Неизвестный Китай. Записки первого русского китаеведа - Никита Бичурин

2. Когда государь совершает ученый пир или посещает Би-юн.

3. Когда государь производит большой смотр войскам.

4. Когда государь совершает обряд землепашества.

5. Когда государь сам совершает жертвоприношение где-либо.

6. Когда государь является на царские кладбища своих предков.

Журналисты пишут дневник по возвращении с церемонии. Они ведут его в следующем порядке: во-первых, вписывают именные указы, потом доклады палат, далее доклады их губерний, донесения государю из Восьми знамен, потом донесения столичных и губернских высших чиновников. Что касается до порядка по делам, то прежде записывают казенные дела, потом частные; впоследи записывают представление чиновников государю от палат, приказов и разных присутственных мест; после сих представление офицеров из Восьми знамен. Именные указы каждого дня вносятся прежде по важным, а потом по маловажным делам; по делам же, касающимся до жертвенников, храма царским предкам и кладбищ их, в самом начале пишутся. Из палатских докладов прежде вписывают доклады Государственного Кабинета, потом доклады Княжеского правления, Приказа Ученых, шести палат и Приказа внешних сношений. Если же случатся доклады Обрядовой палаты о поздравлении Двора или из комитета Тхай-чан-сы о жертвоприношении, то вписывают сии выше докладов Государственного Кабинета. Из губернских докладов прежде вносят доклады от генерал-губернаторов, потом от губернаторов и притом по старшинству губерний одной пред другою. Касательно чиновников, представляемых государю Палатою чинов, прежде вносят ежемесячно выбираемых, потом из Приказа Ученых; далее присутствующих в столичных судебных местах, членов шести контор и 15 отделений Прокурорского приказа, чиновников, служащих в палатах, и низших чиновников, служащих в столице. Губернских чиновников вносят по старшинству классов. В дневник записывают происшествия с означением года, месяца, дня, прозваний и имен дежурных журналистов и потом полагают в ящик; а в конце года препровождают дневник сей в Государственный Кабинет и сдают в архив.

Сей дневник сочиняется ежемесячно в двух книжках, что в продолжение года составит 24 книжки[37]. Прежде сочиняют вчерне, и старшие журналисты, просматривая книжку по статьям, прибавляют или убавляют что-либо и потом представляют управляющим приказом сио-ши на рассмотрение и утверждение. Потом, подписав год, месяцы и дни, прозвания и имена журналистов, скрепляют печатью пР и-каза Ученых, полагают в железный ящик и запирают замком с печатью, а в конце года препровождают сей дневник в Государственный Кабинет, где сио-ши обще с журналистами еще пересматривают его и сдают в архив.

Примечание. Дворцовый дневник собственно есть собрание материалов для государственной истории Китая. Ежедневная пекинская газета есть сокращение сего дневника, составляемое из дневных выписок палатских контор. Сему дневнику начало положено слишком за две тысячи лет до Р. X.

Историческое общество состоит из главноуправляющих, назначаемых государем в неопределенном числе, четырех смотрителей, десяти историографов, 34 сочинителей и 18 корректоров. Оно занимается сочинением (ежегодной) истории китайского государства. Штатных членов не имеет, а для исправления должности смотрителей отряжают членов отделений из Государственного Кабинета и членов Ученого комитета, для исправления должности историографа отряжаются чиновники из Государственного Кабинета, палат, Прокурорского приказа и члены Ученого комитета. Состав истории заключает в себе:

1. Записки о государях.

Записки о государях извлекаются из жизнеописания каждого государя, составляемого преемником его.

2. Жизнеописания (некрологии) чиновников.

Сия статья делится на некрологию вельмож, верных престолу чиновников, ученых, искусных делопроизводителей, почтительных и дружелюбивых, целомудренных жен и девиц, инородческих чиновников и иностранцев.

3. Записки о разных предметах.

Это записки об астрономии, месяцеслове и обрядах, о войске, наказаниях и музыке, о науках и художествах, о землеописании, о реках и каналах (путях водяного сообщения), о экипажах и костюмах, о царской свите, о промышленности, о чинах и выборах чиновников.

4. Изложения.

Под изложениями разумеются:

а) поздравительные адреса государю от чиновников;

б) описание заслуг, оказанных князьями царствующего дома;

в) некрологии монгольских и туркестанских князей.

Примечание. К обзору просвещения в Китае можно было бы присовокупить Врачебный приказ, но в этом месте нет воспитанников и медицине вообще частно обучаются у лекарей.

IV. ОБЩЕСТВЕННАЯ И ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ КИТАЙЦЕВ

В наше время беспрерывных преобразований в жизни народов как в Европе, так и на западе Азии, существует одно государство, которое, по своей противоположности со всеми прочими государствами, составляет редкое, загадочное явление в политическом мире. Это Китай, в котором видим все то же, что есть у нас, и в то же время видим, что все это не так, как у нас. Там люди также говорят, но только не словами, а звуками; там также пишут, но только не буквами, а знаками; строки ведут от правой руки к левой, но не поперек, а сверху вниз: книгу начинают там, где мы оканчиваем ее. Мы молимся об успокоении родителей по смерти, а там молятся покойным родителям о ниспослании счастия оставшемуся семейству; мы молимся в храмах, а там, напротив, в домах и на кладбищах; одним словом, там находится очень много других вещей, которые все почти и мы имеем, но там все в другом виде.

Китай еще непонятнее для нас в других противоположностях. Коснетесь ли его просвещения? Китайцы имеют свою литературу, свои науки и думают, что они образованнее всех народов в свете. В последнем, в некоторых отношениях, можно было бы согласиться с ними, потому что каждый ученый китаец обстоятельно знает свое отечественное, особенно то, что ему нужно на поприще государственной службы; но, с другой стороны, по странному народному самолюбию ничего не желает знать и совершенно не знает ничего, что находится за пределами его отечества. Видя в ярославском гербе медведя, стоящего на задних лапах, с алебардою на плече, он от всего сердца верит, что чешуйка идет в Китай из такого государства, где люди имеют собачьи головы. Если бы все сие не пред нашими глазами происходило, то показалось бы столь невероятным, что мы не преминули бы причислить этот народ к мифам. Обратите ли внимание на учреждения и законы Китая? Даже просвещеннейшие народы Европы могли бы кое-что заимствовать из них; со всем тем некоторые злоупотребления столь твердо укоренились, что правительство не может придумать средств к истреблению оных. Это родимые пятна на теле, которые хотя и неистребимы, но со всем тем не вредят телу, а только безобразят его наружность.

Но при столь странной смеси просвещения и невежества, при совершенстве в законодательстве и слабости законов в некоторых случаях, Китай, к удивлению европейских политиков, существует более 4000 лет в качестве империи; и между тем как самые памятники существования многих сильных в древности царств давно изгладились с лица земли, сие государство с незапамятных времен до ныне постоянно удерживает первоначальный свой язык и письмена, древнюю религию и обычаи, свои уложения, изменяемые по времени в маловажном, но неизменные в основании.

В таком государстве, без сомнения, есть много любопытного, еще не известного нам; есть много хорошего, поучительного для европейцев, кружащихся в вихре разных политических систем. В продолжение последних двухсот лет европейцы обозревали и описывали Китай с разных точек, но мы и до сего времени не имеем удовлетворительных сведений о внутреннем устройстве столь древней и вместе с тем столь твердой политической машины, каковою Китай представляется в наше время.

Выше уже было сказано, что в Китае все то же, что есть у нас, и все не так, как у нас. Сообщают ли что-нибудь любопытное о сем государстве – мы читаем и по большей части не так понимаем, а когда начнем судить по-своему, то на втором или много на третьем шаге вступаем в какой-то хаос, где во всем видим одну несообразность и странную противоположность понятий с их предметами. Отчего же это, спросите вы? Оттого, что мы судим о вещах по нашим о них понятиям, а в Китае в отношении к нам в одно время и все то же, и все не то же. В отношении к законодательству Китай составляет такое целое, в котором все части более или менее связаны взаимными между собою отношениями; и чтобы получить самое полное понятие об одном чем-либо, надобно получить полное же понятие и о других предметах, прикосновенных к сему по каким-либо отношениям. Но это до известного времени невозможно, и Китай все еще остается лабиринтом, в котором без нити указания и несколько шагов иногда сделать без ошибки трудно. Я принимаю на себя труд описать известнейшие церемониалы Китайского двора, обыкновения и праздники народные; но могу ли представить сии вещи в надлежащей ясности, не объяснив наперед некоторых посторонних предметов, неотделимых от них?