведения войны до победного конца.

Адмирал Колчак"

Кто не вспомнит теперь эту громкую фамилию адмирала Колчака - палача и предателя революции?..

Но не лучшими воззваниями и передовицами пестрели и пришедшие из Питера газеты. Для матроса одно в них было непонятно: все революцию восхваляют и тут же друг друга ругают. Где правда, где ложь - трудно разобраться. Не прошло еще и месяца, а уже все заговорили на различных языках, и каждый по-своему расценивает революцию. Матрос одно твердит: "Долой войну! Даешь землю, фабрики!" Его лозунг весьма прост, короток и верен. Но беда одна: что ни собрание или митинг - предлиннейшая резолюция. А разве за месяц научишься составлять такие резолюции, да тут же на месте, в несколько минут? Не то что теперь - на ходу составишь, особенно по текущему моменту. Иногда матрос голоснет за резолюцию, думает, что все так же понимают и того же требуют, что и он, а смотришь - не то: вместо недоверия вышло доверие Временному правительству, а то еще хуже - война до победного конца. Причина: резолюцию составляли другие, кто революцию понимает так, как ее оценили господа родзянки и колчаки. Но где нет ошибок? "Лес рубят - щепки летят". Беда не в этом матросы с господами Милюковыми не пойдут - беда другая, насущная: не было своего матросского печатного органа - большевистской газеты, а без нее со всеми не намитингуешь.

- Марусев, Ховрин, пора издавать свою газету.

А те сразу:

- Ну, что же? Надо начинать работать. Меньшевики уже выпускают свою. Организуют и партию. Везде вывесили объявления и приглашают всех записываться в их партию. Условия у них что ни на есть простые - только деньги вноси. И эсеры не отстают от них. Офицерство в эти партии так и прет. Имеют свою уже типографию и во главе печатного дела поставили Расторгуева, агитатор неплохой. Как же быть?

- Хотя нас мало, средств нет, указаний нет, но начинать работать надо.

Шагаем на транспорт "Ща". Немного помолчав, Марусев (с линкора "Республика") предлагает:

- Пока пришлют нам кого-нибудь из Петрограда, нужно взять дело в свои руки. На "Республике" сделаем сбор средств, Светличного (матрос с "Республики") отправим в Петроград, чтобы скорее кого-либо прислали, а пока на "Ща" откроем маленькую типографию. Будем работать на ротаторе. Редактора найдем. В первую очередь, выпустим воззвание и на кораблях приступим к организации ячеек.

Через два дня вышел первый коротенький бюллетень. Печатное дело двигалось туго.

Только через неделю захватили в Гельсингфорсе соответствующее помещение вместе с типографией и, охваченные радостью, ожидали редактора из Питера. Наконец от ПК прибыл редактор Жемчужин. С его приездом нам казалось, что мы в десяток раз стали сильнее, что мы, наконец, станем на ноги, дадим кораблям вместо эсеровской стряпни свою газету. Уже вечером в типографии кипела работа. Линкоры "Республика" и "Петропавловск" щедро помогали. Утром вышла своя газета "Волна", маленького формата, не богатая статьями, но зато отражавшая существеннейшие требования матросов.

Газета нашла широкий отклик в матросской массе. Она крепла с каждым днем. Не было того моряка в Гельсингфорсе, который бы не знал и не читал нашей "Волны". "Волна" действительно всколыхнула матросскую стихию, все выше поднимала грозный революционный прибой.

Наши ряды быстро росли и увеличивались не только по числу читателей газеты, но и по числу партийных руководителей: прибыли Владимиров, Старк и несколько позднее - Антонов-Овсеенко. Антонов-Овсеенко быстро овладел матросской массой и стал ее любимцем. Наша ячейка росла с каждым днем, завоевывая не только массы, но и влияние в Гельсингфорсском Совете. Признание и доверие к нашей партии крепло, росло, расшатывая устои Временного правительства и доверие к нему.

В апреле группировки в Совете резко обозначились; стали отчетливо проявляться разница во взглядах на революцию и интересы отдельных групп. К меньшевикам примыкали, записывались в их партию почти исключительно офицеры, писаря, баталеры. До поры до времени они в Совете являлись сильнейшей группой, но нас это не огорчало. Свою работу мы направили непосредственно на корабли, в матросскую гущу... Там мы постепенно отвоевывали себе первое место. Уже к концу апреля многие корабли" как-то: "Республика", "Петропавловск", "Севастополь", "Андрей Первозванный", "Аврора", "Россия", а также Свеаборгская рота связи, почти целиком стояли на нашей платформе. На этих кораблях начали выносить резолюции недоверия своим представителям в Совете и требовали переизбрания последнего. Параллельно с нами усиленно боролось за свои взгляды и нарождавшееся левое крыло эсеров; однако левые еще не порывали связи с правым течением своей партии. Меньшевики же, ослепленные своим пребыванием у власти, не замечали, что вокруг них постепенно увеличивалась пустота. Они теряли массу. По существу же среди меньшевиков было мало таких, кто хорошо знал бы психологию матроса, тонко понимал бы его чувства, умел бы считаться с ним, учесть его настойчивость и упорство в требованиях. Между тем именно знание этих свойств матросов, а не формальная численность членов той или иной партии имело решающее значение. Матрос - это вечно бунтарская душа, рвавшаяся к свободе; он не мог через неделю после революции примириться с "тихой пристанью". Его мятежная душа рвалась вперед, она чего-то искала, она толкала его к действию, к активности. Между тем матрос видел несоответствие между делами и словами меньшевиков и эсеров и терял доверие к этим "вождям" февральской революции. Это прекрасно знала и учитывала наша маленькая группа, вышедшая из тех же матросов, и потому-то матросам удалось постепенно захватить власть в свои руки. Считается, что Временное правительство потеряло свое влияние и свою власть над Балтийским флотом только в конце сентября 1917 года; это неверно. Власть Временного правительства над Балтфлотом фактически была потеряна еще в апреле. Флот жил своей собственной жизнью, шел своей дорогой, независимо от политики правительства, а если и были колебания, то.этим нисколько не опровергается тот факт, что влияние над флотом Временное правительство утратило еще весной 1917 г.

Поездка делегации на сухопутный фронт

Нарушенная революцией связь центра с отдельными городами России, армиями и фронтами постепенно восстанавливалась. Однако все еще отсутствовала живая связь между революционным флотом и солдатами на фронте. Известия, печатаемые в газетах, не давали истинной картины того, что творится на фронте. В течение первого месяца революции упорно ходили слухи о готовившемся новом перевороте и насаждении царизма с помощью армии. Это волновало матросов. Они не доверяли правительственным газетным сообщениям, поскольку не доверяли и самому правительству. Надо было воочию убедиться, каково настроение армии.