Хирург Илизаров - Семен Буньков

НОВЫЕ ДЕЛА, НОВЫЕ ЗАБОТЫ

— Ленинград — замечательный город, но я переехал сюда, в Курган. Без Илизарова сегодня двигаться вперед невозможно. — Эту фразу Анатолий Дмитриевич Ли произносит спокойно, без всякой аффектации. Он давно пришел к такому выводу и сейчас безоговорочно относит себя к единомышленникам курганского хирурга.

Невысокий, смуглый и темпераментный, доктор Ли говорит быстро, формулировки его четки и категоричны. Наверное, категоричность и решительность характера помогли ему круто изменить образ жизни, переехать из Ленинграда, одного из красивейших городов мира, в зауральский город. О работах Илизарова он был наслышан еще в пятидесятые годы, а в 1961 году приезжал в Курган по служебной командировке: Ленинградский институт травматологии и ортопедии имени Р. Р. Вредена — головной среди подобных в Российской Федерации. В тот раз молодой кандидат наук провел вместе с Гавриилом Абрамовичем две операции, «изнутри», что называется, взглянул на илизаровские дела, почувствовал их неодолимую жизненность и стал его верным приверженцем.

— Я тоже пытался изобрести что-то свое, — замечает Анатолий Дмитриевич, — но убедился, что у Илизарова получается все значительно лучше.

Что ж, это — не фраза, не стремление к самоуничижению, а объективная оценка заслуг Илизарова, уважительное товарищеское отношение к своему коллеге. Наверное, взаимные симпатии в какой-то мере сказались и в том, что в июле 1970 года, когда хирурги встретились на научной конференции в Горьком, Гавриил Абрамович предложил:

— Переезжайте, Анатолий Дмитриевич, в Курган, — улыбнулся лукаво, добавил: — Хороший город, право, хороший. А воздух какой! Только… — он вздохнул сожалеюще: — Ученых у нас только не хватает.

— Подумаю, — неопределенно ответил Анатолий Дмитриевич. Но его раздумья длились недолго — в сентябре того же года доктор медицинских наук Ли приехал в Курган и стал заместителем директора по научной части.

Сила и обаяние ученого Илизарова таковы, что неотвратимо привлекают к нему тех, кто искренне хочет служить самой гуманной среди наук — медицинской. Олег Владимирович Тарушкин тоже работал в Ленинградском институте травматологии и ортопедии. Была, конечно, у него и квартира с удобствами, и докторскую диссертацию он подготовил в родном Питере. Но и он недавно получил в Кургане постоянную прописку, а в институте стал заведовать отделом физиологии и биомеханики.

И есть еще немало добровольцев, готовых завтра же «без страха и сомненья» прибыть в зауральский город, чтобы работать под научным «крылом» Илизарова. Невольно, в связи с этим, вспоминаю создание Сибирского отделения Академии наук СССР. В то время к большим ученым в Сибирь стаями потянулись кандидаты и аспиранты с разных концов Союза, в том числе из Ленинграда и Москвы. Их не пугали сибирские морозы, но привлекала перспектива больших поисков в новом и крупнейшем научном подразделении страны. В Кургане масштабы, конечно, иные, но притягательная сила сродни той же, что влекла в свое время научных работников в Сибирь. Это уж точно!

И те, что вновь приезжают, и те, что выросли здесь, в зауральском городе, а их немало. Это руководитель отдела взрослой ортопедии Анатолий Каплунов, руководитель отдела острой травмы Анатолий Девятов, заведующая отделом детской ортопедии Валентина Грачева. Все они верные ученики Илизарова, изо дня в день накапливающие опыт, не обманываются в своих надеждах. У Гавриила Абрамовича они проходят большую школу. Илизаров и его помощники не устают повторять, что без опыта и наблюдательности нет безопасной самодеятельности. В стенах института часто произносят слова известного клинициста А. А. Остроумова:

«Если ты в чем-нибудь сомневаешься, никогда не говори, что ты знаешь, а лучше — я этого не знаю; будь ты каким угодно ученым, тебе нечего стыдиться такого признания, ибо всего знать нельзя».

При институте действует хирургический совет. Но в него входят не только ведущие научные работники, в его работе практически участвуют все хирурги. Что же это за совет, скажет иной, это же целое собрание врачей. И да, и нет. Нет, потому что через совет проходят все, буквально все больные. Знакомство с документами, осмотр больного и резюме Илизарова, суждения старших коллег. Провели операцию, прошел так называемый профессорский обход и опять анализ, коррективы в назначениях. На это уходит много, безумно много времени. Но как, скажите, как еще лучше обучать новичков совершенно новым методам лечения? Ведь у Илизарова колоссальный опыт: операции, наблюдения и… ошибки. Да, конечно, были и ошибки. И, насколько мне известно, не один хирург еще не избегал их в своей работе. Но у Гавриила Абрамовича при этом результаты все-таки всегда лучше, чем при других методах. И было это на ранней стадии его поисков. А теперь, после осмотра больного и замечаний (мнение младших обязательно!) коллег, он, умудренный двадцатилетними поисками, все-таки ищет новые варианты лечения и не спешит дать категорическое заключение. Об ошибках и способах избежать их работники расскажут в особой главе учебника, над которым работают. Но совсем недавно Гавриил Абрамович попросил своего заместителя:

— Давайте, Анатолий Дмитриевич, поговорим об этом в коллективе.

Тщательно готовился доктор Ли к своему докладу перед сотрудниками. А, выступая, напомнил о гуманной роли врача и о том, что каждый больной требует своего подхода. Смысл его выступления сводился, пожалуй, вот к чему. Для врача пациент — это природа, которая любит варианты и удивляет его: нужно уметь удивляться, так как удивление — дорога к творческому зрению. Развивая у себя чувство природы, врач мало-помалу добирается до философских корней, независимо от того, сознает он это или нет.

И добираются, и осознают, и учатся. Представляете: только в 1970 году в клинике у Илизарова было принято 4678 человек. И каждый тщательно исследован. А на очередь поставлено… 169. Почему? Да потому, что здесь принимают только самых сложных больных. Тех, от которых отказываются в других лечебных и научно-исследовательских учреждениях.

— На вытяжение мы принимаем больных, у которых нога, скажем, укорочена не менее чем на четырнадцать сантиметров, — говорит Анатолий Дмитриевич.

— Но почему?

— Наша задача — не только лечить пациентов. Этому мы обучаем других хирургов. Необходимо дальнейшее научное проникновение в глубинные процессы биологических и других изменений организма. Поэтому мы и останавливаем внимание на самых трудных больных.

Я напомнил Анатолию Дмитриевичу, что в трудах научных сотрудников ЦИТО высказана официальная точка зрения: удлинять конечности больше девяти сантиметров нельзя. Анатолий Дмитриевич резко откинулся на стуле, глаза его стали сердитыми. И сердито же он сказал:

— Это — старые установки. Сейчас с помощью аппарата Илизарова костная ткань стала управляемой. До него этого никто не мог сказать.

А что еще скажут Гавриил Абрамович и его соратники, чем они порадуют науку завтра?

Курган — Челябинск

1964—1971 гг.