Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь - Стивен Ландсбург

Это означает, что если мы хотим иметь хоть какое-то правительство вообще и если мы не готовы дойти до крайности, финансируя его одними лишь подушными налогами, то нам придется смириться с определенным объемом безвозвратных потерь. Тем не менее безвозвратные потери, которые возникают из различных вариантов налоговой политики, могут заметно варьироваться. Когда в результате налоговой политики возникают особенно большие безвозвратные потери, экономисты обычно начинают искать альтернативу.

Этот способ анализа — сопоставление отдельных приобретений и потерь — характерен для экономистов. Когда специалистов, занимающихся анализом государственной политики, но не разбирающихся в экономике, просят оценить воздействие, скажем, введения пошлины на заграничные автомобили, они не хотят обсуждать влияние, оказываемое на занятость в автомобильной промышленности, на прибыли General Motors и даже на внешнеторговый и бюджетный дефицит. Одной из проблем такого анализа является то, что он не предлагает никакого критерия для сравнения хорошего и плохого. (Стоит ли увеличение занятости среди работников автомобильной промышленности на 4% повышения цены на автомобили на 3%? А как насчет снижения дефицита торгового баланса на 1 миллиард долларов?) Он даже не предлагает критерия, позволяющего определить, куда следует записать определенный результат — в дебеты или в кредиты. (Как следует относиться к росту отечественного производства автомобилей, который неизбежно сопровождается потреблением ценных ресурсов?) Экономисты действуют совершенно иначе. Мы рассматриваем только воздействие на индивидов (конечно, мы должны учитывать также влияние на индивидов прибыли автомобильной промышленности и дефицита государственного бюджета, но только в качестве промежуточного этапа). В отношении каждого индивида в экономике мы спрашиваем: «Выиграет или проиграет этот человек в результате введения данного тарифа, и каким будет этот выигрыш или проигрыш?» Приобретения и потери включают в себя изменения в потребительских излишках, изменения в прибыли производителей, субсидии, которые правительство будет делать благодаря таможенным сборам, и все остальное, что ценит любой индивид. Мы складываем все приобретения победителей и потери проигравших. Если победители приобретают больше, чем теряют проигравшие, мы считаем такую политику желательной. Если проигравшие теряют больше, чем приобретают победители, мы отмечаем разницу в безвозвратных потерях, называем политику неэффективной и считаем безвозвратные потери свидетельством ее непривлекательности.

Здесь важно не повторить традиционной ошибки не-экономистов, которые придают слишком большое значение чисто материальным вещам. Мы же учитываем все, что ценят люди.

Предположим, что Exxon Corporation приобретает права на разработку недр в каком-то отдаленном районе, где бурение причинит лишь незначительный экологический ущерб. Тем не менее группа воинственно настроенных активных борцов за права на недропользование, утверждая, что их личному спокойствию угрожает сознание того, что нефть будет изъята из среды своего естественного залегания, обращается в суд, чтобы не допустить начала разработки недр компанией Exxon. Кто же одержит победу с точки зрения логики бесчувственной экономической эффективности?

Если следовать логике бесчувственной экономической эффективности, у нас пока недостаточно информации, чтобы сказать что-то определенное. Если Exxon продолжит начатое дело, то победителями окажутся акционеры Exxon, которые увидят рост курса своих акций; местные рабочие, которые почувствуют рост своей заработной платы и увидят перспективы трудоустройства; и, возможно, автомобилисты, которые смогут увидеть падение цен на бензин. Проигравшими будут правозащитники недр, сон которых нарушится. Критерий эффективности диктует, что мы измеряем все приобретения и все потери с точки зрения готовности платить и сравниваем одну сумму с другой.

Акционер, который рассчитывает получить 50 долларов с проекта, предположительно будет готов заплатить до 50 долларов, чтобы получить постановление суда в пользу Exxon. Будем считать это пятьюдесятью голосами сторонников разработки недр. Решительный противник может быть готов заплатить до 3,000 долларов, чтобы не допустить принятия такого постановления. Будем считать это тремя тысячами голосов против.

Один из местных безработных, который рассчитывает получить 30,000 долларов, работая на Exxon, если сделка состоится, также проголосует «за», но будет готов отдать меньше 30,000 долларов. Он будет готов заплатить какую-то сумму, чтобы получить эту работу, но, конечно же, не станет платить сумму, равную всей своей ожидаемой заработной плате. Возможно, однако, он будет готов заплатить за получение работы сумму до 10,000 долларов (другими словами, он готов работать за 20,000 долларов, но никак не меньше). Будем считать это еще десятью тысячами голосов в пользу разработки недр.

В принципе, каждому человеку, заинтересованному в результате, должно быть позволено отдавать такое количество голосов, которое пропорционально его готовности платить за желаемый результат. Эффективным решением является то, которое получает больше всего голосов.

На примере битвы между Exxon и ее недоброжелателями попробуем добраться до сути вопроса: почему экономисты осуждают неэффективность? Неэффективное решение всегда влечет за собой упущенную возможность сделать каждого чуточку счастливее. Предположим, что общая готовность населения платить за освоение недр составляет 10 миллионов долларов, а общая готовность населения платить за решение против бурения — 5 миллионов долларов, но суд (неэффективно) запрещает производить бурение недр. В этом случае имеется альтернативное решение, которое предпочтительнее для обеих сторон: разрешить бурение, но обязать сторонников разработки недр коллективно выплатить его противникам сумму в 7,5 миллионов долларов, чтобы компенсировать доставленные их действиями неприятности.

При альтернативном решении сторонники бурения получают 10 миллионов долларов по выгодной цене в 7,5 миллионов долларов, а противники получают 7,5 миллионов долларов за компенсацию своих потерь в 5 миллионов долларов. На самом деле сборы и платежи в принципе могут быть организованы таким образом, чтобы каждый отдельный сторонник бурения платил ровно 75% от своей прибыли от разработки недр, а каждый отдельный противник бурения получал ровно 150% от своих потерь, связанных с разработкой недр. Если бы был проведен референдум, на который вынесен был бы этот альтернативный вариант и действительное постановление суда, голосование за альтернативное решение было бы единодушным.

Любое предложение, не получившее ни одного голоса при голосовании за один из двух предложенных вариантов, следует считать сомнительным. И любое экономически неэффективное предложение никогда не сможет получить ни одного голоса в свою пользу, если на голосование будет вынесена также продуманная альтернатива.

Утверждение, что неэффективность — это всегда плохо, не равнозначно утверждению, что эффективность — это всегда хорошо. Но поскольку эффективность является единственной альтернативой неэффективности, экономисты склонны выступать за эффективность.

Есть два очевидных возражения против этой цепочки рассуждений, одно из которых совершенно не относится к данному вопросу, а другое вполне уместно. Первое заключается в том, что судья не всеведущ и не в состоянии угадать, сколько работник был бы готов заплатить за свою работу, а тем более, сколько готовы были бы заплатить противники бурения за сохранение нефти в среде ее естественного обитания. Отчасти это так, но к делу это совершенно не относится[8]. Судьи, как и все люди, неизбежно совершают промахи. Но это не освобождает их от ответственности принимать взвешенные решения. Вопрос не в том, должна ли политика всегда быть эффективной, а в том, должны ли мы стремиться разрабатывать эффективные политики, делая все от нас зависящее с учетом имеющейся ограниченной информации?

Более важное возражение заключается в том, что даже безоговорочный проигрыш кандидата альтернативному кандидату, который даже не участвовал в выборах, не обязательно означает полный провал. В моем примере судья должен либо разрешить бурение, либо запретить. Но вариант с разрешением бурения и одновременным распоряжением о сборе побочных платежей в нем не рассматривается. Надо ли отвергнуть позицию противников разработки недр просто потому, что она хуже варианта, который даже не рассматривался? И если тем самым отвергается аргумент против неэффективности, какой аргумент в пользу эффективности у нас остается?

Эти вопросы волнуют многих экономистов и являются одной из причин того, почему большинство из нас так упорно отказывается признавать чистую эффективность высшим благом. И все же я думаю, что многие экономисты согласятся с утверждением о том, что эффективность должна играть важную роль в формировании социальной политики.