Огни святого Эльма - Владимир Евгеньев

— Плохой ты проповедник, Ханс, — сказал боцман, затягиваясь трубкой.

— О, конечно! — продолжал тот, видимо, уже войдя в раж. — Я грешнейший и худший из всех людей. Но я, по крайней мере, понимаю свою греховность. Я стараюсь каяться. Может быть, Господь пошлет мне прощение.

— А ты поменьше осуждай других и смотри на себя.

— Я никого не осуждаю! Но я не могу закрыть глаза и не видеть, что весь мир погряз в самых гнусных пороках. Хуже, чем перед потопом.

Он посмотрел на Соню, как будто только первый раз увидел.

— Юная госпожа, — с пафосом воскликнул Ханс по-английски, — бегите с этого проклятого корабля. Конечно, весь мир лежит во зле. Но на этом корабле живет сам сатана. Этот парусник, и люди на нем, прокляты за свой грех, за свою дьявольскую гордыню. Бегите отсюда, пока не поздно.

— Заткнись, Ханс, — вяло проворчал боцман. — Иди в свою каюту и проповедуй там тараканам.

— А ты старайся избавиться хотя бы от пагубной страсти курения, — посоветовал Ханс боцману. — Может быть, тогда Господь, видя твое усердие, пошлет тебе силы к истинному покаянию.

— Ты за меня не беспокойся. Вон пошел, — повысил голос боцман и угрожающе поднял руку.

Смерив его гневным взглядом, Ханс повернулся и, ссутулившись, пошел дальше, подняв над головой свой деревянный крест.

— Что он говорил, господин Питер? Какое проклятие? — спросила Соня.

— О, это долгая и грустная история, — ответил Ван Гольф, вытряхивая трубку об борт.

— Ах, значит, это, действительно, что-то страшное!

— С вами не случится ничего плохого, если покинете корабль до захода солнца. Но мы с капитаном уж это обеспечим, — повторил боцман.

— Какой ужас, — подумала Соня. — Надо пойти, скорее, переодеться, взять Данилу и уходить.

Из каюты раздались выстрелы. Это Даня с капитаном пробовали пистолеты.

Тут к пристани подошла еще одна группа мужчин. Все довольно крепкого телосложения. Они пошатывались и горланили песни. Их современная одежда была расстегнута и разорвана. Многие курили. Они поддерживали друг друга, а один все время падал на корточки и никак не мог встать.

— А это пьяницы, — сказал боцман. — Каждый выходной они напиваются и не могут остановиться. Этот полусумасшедший Ханс в чем-то прав. Команда предается всем порокам.

— Они и во время плавания пьют? — спросила Соня.

— Во время плавания пить некогда. Мы все время попадаем в шторм.

— Но Средиземное море же довольно спокойное.

— Все это долго объяснять, барышня, — ответил Питер. — Со временем вы все узнаете. А, может, вам лучше и не знать этого.

— Как мне страшно, — сказала Соня. Все тревоги и опасения, которые отступили, пока она примеряла наряды и жемчуг, нахлынули на нее с удвоенной силой.

Между тем молодые люди подошли к трапу. И боцман, видно, сжалился над ними, стал их по очереди перетаскивать на корабль. А потом они, кто, шатаясь, кто на корточках, поползли на «нос».

Соня побежала обратно в каюту капитана, она решила во чтобы то ни стало заставить Данилу уйти с корабля, так больше продолжаться не может. Она открыла дверь и увидела, что Филипп стоял к ней спиной, а у Дани на одежде была кровь, больше она ничего не успела заметить. У Сони перехватило дыхание, и она закричала от ужаса.

— Меня смертельно ранили, прощай сестренка, доживаю последние часы, — прошептал Данила.

Соня бросилась к нему.

— Даниэл, не надо так шутить, — поморщился Филипп. Он успел оценивающе посмотреть на наряд Сони и улыбнуться, но она этого не заметила.

— Что случилось? Говори быстро! — крикнула София.

— Ничего страшного, — сказал Данила, — я просто провел рукой по лезвию кинжала, не думал, что он такой острый с двух сторон, я порезал руку.

— Кошмар! Больше нигде нет царапин? У него может начаться заражение! Нужно срочно протереть ранку спиртом!

— Это неглубокий порез, вам пора уходить, скоро закат, — сказал Филипп, — идите скорее. И по его лицу пробежала тень глубокого страдания.

— При чем тут закат, какие глупости! — крикнула Соня раздраженно. — Этот корабль сборище сумасшедших, театр абсурда, я не понимаю, что здесь происходит, и вы не хотите сказать! Мы сейчас же уйдем, но ему нужно протереть руку спиртом, иначе у него начнется заражение крови!

— На закате мы уходим в плавание! Я не могу вас взять с собой. Все будет нормально, сидите здесь, я сейчас схожу за спиртом, но вам надо поторопиться, — сказал Филипп. Было видно, что он волнуется и очень спешит.

— Данила, ну нельзя быть таким неосторожным, ты совсем как маленький, нам надо срочно выбираться отсюда! Это ты уговорил меня сюда поехать, — начала ругать брата Соня. Даже Данила, которому все было очень интересно, начинал испытывать легкую тревогу. София стояла около старинного кресла и возмущалась, платье ей очень шло. «Как она странно выглядит, какая необычная ситуация», машинально подумал Даня.

Тут в дверь громко постучали.

— Кто там? — спросила Соня. Дверь отворилась, на пороге стоял помощник капитана. Дирк внимательно посмотрел ей в глаза с каким-то новым выражением, это была уже не насмешка, а что-то другое: то ли заинтересованность, то ли удивление. Софии показалось, что у нее сердце перевернулось в груди от этого взгляда.

— А вам очень идет это платье, — сказал он, окинув Соню взглядом.

— Да ну, ерунда, маскарадный костюм, неужели он вам нравится? — ответила София с иронией в голосе. С ней что-то произошло, исчез страх, тревога за себя и Данилу, Дирк казался красивым мужественным и обаятельным. Что такое жизнь? Это быть рядом с ним и смотреть в его глаза. Она быстро представила себе, как возвращается в отель, и рядом уже нет этого человека, и тогда все теряет смысл, становится серым и неинтересным. И к ней возвращаются тяжелые навязчивые переживания. Нет, только не это. «Сколько же ему лет, — подумала Соня, — наверно около тридцати. А, впрочем, возраст не имеет значения, если мне почему-то так хорошо рядом с ним». За какие-то секунды все эти мысли пронеслись у нее в голове, и София сказала, серьезно глядя ему в глаза: «Может, вы мне объясните, куда я попала? На этом паруснике проходят съемки исторического фильма?»

— О, конечно, юная леди, я вам объясню. Давайте отойдем, боюсь, вашему брату будет сложно это понять, он еще так молод, — сказал Дирк вполголоса. Они пошли по палубе.

А тем временем Данила незаметно выскочил из каюты капитана и решил сделать то, что Филипп ему не разрешил, — забраться на мачту. Дане так хотелось почувствовать себя настоящим моряком, ведь в фильмах матросы так отважно лазают по мачтам и ставят паруса. Ему, конечно, было немного боязно, но он решил, что преодолеет себя, как настоящий мужчина. Данила быстро пробежал по палубе на нос корабля мимо пьяных, лежащих на палубе. И начал забираться по вантам. «Интересно, почему Филипп и Дирк по-разному объяснили мне, что такое ванты, — думал Даня. — Капитан сказал: «Говоря простым языком, это часть стоячего такелажа, они крепятся через систему юверсов к русленям», а штурман засмеялся и торжественно произнес: «Дитя мое это канаты, которые удерживают мачты». Между вертикально висящими вантами были перемычки, видимо, как раз для того чтобы можно было залезть наверх, вся конструкция напоминала веревочную лестницу в несколько рядов. Первые шаги дались Дане не так просто, расстояние между «ступеньками» было немаленьким. Но потом он наловчился и дело пошло быстрее.