Астральная Упанишада. Хроники затомиса - Александр Беляев

С этой мыслью Андрей лихо взлетел в седло (он мог бы взлететь и в небо, но такой задачи на этот раз не было), конь взвился на дыбы, и пришпоренный хозяином, с места пустился в галоп наперерез двигающемуся увесистой рысью отряду. Он вспомнил, как покруче Брюса Ли расправлялся с серо-коричневыми лярвами, как лихо рубился по-самурайски, а потом перестреливался по-ковбойски со своим двойником, и подумал, что, наверное, сейчас не хуже сможет затеять средневековую рубку на конях. Эти навыки, в зависимоти от ситуации, приходили сами собой – все зависело только от состояния духа и количества личной силы, которая – Андрей это хорошо чувствовал – сейчас из него просто била ключом. И не важно, выделываешь ли ты при этом затейливые Шаолиньские «хвосты дракона», наносишь ли разваливающий «плащ монаха» самурайским мечом, либо, подобно Гендальфу, швыряешь в противника огненные шары – все это лишь причудливая игра энергий, и форма имеет второстепенное значение.

Андрей, как вихрь, налетел на словно бы ничего не подозревающий стальной отряд и, выхватив свою легкую шпажонку на скаку рубанул переднего рыцаря (тот, который вез пленницу при приближении Андрея предусмотрительно спрятался за спины товарищей) сверху вниз – в то место, где шлем вместе с забралом соединялся с остальными латами. Как он и предполагал, легкая шпажонка вместо того, чтобы разлететься вдребезги о полусантиметровую броню – что должно было произойти в условиях земного боя – выпустив сноп искр, словно из петарды, снесла голову воину. Тот не успел даже поднять меч, и как сноп, полив траву фонтаном крови, повалился с коня, а шлем с забралом (в темноте Андрей не разглядел, есть ли там голова) со звуком консервной банки запрыгал по гравию аллеи. Остальные воины, сразу не успев среагировать на мгновенную гибель товарища, слегка отступили назад и ощетинились мечами, булавами и кистенями.

«Все правильно, – подумал Андрей, – кажется битва будет занятной. По крайней мере они не застыли, обалдевшие, как те солдаты из Антимосквы, позволяя делать с собой, что мне вздумается, а приготовились к сражению. Ну что ж, тем интереснее будет поразмяться, судя по всему, эта шпага заговоренная, и как Эскалибур короля Артура, рубит и камень и железо. Надо будет посмотреть, что у них под латами – люди они или черти полосатые».

Андрей врубился в гущу пытавшихся перестроиться воинов и сеча началась. Рыцари держались молодцом, они не позволяли тупо разделаться с собой, как солдаты в Антимоскве, но оказывали достойное сопротивление достаточно умело орудуя мечами и кистенями, пытаясь вышибить Андрея из седла, но в того словно бы вселился бес, и никогда в прежних своих астральных битвах он не был столь великолепен. Его легкая, быстрая, но неестественно прочная шпажонка на несколько ходов опережала действия любого тяжелого меча, перерубала цепи кистеней, ну и, естественно, ни щиты ни латы не становились реальной защитой от ее грозного, сияющего белым пламенем клинка. Мечи ломались пополам, встречая на пути узкую полоску заколдованной стали, Андрей сносил головы, отсекал руки, разрубал всадников пополам, вместе с лошадями, при этом ни разу сталь вражеского клинка не коснулась его тела, защищенного только тоненькой кольчужкой, способной в условиях земного боя защитить разве что от скользящего удара. У Андрея словно бы выросло несколько рук, он одновременно ухитрялся отбить 4—5 ударов, которые сыпались на него со всех сторон, и дело, помимо прочности клинка, было в многократном преимуществе в скорости, словно рыцари действовали в реальном времени, а время Андрея, словно киноленту, кто-то запустил во много раз быстрее. Не прошло и десяти минут, как весь грозный стальной отряд был повержен. То тут, то там валялись отдельные части тел рыцарей, досталось также и лошадям – по этому поводу у любившего животных Андрея заскребло на сердце: в пылу битвы он вместе с всадником нередко перерубал и самого коня, и в этом смысле зрелище было достаточно зверским, а глубокие сумерки усиливали эффект. Наверное, картина рыцаря даже не выпавшего из седла, одна половина которого вместе с задней частью коня валялась в метре от аналогичной передней, увиденная в земном мире заставила бы содрогнуться самое закаленное сердце. С другой стороны Андрей не сомневался, что все эти разрозненные части тел, как только он отъедет от этого места, испарятся, а затем материализуются где-нибудь поблизости, и возможно под другим обликом, как это случилось с частями тела расчлененных солдат в Антимоскве.

«Однако, – подумал Андрей, – погибли они мужественно, как настоящие рыцари, даже не вскрикнув, и бились до последнего, никто не побежал, как там, в Антимоскве. Хотя, что значит «никто не побежал»?

Тут только до него дошло, что увлеченный грозной динамикой боя, он совсем забыл, зачем набросился на этот бронированный отряд: ради спасения какой-то неведомой принцессы. Этой цели, как вдруг до него дошло, он так и не достиг: пока шла кровавая сеча, воин, к седлу которого была привязана пленница, благополучно ускакал в неизвестном направлении, и обнаружить, куда именно он ускакал, в глубоких сумерках среди густых деревьев казалось весьма нелегкой задачей.

«Надо искать следы копыт, – подумал Андрей, – хотя, с чего это я взял, что в астрале на земле остаются какие-то следы»?

Тем не менее, ничего лучшего придумать он не мог, поэтому пришлось слезть с лошади, и в темноте обследовать землю. К удивлению Андрея, следы действительно отчетливо просматривались на дорожке, посыпанной мелким гравием: рыцарь с пленницей не придумал ничего лучшего, как ускакать по центральной широкой аллее, хотя, сверни он в чащу, и в высокой траве следы его наверняка бы затерялись, а впрочем, возможно он не предполагал, что какому-то легко вооруженному воину удастся справиться с его отрядом.

«Вообще-то, – подумал Андрей, – в настоящем Летнем саду он никуда бы спрятаться не мог – разве что в город ускакал». – Андрей представил себе, как рыцарь, закованный в броню, скачет по улицам города с перекинутой через седло пленницей, и подумал, что это же какой-то абсурд, его же на первом перекрестке остановит патруль ГАИ…

«Тфу ты, какое ГАИ, это же Астрал, все забываю, уж больно все натурально и по формам и по ощущениям. Нет, скорее всего Летний сад разросся до непомерных размеров, поскольку арена главных действий разворачивается именно здесь, это, по-видимому, и есть тот сценарий, которого от меня местные жители требовали – а реальный Питер усох за ненадобностью».

Андрей снова вскочил в седло и помчался по центральной аллее, где даже в сумерках можно было разобрать одиночные следы могучих копыт. Через несколько минут впереди забрезжила фигура всадника с белой поклажей поперек седла, и Андрей понял, что имеет немалые преимущества в скорости перед беглецом. Расстояние все сокращалось, всадник несколько раз оборачивался, и как показалось Андрею, в щели забрала поблескивали его злобные глаза – и вдруг, к растерянности Андрея, возникла непредвиденная помеха: между ним и беглецом из чащи на аллею выехал отряд всадников, и поскакал на Андрея. По особым приметам, которые он заметил во время битвы, Андрей узнал тех же самых рыцарей, которых он только что изрубил на куски.

– Так, – растерянно пробормотал Андрей, – история с лярвами повторяется. Не сомневаюсь, что минут за десять я управлюсь с отрядом, а за это время похититель вновь уедет вперед, я вновь его догоню, и вновь появятся эти железные дровосеки – и так до бесконечности. В результате я никогда не достигну цели. Нет, тут надо менять тактику, глупо дважды наступать на одни и те же грабли… Хотя, как помнится, раньше именно так я всегда и поступал. Так, легко сказать, «сменить тактику», а на что ее сменить? Попробую-ка пометать в них огненные шары! – (Андрей почему-то не сомневался, что это у него обязательно получится, хоть он никогда не пробовал, но не зря ведь здесь его называли «королем-звездой»)

Андрей остановил коня и представил, что в правой руке его разгорается нестерпимый жар. Он не раз проделывал подобные упражнения во время медитаций, но кроме легкого потепления и покалывания в ладонях, вызвать ему ничего не удавалось. На этот же раз все произошло мгновенно – в руке тут же возник ярко пылающий шар, наподобие шаровой молнии, который, тем не менее, не обжигал – Андрей запустил в первого попавшегося воина, до которого оставалось не более пяти метров. Шар с треском ударился о бахрец нападающего, и в ту же минуту его охватили языки пламени, словно воин был сделан из горючего пластика, либо полит бензином. Мощные латы, и тот, кого они скрывали, начали плавиться, стекать, словно воск – не прошло и пары минут, как от всадника осталась только лужица темной горящей жидкости, напоминающей нефть. Андрей сжег аналогичным образом еще парочку рыцарей, прежде, чем вступил в рукопашную, и тем самым несколько облегчил задачу для своей шпаги. Дальше история повторилась, и тот, кто не был сожжен, остался лежать на поле боя, разрубленный, но, к сожалению, времени на это ушло почти столько же, что и в первом сражении, и всадник, несущий женщину снова успел оторваться от Андрея. Когда же, почти догнав его, Андрей вновь столкнулся с регенерировавшим отрядом, он не на шутку разозлился и растерялся: Летний сад и не собирался кончаться, было впечатление, что по нему можно скакать вечно, а запас прочности казалось бы, таких непрочных рыцарей оказался неведом: то ли их нужно было разрубать или жечь какое-то определенное количество раз, чтобы они перестали восстанавливаться, толи этот процесс вообще не имел лимитов. К сожалению приходилось признать тот факт, что придерживаясь прежней стратегии, Андрей в принципе не мог догнать похитителя и освободить пленницу.