Газета Завтра 378 (9 2001) - Газета Завтра Газета

Однако и они однозначно воспринимают ситуацию, при которой 0,1 процента "сверхбогатых" имеют возможность тратить на "карманные расходы" такие деньги, которые могли бы составить годовой бюджет целого города, — как вопиющую социальную несправедливость. То, что сегодня мы не видим каких-либо крупных протестных выступлений, не должно вводить в заблуждение. В условиях даже небольшого снижения цен на энергоносители ситуация социального взрыва вполне вероятна. А к чему приведет этот взрыв в современных условиях, не нужно объяснять. Его последствиями могут стать гражданская война и череда "великих потрясений", которые вообще могут стереть Россию с географической карты.

* * *

Крайне остро стоит проблема бедности и в связи с такой темой, как национальная безопасность. Вспомним, что и в царской России, и в СССР даже в самые тяжелые времена находились деньги для того, чтобы обеспечить достойную жизнь представителям таких профессий, как офицер, врач, ученый, инженер. До 1917 года представители этих профессий составляли основу "среднего класса" и принадлежали к национальной элите, не отличавшейся по уровни жизни от своих коллег в других европейских странах. В годы Великой Отечественной войны, когда на долю нашего народа выпали колоссальные бедствия и лишения, государство также находило возможность обеспечить представителей этих стратегических профессий всем необходимым. В послевоенный период социальный статус и материальное положение наиболее элитной части представителей этих профессий практически приблизилось к дореволюционному. Эти моменты имели важное психологическое значение, поскольку помогали этим людям осознать свой элитный статус, что явно стимулировало их работу, их профессиональные достижения. Сегодня же большинство военных, ученых, врачей, особенно на периферии, живут на грани нищеты, чувствуют себя брошенными на произвол судьбы. Вместо "элитного самоощущения" многие из них чувствуют себя обитателями “дна" и испытывают дефицит в самом необходимом. Конечно, многие из этих людей, которые как раз и являются "национальной элитой" в подлинном смысле слова, умеют находить в себе мужество преодолеть чувство отчаяния и тупиковой безысходности и, несмотря ни что, выполняют свой долг. Однако несут они свою службу из последних сил...

* * *

Еще один ракурс, в котором развертывается проблема бедности, — это чудовищная нищета тех, кто стоит сегодня за гранью человеческих условий существования. Сегодня в России несколько миллионов человек занимаются бродяжничеством, лишены жилья, средств пропитания, и каждый день несколько сотен из них умирают на вокзалах, в подвалах и на чердаках заброшенных домов, замерзают в лесах и оврагах. Это жуткое зрелище, очевидцами которого каждый день являются тысячи "благополучных" людей, стало сегодня одним из "лиц России", которое обращено, в том числе и внешнему миру. В том же ряду стоят и десятки тысяч детей-беспризорников (проблема, которой в нашей стране не было со времен Макаренко), и толпы нищих, осаждающих вокзалы и вагоны в метро. Это — симптомы глубочайшей социальной катастрофы, отбросившей Россию в “третий мир”. К сожалению, в Бразилии или Индии "неприкасаемым" помогает теплый климат, у нас же, наряду с голодом, эти люди страдают и от холода. Нам могут возразить, что, например, бомжи — это "отбросы общества", люди, которые "спились", "не хотят работать" и.т.д. Однако данные исследователей дают совсем другую картину — среди "неприкасаемых" очень велик процент вполне нормальных людей, которые в свое время стали жертвами махинаций с недвижимостью, потеряли документы, утратили связи с родственниками, а также страдают "возрастными" психическими заболеваниями и нуждаются в медицинской помощи и уходе, например, в домах престарелых. Среди них также очень много одиноких людей, которым просто некому помочь. К сожалению, другие люди в массе своей относятся к проблеме этих несчастных довольно безразлично, и на то есть свои причины. Во времена Достоевского в России был тридцатимиллионный средний класс, в большинстве своем состоявший из хорошо образованных людей, каждый из которых хотя бы раз в жизни читал Евангелие и знал цену милосердию и состраданию.

Сегодня же в России большинство жителей с трудом сводят концы с концами, отчаянно пытаясь удержаться на той зыбкой грани, которая отделяет бедность от нищеты. Жизнь пенсионера, бюджетника, мелкого предпринимателя и так достаточно тяжела, и каждый лишний рубль на счету. Поэтому зачастую бродяги и беспризорники не вызывают даже элементарного человеческого сочувствия, что само по себе достаточно опасно, происходит деформация русского национального характера, одной из главных черт которого на протяжении веков была способность к состраданию.

* * *

Иными словами, сегодня бедность порождает комплекс глубочайшей национальной и национально-государственной неполноценности. И причиной тому стала даже не сама бедность как таковая, а обвальный и неожиданный характер ее появления и причины, с которыми она связана. Бедность сегодня стала общенациональной проблемой, создающей в стране атмосферу отчаяния и тупика, которая захватывает даже тех, кто преуспевает, кто внешне кажется удачливым и энергичным. Ко всему тому, о чем мы здесь уже сказали, добавляется и очевидная всему миру бедность самого Российского государства, годовой бюджет которого сегодня равен бюджету не самого крупного американского штата, и вызывающая роскошь нескольких сотен сверхбогатых семей, "строящих виллы на Лазурном берегу", о которых говорил Путин в известном интервью после гибели "Курска". Возможно, такое положение, действительно, не нравится новому президенту, которому вряд ли хочется занять в учебниках истории такое же "почетное" место, как и его предшественник. Однако если президент так сих пор не может до конца порвать с либеральным экономическим курсом, отбросившим Россию в "третий мир", то на какие изменения к лучшему мы можем рассчитывать? Груз бедности, словно камень на шее, продолжает тянуть нашу страну ко дну…

Александр СЕРГЕЕВ

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 22 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

23

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Борисов ЛЮДИ ЗА ЧЕРТОЙ (Мнение)

Paupertas non est vitium — бедность не порок, — так говорили еще древние римляне. Не сомневаясь в справедливости этого изречения, вспомним, однако, что "бедность" — это еще и социологическая категория, социальный стандарт, приобретающие все большее значение именно в нынешнем материально ориентированном мире. Это для античных людей, живших в мире трансцендентных ценностей, или для средневековых христиан, чей мир был, кроме того, еще и сугубо телеологичен (неизбежным завершением человеческой истории виделся апокалипсис и Страшный суд), было вполне естественно считать, что бедность может быть благородной, или вспоминать, что "легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому в царствие небесное". Недаром на Руси, да и по всей Европе, уважали и даже почти поклонялись блаженным, — тем, кто был нищ абсолютно. Считалось, что это про них было сказано в Евангелие: "ибо их есть царствие небесное". Нередко самые заносчивые богачи рассматривали толкущихся на церковной паперти нищих и убогих как своих оплаченных подаянием заступников перед Богом. В конце концов изменение культурной парадигмы довело подобное отношение до абсурда, породив такое уродливое явление, по счастью не коснувшееся России, как индульгенции — договоры, фиксирующие денежные сделки с божеством.

Для нас, людей, живущих в эпоху чувственной культуры, бедность, как правило, нечто унизительное, сужающее, иногда почти до нуля, спектр личных возможностей. И даже если мы протягиваем нынешнему нищеброду или старушке-бомжихе горсть мелочи, то делаем это с жалостью, смешанной с чувством собственного превосходства и нередко боязнью в какой-то момент оказаться на их месте.

А ведь бедность — понятие сугубо относительное. В России еще в период Великой Отечественной войны и вскоре после нее бедность была социально приемлемой нормой, а внешний аскетизм — благопристойным стилем жизни. Даже относительно состоятельный человек воспринимался массовым сознанием как тот, кто отсиживался в тылу или наживался на чужой беде.