Жрец Хаоса. Книга V - М. Борзых

— уточнил я. — Проблемы, болезни, рэкет, шантаж, я не знаю, невыплата или просрочка какой-нибудь ссуды жилищной… могли быть у него? Что могло довести до отчаяния человека?

— С финансами у него всё наладилось, — возразил Алексей, — пошли отчисления от патентов, вы же сами его правообладателем вписали.

Было такое.

— Тогда ищи в семье, родне, любовниц ищи! Это может быть всё что угодно! Опрашивайте соседей, опрашивайте знакомых, сгоняй к Юматовым в их торговое представительство и выдай мне полную картину, а я пока отправлюсь на переговоры с этим артефактором-террористом. И да, отыщите мне кто-нибудь параметр ёмкости энергетического накопителя в мастерской.

— Зачем? — опешил Алексей.

— А чтобы понимать, докатится ударная волна от взрыва до Кремля или нет! — рыкнул я, а мысленно обратился к Войду:

«Ну и чтобы понять, сможем мы выжрать его или лопнем от пережора».

— И главное, чтобы ни одна сволочь не узнала в столице, что у нас что-то не так на предприятии, понял? Если что плановые учения службы безопасности.

Алексей кивнул и стремительной походкой вышел из кабинета. А я… Я перешёл телепортом в свой пустующий «кабинет» и отправился под отводом глаз на разведку.

* * *

Артефакторный цех словно вымер. Где-то хлопала створка открытого окна, дребезжа стеклом в раме. Слышался шелест бумаги, гоняемой ветром по полу. Ни тебе разговоров, ни тихого жужжания при сборке изделий. Всё затопил собой гул от защиты, пробирающий чуть ли не до печёнок. Пришлось перейти на магическое зрение, чтобы понять, что энергетический накопитель, питающий защиту мастерской и располагающийся в подвале, сейчас работал явно не в том режиме, в котором должен был. От него стабильно, волнами расходилась энергия, словно от камня, брошенного в воду. При этом энергия эта была очень серо-чёрного цвета, реально напоминая липкую грязь, хищно ищущую, чем бы поживиться.

Накинув на себя невидимость, я вышел в коридор и осторожно двинулся по коридору третьего этажа, где располагался мой кабинет, заодно порадовавшись, что у Юматова на производстве действительно царил идеальный порядок, вплоть до смазанности петель на двери. Иначе я мог бы выдать себя самым обычным способом. Кроме того, перед выходом я проверил, что на этаже в магическом спектре не видно было ни одной живой души. Правда, сложность была в том, что речь шла об отсутствии одарённых живых душ, а вот насчёт неодарённых я подобной уверенности не испытывал. Всё-таки их аура была гораздо бледнее магов и терялась на фоне грязно-серой мути, расходящейся волнами от накопителя.

Другой вопрос, что конкретно Белова-артефактора я помню, как и сияние его ауры — она всё же выделялась. Он был не простецом, а обладал определёнными магическими умениями, иначе бы не смог стать изобретателем и к тому же ещё и магом-артефактором.

Осторожно пробираясь по этажу, я искал своих людей. Я покопался в памяти: если она мне не изменяла, то в целом, в трёх цехах по сборке артефактов должно было работать порядка, шестидесяти человек. Выпускали они по одному артефакту на человека в смену с учётом ручной работы и тонкой наладки. А это значило, что где-то здесь должно было быть скопление из тридцати артефактов, не считая всевозможных подсобных рабочих и охраны.

Но третий этаж закончился, а я так и не встретил ни одной живой души. Осторожно выглянув в окно, я увидел, что завод по внутреннему периметру оцеплен людьми с гербом Угаровых. Хотя бы периметр мы пытались контролировать. Самого Белова во внутреннем дворе не наблюдалось, и я принялся спускаться по этажам.

Пришлось чуть ли не красться, чтобы не выдать себя звуковыми эффектами. Второй этаж также меня не порадовал: он оставался пустым, лишь чувствовался неприятный сладковатый запах дыма, как будто бы здесь недавно чем-то окуривали цеха, а сейчас раскрыли настежь окна для того, чтобы выветрить неизвестный запах.

При этом в висках у меня начало стучать, словно я и сам надышался неизвестной дрянью.

«Неужели яд или что-то в этом роде?» — подумалось мне.

«Скорее, снотворное, — отреагировал Войд. Я буквально видел, как они с горгом водили носом, принюхиваясь. — Точно, снотворное. Иначе как ты предлагаешь одеть на всех работников мастерской соответствующие ошейники?»

«И то верно», — пришлось мысленно согласиться мне.

А я спускался ниже. Первый этаж тоже пустовал.

«Да где ж все, в конце концов?»

Если с третьего этажа до подвала рассмотреть что-то в подробностях было достаточно сложно, кроме самого накопителя, — то сейчас я явно видел, что живые сущности с магическими аурами находятся именно в подвале, вокруг самого накопителя. И это меня нихрена не обрадовало.

Когда я спустился вниз, то обнаружил аккуратно сложенные в одной артефактору ведомой структуре тела заводчан. Схема конструкта включала три концентрических круга — меньший, практически у самого накопителя, светился ярко, следующий — чуть с большим диаметром, уже тусклее, а самый большой почти и не светился вовсе. Видимо, делили всех строго магическому потенциалу: самые мощные находились в центре, чем далее к периферии… а на самой периферии находились и вовсе магически неодарённые сотрудники.

Что же касается самого конструкта, уж не знаю почему, но увиденное мне отчасти напомнило не то жертвоприношение ритуальное, не то что-то в этом роде. Сам не знаю, откуда у меня взялись подобные ассоциации.

Практически у самого входа в подвал, прислонившись затылком к шершавой прохладной каменной стене, сидел Белов и, держа в руках небольшой медальон, рассматривал гравюру маленькой девочки в голубом платье и со светлыми кудряшками, обрамляющими лицо.

Он гладил пальцами портрет и приговаривал:

— У меня всё получится, Настенька, у папы всё получится. Я тебе обещаю, папочка обо всём позаботится. Я успею!

Глава 7

Я стал невольным свидетелем очень личной сцены и в который раз понял, что действительно оказался прав. Дело — в личном.

Не знаю, если бы он слетел с катушек из-за неразделённой любви или денег, долгов, скорее всего, я бы, не задумываясь, прикончил его за то, что поставил под угрозу жизнь моих людей, за то, что обманул доверие. За двойную игру. Да и, в принципе, чтобы другим неповадно было.

Но если есть что-то в жизни святое, то это семья, род, своя родная кровь, дети. И то, как Белёв смотрел на портрет дочери, гладил его пальцами, в общем-то, предрешило его судьбу. Убивать его сразу — не скажу, что желание пропало, — но разобраться было просто необходимо. Ради своих детей родители идут на