Каждому своё - Светлана Бестужева-Лада

Может, и найдут. Но почему-то эта мысль его больше вообще не волновала. Клара сломала его жизнь — и получила по заслугам. Когда все закончится, он вернет Зою, обязательно вернет, потому что только она его всегда понимала и никогда не обманывала, и они начнут жизнь заново. Родят сына, найдут достойного жениха для Алины. Она хорошенькая девочка, вырастет красавицей, как ее мать. Как ее мать…

Он вспомнил молоденькую Зою, строгую и спокойную девушку с прекрасными синими глазами. Вспомнил, как ухаживал за ней, заставил полюбить себя, стать его женой. Вспомнил, какой поддержкой она бывала для него в трудные минуты и как никогда не обременяла мелочами. Как он мог обо всем этом забыть? Как допустил, чтобы такое сокровище выскользнуло из его рук?

Его размышления прервал звонок мобильника. Звонил сотрудник милиции, так сказать, «прикормленный», которому Константин время от времени подбрасывал энную сумму денег для своевременного получения информации. Судя по всему, время пришло.

— Константин Петрович, это вы?

— Я, Миша. Что стряслось-то?

— Вы где?

— В Амстердаме, — на всякий случай сказал Константин. — Завтра утром прилечу. Так что случилось?

— Клара… То есть подруга ваша… В общем, на нее было совершено нападение. Был получен анонимный сигнал. Злоумышленник проник через окно ванной комнаты…

— Что с Кларой?

— Состояние тяжелое, сильный ушиб головы, рана лица. Но врачи обнадеживают…

— Подозреваемые есть?

— Пока нет. Отпечатков полно, нужно проверять. Если пострадавшая придет в себя, то тогда, конечно…

— Спасибо, Мишаня. За мной не пропадет. Завтра приеду, сам тебе позвоню, будем вместе искать.

— Для вас всегда рад, Константин Петрович…

Еще бы он не рад! Значит, Клара может выжить.

Но былой красоты ей, конечно, уже не вернуть: кажется, он ко всему прочему сломал ей нос, да и шрам на лице — не лучшее украшение для женщины. Значит, карьера к черту, да и с подружками могут быть проблемы. Ну что ж, каждый получает то, что заслужил. Каждому, как говорится, свое.

Константин напрасно беспокоился: его никто не заподозрил, слишком высокого полета птица. Да и кому нужно надрываться в поисках обидчика какой-то там модели. В милиции здраво рассудили, что ежели богатый любовник в больницу не спешит, а шлет букеты и конфеты, значит, любовь закончилась и можно спокойно заниматься другими делами. Государственных деятелей вон пачками убивают, искать нужно наемных убийц, террористов всяких, а не неведомого отморозка, который слегка покалечил девушку. Жива осталась — и слава богу.

Клара действительно выжила, но, выписавшись из больницы, совершенно исчезла из поля зрения Константина. Квартиру продала через посредника, машину тоже — и словно растворилась. В модельном агентстве о ней ничего не знали или делали вид, что не знают. В общем, как не было человека, а значит, и проблем больше не существует.

Искал же Клару Константин вовсе не для того, чтобы завершить месть, а чтобы… помириться. Не мог он ее забыть, и все тут. Все покаянные мысли о том, что нужно попытаться вернуть Зою, что нужно жить по-другому, как-то лучше, довольно быстро перестали его посещать. Он даже не позвонил бывшей жене, да и о дочери, если честно, вспоминал не часто. В свое время он составил завещание, где все до последнего гвоздика оставлял единственной дочери — и благополучно о нем забыл, а в новом завещании нужды пока не возникало.

Особняк Константин продал, чтобы не травить душу воспоминаниями, и купил такую сверхдорогую квартиру в элитном доме, что даже его коллеги по цеху только руками развели: ну, крутой Костя, ну, дает шороху! А Константину просто некудастало девать неожиданно пошедшую прибыль от «алмазной веточки», где дела шли удивительно гладко. Настолько гладко, что Константин удвоил охрану, поставил над ней специального начальника и ездить на фирму стал исключительно в бронированном лимузине. Береженого ведь, как известно, Бог бережет.

Только иногда позволял себе короткие вылазки инкогнито в Санкт-Петербург, каждый раз с новой подружкой, которую после такой увеселительной поездки никто уже никогда не видел. Откуда они брались и куда девались, знал, по-видимому, только начальник охраны, но его никто не спрашивал о мимолетных любовницах шефа, а сам он вообще открывал рот только случае крайней необходимости. Работа такая.

Глава пятая

Каждому — своё

Под Новый год Зоя позволила себе редкую роскошь: пойти в магазин «Седьмой континент» в начале Старого Арбата, купить чего-нибудь вкусного к празднику, а заодно поискать недорогие, но приличные подарки родителям и дочери. Первый раз за много лет у Алины не будет билетов на любые, самые престижные елки, не будет огромной зеленой красавицы в зале собственного особняка, не будет всего того, к чему она успела привыкнуть. Надо было сделать все возможное, чтобы дочка не слишком огорчалась из-за перемен в их жизни.

Настроение у Зои было приподнятое: накануне позвонили из комиссионного магазина и сообщили, что норковую шубку, наконец, продали за вполне приличные деньги и их можно прийти и получить в любое время. Это значительно расширяло возможности, да и отложить на будущее довольно значительную сумму. Зоя невольно усмехнулась: когда-то, точнее, еще совсем недавно, она могла позволить себе потратить десять тысяч долларов на один-единственный праздник и это считалось нормальным. Сейчас деньги за шубку нужно было растянуть на все праздники в году.

Уже на выходе из комиссионки Зоя столкнулась с заходившим в магазин человеком. Тот вежливо отступил в сторону и вдруг воскликнул:

— Зоя! Как я рад вас видеть! Не сразу узнал — богатая будете.

— Евгений? — неуверенно переспросила Зоя. — Вот уж действительно неожиданная встреча.

— Что вы тут делаете? Присматриваете себе подарок? Или кому-то еще?

— Да всего понемножку, — уклончиво ответила Зоя. — Праздник все-таки.

— У вас найдется для меня полчасика? Я действительно рад вас видеть. Посидим где-нибудь, поболтаем. Кофе попьем.

Искушение было слишком сильным. Полгода Зоя практически нигде не была, на личной жизни сразу после развода поставила большой и красивый крест, внушая себе, что теперь должна жить только для Алины. Даже с родителями виделась куда реже, чем раньше: слишком уж донимала ее мать нотациями о том, что упустила такого мужа, что из князей плюхнулась обратно в грязь и так и будет там сидеть до конца жизни. Один шанс выпал — и тот проворонила. Все объяснения о том, что семейной жизни как таковой не было, что муж откровенно пренебрегал ею и изменял чуть ли не на глазах, на мать не действовали, она просто не понимала, что такое боль от измены близкого человека, поскольку никогда ничего подобного не испытывала.