Чудо-остров. Как живут современные тайваньцы - Баскина Ада

– Неужели нельзя было нанять для этой цели рабочих? – спросила я распорядителя.

– Можно было. Но посмотрите, сколько вокруг любопытных: они должны видеть, как почетно, как престижно это благородное дело – озеленение города.

Ну и, конечно, как я уже писала, Тайбэй – это город цветов. Разноцветные клумбы, дорожки, целые цветочные площадки, словно роскошные ковры, – все это можно видеть на площадях, улицах, у входов в дома. Но есть и целый город – Цветочный базар.

Тут я в очередной раз попадаю в капкан слов: ими невозможно выразить это богатство цветовых сочетаний, тонких ароматов, декоративной изобретательности. Цветочный базар – это далеко не только рынок, это место отдыха – сюда приходят семьями: дети бегают, играют, нюхают цветы. Считается, что эта красота благотворно влияет на их эстетическое развитие, прививает вкус к прекрасному.

Здесь же и старики, многие в колясках: цветочные картинки радуют душу, а ароматы ее успокаивают. Здесь много и влюбленных – страна цветов настраивает на романтический лад. На эти пары у продавцов самые большие надежды: именно они чаще всего не могут устоять перед искушением купить букет – как же еще выразительнее заявить о своих чувствах?

Чем еще примечательна тайбэйская улица? Еще раз обратимся к «экс-патриотам».

Джерри Китинг: «Одно время я жил на Фуксинг Норд Роуд. Это, пожалуй, самый современный район с высокими зданиями, новой архитектурой. Однако по утрам меня будил какой-то странный звук, чем-то он мне напоминал детство, но я никак не мог вспомнить, что это. И вдруг выяснилось: на балконе высотного дома я заметил кур. Ну конечно, такой же петушиный крик будил меня на ферме у деда, когда я приезжал к нему ребенком погостить. Так причудливо соединяется в Тайбэе старое и новое».

О да! Это соседство традиционного и современного здесь можно встретить на каждом шагу. Рядом с «мерседесами», «ягуарами» и «феррари» – повозки с впряженными в них волами. Рядом с высокими кирпичными домами – одно-двухэтажные жилища старой постройки. В вестибюле какой-нибудь роскошной гостиницы обязательно увидишь фрагмент национального орнамента или изображение народного бога, вроде всемогущей Мацзу.

А еще – иероглифы. Ими принято украшать не только квартиры, не только внешние стены домов, но даже уличные скамейки. На прохожей части дороги, ведущей от Цветочного базара к автобусной остановке, пути довольно длинном, я присела отдохнуть на скамейку. На ее спинке красивой каллиграфией было выведено изречение. Старушку, присевшую рядом, я попросила перевести. Оказалось, текст был очень даже к месту: «Не спеши. Отдохни и спокойно продолжай свой путь».

Йоханнес Твелман, немец: «Меня поразило в Тайбэе обилие книжных магазинов. Книги много читают и много покупают».

В наш телевизионно-интернетный век, когда потребность в чтении стремительно падает практически во всем мире, в Тайбэе открываются новые книжные магазины. Мне запомнились два. Один из них – «Eslite bookstore» в центре города. В будний день он был буквально забит народом, как когда-то, в докомпьютерное время, магазины «Книги» в центре Москвы. Я поинтересовалась, какие произведения здесь имеют спрос. Оказалось – самые разные. Современная проза, национальная и зарубежная. Исторические романы и просто книги по истории. Биографии известных людей. Поэзия.

Последнее меня, признаться, удивило. Не только в России, но и в Америке, в Европе, где бы я ни была, я слышала одну и ту же жалобу: стихи перестали интересовать людей, слишком прагматичный век, нет места для романтики. А тут вдруг – спрос на поэтические сборники. Я разговорилась с продавщицей «Eslite», у нее, кстати, был прекрасный английский, и она мне объяснила так:

– Не забывайте, это все-таки Восток, здесь в крови потребность выражать свои чувства в возвышенно-поэтическом стиле. И эту потребность не может вытеснить никакой прагматизм, который, конечно, у нас тоже наступает. – Она сделала паузу. А потом осторожно добавила: – Пока не может. А там – кто знает.

Другой магазин с простым названием «Книжный» был расположен на улице Зинан Роуд, на северной окраине города. Сюда я часто заходила по вечерам. Однажды, в бессонницу, я решила прогуляться по Зинан Роуд глубокой ночью. Витрина «Книжного» светилась: магазин работал. Тут надо объяснить, что «Книжный», как и большинство подобных заведений, не только магазин, это еще и читальня, и Интернет, и кафе. Сюда приходят студенты в поисках учебной литературы, и книгоманы – покопаться в новинках или в раритетах. И, наконец, тинейджеры, которым больше по душе глянцевые журналы, и – что немаловажно! – недорогой, но крепкий кофе с дешевой булочкой.

Тони Фамзир, индонезиец: «В этом городе я чувствую себя очень спокойно и днем, и глубокой ночью. Вы можете пойти в любое место, в любое время и не опасаться, что к вам кто-нибудь пристанет. Кажется, в самом воздухе разлита атмосфера безопасности».

Я уже писала, как мы с моей коллегой из Петербурга Ириной пошли вечером погулять в горы и нам навстречу попался прохожий, которого я испугалась, а потом этого испуга устыдилась: он был приветлив и дружелюбен. С того времени я уже больше ничего на улице не боялась.

В один поздний вечер, когда за окном было совсем темно, я вдруг вспомнила, что на завтрак у меня нет хлеба и овощей. С утра же я в университете читаю первую пару лекций, а потом еще две подряд. Ближайший супермаркет – минут двадцать пять пешком – закрывался через тридцать минут. Я вышла на улицу. За пять минут до закрытия магазина все успела купить.

Чтобы сократить дорогу обратно, иду дворами. Пустынно. Черно. Однако я иду не спеша, не озираясь, не вздрагивая от незнакомых звуков. И тут только понимаю, что несмотря на эту пугающую обстановку, я совершенно не испытываю никакого страха, а ведь вообще-то я большая трусиха. Но тут – не боюсь. Потому что и сама ни разу не сталкивалась с опасностью на улице, и ни от кого не слышала о таких случаях. То есть криминал здесь, конечно, есть. Но он оперативно и строго пресекается полицией.

Бомжи

Особая тема – «стрит френдc», то есть друзья с улицы. Так, соблюдая политкорректность, здесь зовут бездомных бродяг. Бомжей я видела мало, и это неудивительно: на весь город насчитывается всего 200 человек. Но это сейчас, а десять лет назад их было две тысячи. Как произошло это стремительное сокращение? Я предположила, что просто бомжей административным порядком выставили из города. И ошиблась. Оказалось, наоборот, социальные службы города и благотворительные организации стали всячески помогать бродягам снова войти в социум.

Мне удалось познакомиться с одной такой неправительственной организацией «Мирный приют для друзей с улицы» (Street Friends Peace Port, SFPP). Он расположен на улице Га-ли, в районе Уан-хуа.

«Приют» заботится о бродягах очень активно, делает это явно не для галочки. Прежде всего, сотрудники следят, чтобы их подопечные не страдали от голода. Ежедневно здесь раздают еду. Не бог весть какую, без деликатесов, в основном рис, бобы, овощи, но все-таки пищу, без которой бомжи могут попросту умереть с голоду. Кроме того, во время всевозможных праздников «друзья с улицы» получают еще и дополнительное, более богатое угощение.

Особенно беспокоятся здесь о бродягах в зимнее время года. Тайбэй, конечно, не Москва: морозов не бывает. Но для тайбэйца температура ниже 15 градусов – уже катастрофа, а при минус 7–8 они могут замерзнуть до смерти. Поэтому SFPP собирает пожертвования на одеяла, подушки, матрасы. Довольно часто добровольцы приносят и складывают в большие короба теплые вещи из дома.

Третье направление – лечение бродяг. Для этого фонд добивается от официальных властей разрешить его подопечным, откуда бы они ни приехали, пользоваться врачебной помощью бесплатно.

И вся эта благотворительность имеет очень четкую цель – не просто накормить, согреть, вылечить, но добиться, чтобы люди, выпавшие из социума, могли бы в него снова вернуться. Этой цели помогают достичь так называемые «консультанты», социальные работники. Они побуждают своих подопечных справляться с психологическими проблемами, преодолевать депрессию, бороться с судьбой. Они пробуют восстановить их интерес к жизни, к работе, которая давала бы им возможность независимого существования.