Знак кота - Андрэ Нортон

А Равинга уже взялась за вторую фигурку. Завёрнутую в шёлк грязно-белого цвета, как земля Бесплодных Равнин, с вышитыми чёрными черепами людей и животных. Эту фигуру она не разворачивала, и я знала почему.

Внутри этого свёртка лежало не тело, не точно сделанная копия живого существа. Равинга ещё не знала, кто это, она могла лишь чувствовать его существование. Незнакомец окружил себя таким барьером, через который не мог прорваться ни один взгляд из плоскости теней. Хотя мы даже пробовали сделать это вдвоем, я присоединяла свои скромные возможности к силе Равинги, и мы пытались отыскать врага, выяснить кто или что это есть.

Равинга поставила закутанную куклу рядом с крысой, на багровом пятне. Усевшись на пятки, моя повелительница запела. Я опустилась на колени напротив нес, и с моего языка тоже стали слетать слова, значения которых не знали ни она, ни я — вот каким древним было это заклинание. Только тот, кто владеет истинным даром, может выговорить эти слова, настолько непривычными и чужими они были для обычного языка.

И куклы отозвались — отозвались все, кроме крысы и того, что стояло рядом с ней. Королевы подняли руки и протянули перед собой скипетры, Император сделал шаг вперёд, но лишь один шаг: Шанк-дзи загородил ему дорогу, заносчиво вскинув голову. С одной стороны к ним подошёл Канцлер, с другой — Министры, и все они глядели на Хинккеля и на сына императора.

Голос Равинги взмывал всё выше, слова становились вес быстрее, и я уже с трудом поспевала за нею. Она склонилась к своему маленькому театру, руки сжались, стиснули складки платья, словно она пыталась заставить маленькие фигурки двигаться по-своему. Но люди замерли на месте.

Зато зашевелилась крыса. Вначале она лежала на боку, зато теперь заворочалась, поднялась на ноги и, оскалив клыки, двинулась к Хинккелю. Шанк-дзи отступил в сторону, словно уступая ей дорогу. Кукла Хинккеля взмахнула посохом с навершием в виде песчаного кота, и крыса медленно попятилась. Затем закутанная фигура, стоявшая рядом с крысой, неуклюже шарахнулась в сторону, крыса подползла к ней и свернулась у её ног (если под этой тканью скрывались ноги). После чего закутанный и крыса больше не шевелились, и иллюзия жизни на моих глазах покинула кукол.

Лицо Равинги мгновенно покрыла кисея усталости. Её руки бессильно лежали на коленях.

— Быть посему, — её голос переполняла печаль. — Человек может сделать лишь то, что в его силах. Теперь всё в руках этой страны и людей, которые в ней обитают. Мы должны собрать все силы, чтобы противостоять грядущему. Но сила может проснуться только сама, и я не могу помочь этому.

Она отвела взгляд от кукол. Те задрожали, словно их маленькие тела лишились всяких сил, а затем повалились — кто вбок, кто на спину.

— Ты видела, Алитта?

— Я видела, о Зовущая Тени, — ответила я, согласно ритуалу.

— В своё время увидишь и больше, — как и много раз до этого, она завершила ритуал одними и теми же словами.

А хочу ли я увидеть больше? Хочу ли я испить до конца чашу тех знаний, что может предложить эта женщина? Да — ибо у меня есть собственная цель. И несмотря на все предупреждения Равинги, я буду стремиться именно к ней — в этом у меня не было ни малейшего сомнения.

Жаровня почти погасла, но Равинга и не думала собирать кукол. Я знала, что сейчас её силы упали до нижней грани возможного, но ничего не могла сделать — этих кукол могли касаться только её руки. Я подошла к ближнему окну и отдёрнула в сторону плотные шторы, чтобы свежий воздух вынес прочь последние следы запаха благовонного дерева.

В этот момент сверху послышался звон колокольчика. Кто-то в лавке? В такой час? Я отодвинула занавес и увидела, что снаружи уже светит солнце. То, что началось, как и положено, в темноте, которая благоприятствует силе, закончилось с наступлением дня.

Равинга не обратила на этот звонок внимания, но я торопливо побежала в лавку.

Наш слуга, Манкол, сам открывал лавку по утрам, и всю будничную торговлю мы оставляли на него. Для своего весьма почтенного возраста он управлялся с делами весьма проворно, куклы были предметов его страсти, и он с наслаждением расхваливал перед покупателями изящные, тонкие фигурки.

Войдя в лавку на этот раз, я увидела там не простого покупателя, а важного заказчика, вернее заказчицу, важничающую настолько, что она не снизошла даже до разговора со слугой. До меня-то ей придётся снизойти, ради этой заказчицы я не стану беспокоить Равингу.

Первая фрейлина Леди Йевены нетерпеливо выбивала чечётку ножкой, обутой в сандалию, и так же нетерпеливо барабанила пальцами. Длинные коготки Цокали по прилавку. На стене за прилавком висели полки с куклами, на средней — новые, недавно сделанные. Манкол торопливо тащил из-за прилавка мягкое кресло, предназначавшееся для самых выгодных заказчиков, но фрейлина даже не глянула в его сторону.

В дверях переминались двое стражников с щитами. Вести за собой такую охрану не было никакой необходимости, кроме желания продемонстрировать свою значимость.

Я вежливо поклонилась, как поклонилась бы любому, кроме Равинги — её я приветствовала бы, преклонив колени, но она не разрешала мне делать этого. Я знала, что фрейлине не понравился краткий поклон. Она нахмурила брови, негодующе вспыхнула и еле заметно кивнула головой в ответ. Еле слышно звякнули длинные подвески, украшавшие её головную повязку.

— Где Равинга? — бесцеремонно бросила она.

— Она нездорова. Госпожа желает украсить свою коллекцию чем-нибудь новым?

Я встала за прилавок вместо Манкола и указала на застеклённую витрину.

— Взгляните, вот новая. Это Топазная Королева, та, что правила в дни Императора Тампора и считалась красивейшей из всех женщин, носивших в то время корону. Или вот забавная вещица, Равинга сама придумала её… — я указала на миниатюрную фигурку песчаного кота, почти как живую, с изумрудными глазами и ожерельем из рубинов и опаловых агатов. Кот сидел на задних лапах, а в передних держал арфу-кифонг. Я открыла футляр, вынула это создание, прельстившее бы любого знатока, и коснулась крошечной кнопки у него на спине. Кот тут же заиграл, зазвучала негромкая, но приятная мелодия.

Фрейлина завороженно уставилась на куклу. Когда я поставила это чудо на прилавок, она потрогала пальцем его голову. Кукла была покрыта настоящей шёрсткой и от этого казалась ещё живее.

Затем она отдёрнула руку, словно спохватившись, и лицо её снова скрылось под сердитой маской.

— Полюбуйся, — фыркнула она, вытряхивая из свёртка на прилавок куклу с отломленной головой. Голова выкатилась вместе с туловищем.