Меч Заратустры - Антон Антонов

Но главную роль сыграли слухи о сатанофобах, которые хотят сорвать главную мессу. Этого истинные слуги Люцифера допустить не могли.

А поскольку у сатанофобов была беда с выбором вектора, сатанофилы оказались около МГУ первыми.

И понеслась душа в рай.

Окончательно крышу у черной массы снесло после того, как неизвестные из преисподней утащили прямо с алтаря малой мессы жертвенную Алису и на руках внесли ее в главный храм.

Тут уж ни у кого не возникло сомнений, что это натуральные черти, а кто-то даже опознал в главных действующих лицах Абадонну и Азазелло. Что было по большому счету нетрудно. Гарин для пущей неузнаваемости был в черных очках, а его старший телохранитель отличался светлыми волосами и зверской физиономией.

Это было очевидное свидетельство, что главная месса вот-вот начнется, и сатанисты пришли в окончательный и бесповоротный экстаз.

А тем временем дачники с запада делали то, ради чего их принесло в город. Они плевать хотели на сатану, потому что Князь Тьмы не носит очков. А на повестке дня была борьба с очкариками, каковых дачники и вылавливали по всей Москве и убивали до смерти без зазрения совести.

Этим все могло и кончиться, если бы не блаженный Василий, который указал место, где скрываются Самые Главные Очкарики.

Он, правда, называл их ересиархами, но дачники перевели это слово на более понятный язык.

– Бросьте ересиархов в огонь! – кричал проповедник, потрясая посохом, и многотысячная толпа вторила ему на свой манер:

– Бей очкариков!

– На костер колдунов! – призывал блаженный.

– Смерть ботаникам! – откликались дачники.

Сатанисты были всего лишь досадной помехой на пути к логову очкариков, и дачники попытались сходу смести преграду, как сметали все на своем пути до этой минуты.

Но сатанистов действительно было больше, чем мог ожидать даже самый смелый предсказатель.

22

– По моим подсчетам, приступы массового безумия охватывают народонаселение примерно раз в сто дней, – сообщил Царь Востока президенту Экумены Гарину, глядя с верхней точки здания МГУ, как на площади перед высоткой сталкиваются две лавины. – И чем ближе к городу, тем оно сильнее. Это как реакция отторжения. Организм не принимает чужеродную ткань, и по шву пульсирует боль. Или как сказал мне сегодня один физик, механическое сопряжение разнородных структур порождает фатальную нестабильность в месте их совмещения.

Честно говоря, Гарина в этот момент больше волновало другое – не пора ли уже выбираться из этой ловушки, а то как бы ненароком не остаться в ней навсегда. Университет был окружен беснующейся толпой уже со всех сторон.

А Востоков не проявлял ни малейшего беспокойства. Оно и понятно – черт его знает, сколько его людей крутится тут в здании и прячется по окрестным домам. За одно можно ручаться – их вполне достаточно, чтобы Царь Востока мог не бояться никаких катаклизмов.

На него работала китайская и вьетнамская мафия, восточные единоборцы и кришнаиты, доморощенные самураи и ассассины с глазами зомби, воины-маздаи и кшатрии из секты истинных брахманов.

Если говорить о том, у кого больше шансов присовокупить к своим владениям Москву, то тут Востоков давал Гарину сто очков вперед.

Но Царя Востока не интересовала Москва.

– Разве ты еще не понял? Этот город проклят, – твердил он Гарину. – Какая бы сила ни гнездилась у планетарных границ, она все равно разрушит город. Рано или поздно. И ни ты, ни я его не спасем. Куда нам против природы! Кольцо разрыва затерялось в траве, но оно есть, и от него исходят эти волны, которые сводят людей с ума.

– Но мы же с тобой разумны, – возражал президент Экумены.

– Кто тебе сказал? Будь мы разумны, то сидели бы сейчас в тихом месте – ты в Таборе, я в горах, и смотрели на все со стороны. А мы с тобой здесь – и скажи мне: ты все еще хочешь стать правителем в этом городе?

Он по-царски простер руку над толпой, в которой не осталось ничего человеческого – одна только дикая жажда крови с обеих сторон. А потом плавно повел рукой, словно обозревая город, и так, не прекращая движения, обернулся внутрь помещения и ткнул пальцем в радиоприемник, который как раз сейчас заговорил приятным женским голосом:

– Двенадцать часов, и с вами вновь, как всегда в этот час, «Радио столицы» на коротких волнах с выпуском новостей. Москва жива, пока мы говорим с вами, но сегодня ситуация в городе снова обострилась по причине беспорядков, спровоцированных, как нам стало известно, толпами обезумевших сатанистов, объявивших своим храмом здание МГУ на Воробьевых горах…

– Интересно, они хоть иногда думают, что говорят? – произнес Царь Востока. – У сатанистов фантазии не хватит, чтобы такое придумать. Храм на кладбище или в метро – это максимум на что они способны. А университет – это ветер с другой стороны.

– Еще бы, – хмыкнул Гарин. – Ко мне в Табор приходил один пророк, который требовал выдать ему на расправу всех врачей и ученых, ибо они нарушают волю Божью и вводят людей в греховный соблазн.

– И что с ним стало? – заинтересовался Востоков.

– Ну, он представился Божьим посланцем, а я с каноническими текстами в руках доказал, что таковые посланцы обязаны творить чудеса. И потребовал немедленного чуда. Но так и не дождался и объявил его персоной нон грата.

– Интересно, – констатировал Царь Востока. – Не исключено, что это тот же самый.

– В смысле?

– В прямом. Моя агентура докладывает, что за всем этим безобразием стоит некто Василий Блаженный. А соль его проповеди в том, что земля за кольцом проклята, и все, что нужно сделать – это истребить поголовно всех еретиков, безбожников и иноверцев и сжечь храмы бесовские вроде библиотек и учебных заведений. Тогда всем праведникам хватит места на освященной земле – в Москве, которая Третий Рим, а четвертому не бывать.

– Бред! – оценил сказанное Гарин. – Но действительно похоже. Тот тип тоже кричал про Третий Рим и про Армагеддон.

– Ну, что касается Армагеддона, то мы можем воочию наблюдать его внизу. Хотя скорее всего это только репетиция.

Гарин в этот момент про себя досадовал на собственную недальновидность. У него тоже была хорошая разведка, но она как-то мало интересовалась блаженными и святыми. Ее больше интересовали вооруженные формирования, мафиозные группировки, боевые отряды и спецслужбы – а вот ведь как дело обернулось.

Гарин отправляясь в Москву, мыслил так. Варяг ушел из города на Истру и увязнет там в борьбе с дачниками. А Аквариум в надежде на помощь президента Экумены завязнет в войне с кремлевцами. И вместо помощи и поддержки получит удар по тылам, который в данном случае будет не вероломством, а политикой.

Ловкость рук и никакого мошенничества.

И Аквариум мыслил точно так же, только с обратным знаком. Выманить Гарина из Табора в Москву, отсечь его от тылов, поднять на знамя его имя и бросить на Кремль его армию, а после победы тихо отодвинуть президента Экумены в сторону. Возможно, даже с летальным исходом.

Ну и где теперь эти расклады? Чего стоят все премудрые планы, если город в одночасье захватил безумный фанатик, который тысячами бросает в бой других таких же, и сдерживает этот натиск только верный слуга Люцифера по прозванию Константин.

– Нам бы только день простоять, – сказал Гарину Гюрза, бесшумно появившийся у него за спиной. – Ночью уйдем.

Час назад Гарин отдал приказ вызвать в Москву свои лучшие боевые отряды. К ночи они должны были подойти, хотя Востоков и утверждал, что это лишнее.

– К ночи весь этот Армагеддон устанет, – говорил он, указывая на толпу, которая продолжала бушевать и биться стенка на стенку, демонстрируя поразительную неутомимость, – а мои люди тем временем отдохнут. Это как раз самое простое из всего.

Эту свою мысль Востоков продолжать не стал. Он вообще о многом умалчивал, ни слова не говоря, к примеру, о том, зачем он вообще оказался в Москве. Создавалось впечатление, что его главная цель – убедиться в справедливости тех выводов, которые он давно уже сделал у источника мудрости в священном городе Ксанаду среди гор Шамбалы.

Но гаринская разведка докладывала иное. Оказывается, Востоков тоже вел переговоры с Аквариумом, и даже было известно, о чем.

Аквариум, понимая, что войны на два фронта ему не потянуть, хотел договориться с Царем Востока о надежных тылах. И даже где-то как-то помог ему разобраться с люберецкими и надавить на дзержинцев.

Однако до чего они договорились на этот раз, Гарин понятия не имел. Востоков молчал, как рыба об лед, а гаринская разведка была не всемогуща.

Гюрза принес своему президенту очередной ворох сообщений, и Востоков не сделал ни единой попытки приблизиться к ним, пока Гарин читал эти тексты. Но он заметил, как переменилось лицо президента Экумены, когда он пробежал глазами первое из них.