Сфинкс - Грэхэм Мастертон

Гин выбросил окурок в окно.

- Интересно, ты когда-нибудь будешь откровенна со мной? - спросил он. - Я имею в виду, ты когда-нибудь собираешься рассказать мне о том, что тебя так мучит?

Лори молчала несколько секунд.

- Это невозможно, Гин, - сказала она, - я не могу тебе ничего рассказать. Поверь, так будет лучше.

- Это сведет меня с ума! Что с тобой происходит? Почему разговор о замужестве так пугает тебя? Может, причина в твоем прошлом? Ты сидела в тюрьме? Или была в психбольнице? Или что-то не в порядке с твоими хромосомами? Я не могу представить, что еще может быть причиной твоего страха перед замужеством.

Лори опять долго не отвечала. Наконец она сказала:

- Люди народности убасти... очень отличаются от других.

- Это что-то типа амиш?

- Не совсем, есть некоторые различия в религии.

- Если я захочу жениться на тебе, я могу принять твою религию. Я протестант, что может помешать мне стать этим самым убасти?

- Нет. Ты никогда не сможешь стать убасти.

Они приближались к центру города. Уже стемнело, фары проезжавших мимо машин вспыхивали красными и белыми огнями.

- Честно говоря, - сказал он, - я никогда не слышал об убасти. Это ужасное признание для члена Госдепартамента, но я должен сознаться в этом.

Лори молчала. Гин снова посмотрел на нее и понял, что разговор на эту тему окончен, она не хочет говорить о своей религии и национальности.

Следующие двадцать минут они ехали молча, затем Лори сказала:

- Гин, ты проехал мой дом.

- Я знаю. Я подумал, почему бы нам не заехать ко мне. Ты не против? Я не собираюсь делать тебе предложение.

Она заволновалась:

- Но я обещала маме, что вернусь до десяти вечера.

- Сейчас только четверть восьмого. У нас еще уйма времени.

- Да, Гин, но я бы хотела...

Он поднял руку.

- В оставшееся время мы будем делать то, что хочу я. Мы едем ко мне. У меня дома есть холодный мартини, можно приготовить гамбургеры и салат, мы будем слушать Моцарта и разговаривать.

- Я должна позвонить маме, что буду позже.

- Забудь о маме, - сказал он. - Тебе уже почти двадцать лет, ты очень красивая, и вечер еще только начинается.

- Но...

- Забудь о ней. Это приказ важного государственного чиновника.

Наконец Лори улыбнулась:

- Хорошо, господин. Я повинуюсь. Утешает только го, что я не веду с тобой дипломатических споров за круглым столом. Я бы потерпела поражение.

Он ухмыльнулся:

- Лори, ты никогда не проиграешь ни мне, ни кому другому. Я говорю о том времени, когда ты освободишься от влияния своей матери и почувствуешь себя победительницей.

Когда они приехали к нему, Гин показал ей кухню и попросил достать из морозилки мясо для гамбургеров. У него была опрятная современная кухня с деревянными полками и яркими оранжевыми стенными шкафами. Лори исследовала шкафчики в поисках тарелок, ножей и специй. Гин наполнил льдом кувшин и пошел в гостиную смешивать напитки.

- Наверное, замечательно иметь собственную квартиру в центре города, крикнула она ему из кухни.

- Как раз то, что мне надо, - ответил Гин.

Лори приготовила все необходимое для гамбургеров и зажгла гриль. Гин подошел сзади и обнял ее, зарывшись лицом в ее волосы.

Она вся напряглась.

- Гин, - сказала она, - не обнимай меня.

Он поцеловал ее.

- Почему? Мне это так приятно.

- Пожалуйста, - настаивала она, - не обнимай.

Он отступил, чувствуя себя немного оскорбленным.

- Разве проявление нежной привязанности - это преступление? Или это против твоей религии?

- Гин, извини, но, когда ты дотрагиваешься до меня, я волнуюсь.

- Послушай, меня это тоже волнует, но это приятное волнение.

Лори повернулась и посмотрела ему в глаза. Свет падал на ее лицо, освещая яркие зеленые глаза и губы. Ее большая грудь мягко выступала под сафари, длинные нога были плотно обтянуты кожаными ботинками. От нее исходил знакомый ему слабый мускусный аромат, возбуждая его больше, чем когда-либо.

- Гин, - сказала она, - ты же знаешь, как ты мне нравишься.

- Отлично, - ответил он, - просто отлично, если ты не хочешь, я не буду торопить события.

- Дело вовсе не в этом.

Он прислонился к кухонному шкафу и кисло улыбнутся:

- Неважно, в чем дело, просто ты ужасно нервничаешь. Тебе надо расслабиться, немного выпить, и, когда ты перестанешь нервничать, все произойдет так естественно, что ты не успеешь даже задуматься об этом.

Лори отвела взгляд.

- Ну, пошли, - сказал он, - почему бы нам не вообразить себя респектабельной семейной парой? Мы будем есть и беседовать, как солидные взрослые люди.

- Хорошо, - прошептала она, - прости меня.

Гин наклонился к ней, но она повернула голову так, что он мог поцеловать ее только в лоб.

- Дело не во мне... Я не фригидная или что-нибудь в этом роде, произнесла она быстро. - Не подумай, что ты мне не нравишься. Наоборот, ты очень привлекательный.

- Хорошо, - перебил он, - ты не должна ничего объяснять.

Она дотронулась до его руки.

- Пожалуйста, пойми, я никогда раньше не оставалась наедине с мужчиной, не считая моего отца, и я никогда ни перед кем не раздевалась.

- Я понимаю, - сказал он. - Ты не хочешь поужинать?

- Да, - ответила она с улыбкой.

Гин взял ее руки в свои и поцеловал их. Потом он отправился в гостиную что-нибудь выпить.

Лори опять начала хозяйничать на кухне. Она достала из холодильника яйца и лук, разыскала ложки и салатницы. Гин сидел в своем большом кожаном кресле и, отключив звук, смотрел по телевизору футбольный матч на суперкубок.

- Держу пари, что ты отлично готовишь, - громко сказал Гин.

Она засмеялась:

- Сначала ты должен попробовать эти гамбургеры.

На экране шла упорная борьба за мяч, Гин пытался вычислить, кто победит. Он расслабил усталые мышцы и попивал прохладный коктейль. Пикник прошел хорошо, ему понравилась еда, кроме бифштексов на углях. Но после целого дня непринужденных и остроумных разговоров с докторами и банкирами и общения с кокетничающими дамами не первой молодости ему было приятно расслабиться перед телевизором.

- Я умираю от голода, - сказал он. - Чем быстрее ты меня накормишь, тем лучше.

Он наблюдал, как отбили мяч, игроки сбились в кучу, ликуя и размахивая руками. Только спустя две-три минуты он заметил, как тихо на кухне, не было слышно, как гремит посуда и жарится мясо. Гин прислушался, но ничего, кроме Моцарта, не услышал.

- Лори? - позвал он.

Не получив ответа, Гин поставил недопитый бокал на стол и встал. Он тихо прошел через гостиную к приоткрытой двери в кухню и взялся за ручку. Гин уже готов был широко распахнуть дверь, но вдруг остановился, услышав странный звук, как будто кто-то, сопя, что-то грыз. Некоторое время он стоял неподвижно, затем сделал шаг назад и заглянул в щель.