Расплата за наивность - Галина Романова

Она решила больше не думать ни о чем, прошла на кухню и занялась обедом, Крошила овощи в кастрюлю, делала соус, а в голове все отчетливее и отчетливее вырисовывалась взаимосвязь событий, происшедших за последнее время. Она вздохнула: «Осталось только узнать, кому помешал тот ушастый подросток? А все остальное более или менее становится понятным. Во всяком случае, поддается какому-то логическому объяснению».

Решив блеснуть своими кулинарными способностями, Алка не заметила, как за окном стемнело. А Володьки все не было. После вчерашних своих инструкций он ей дал обещание — каждый вечер наведываться и рассказывать, что нового в городе. Но назначенное время прошло, а его все не было.

Алка занервничала. Попыталась дозвониться по телефону, который он ей оставил, но вежливый голос сообщил, что Владимир уже отработал и ушел домой. Она начала метаться по дому. «Если в течение часа не явится, ухожу!» — лихорадочно собираясь, оправдывала себя Алка.

Прошло два часа, прежде чем она решилась выйти из дома. Несмотря на то, что день был солнечным, предвещая ясную ночь, звезд на небе не было и идти приходилось почти на ощупь.

Алка осторожно пробиралась по своей излюбленной тропинке, когда споткнулась обо что-то и упала, больно ударившись коленкой. Переведя дыхание, она попыталась встать. Поднимаясь, ей поневоле пришлось опереться на то, что явилось причиной ее падения.

Она похолодела от ужаса и зажала рот, чтоб не завизжать — это был человек! Первое, что ей захотелось сделать, — бежать что есть сил подальше от этого места. «А вдруг это Володька!» — молнией пронеслось в мозгу.

Трясущимися руками она нашарила в кармане фонарик, поднесла его поближе к телу и включила. Это был Лысый! Его остекленевшие глаза невидяще смотрели в ночное небо. Сомневаться не приходилось — он был мертв.

Переведя дыхание, Алка выключила фонарь и на четвереньках поползла с этого места. «Невелика потеря. Только кто же его замочил?.. Кто бы это ни был, недругом его назвать нельзя», — размышляла она, преодолевая привычное расстояние таким необычным способом. Отряхнувшись, быстро встала и пошла, то и дело оглядываясь. Не то чтобы она сильно перепугалась покойника — «Одним гадом меньше!» — но тот, кто помог миру избавиться от этой нечисти, мог еще быть здесь. Это предполагаемое соседство новоявленного доброжелателя и заставляло ее нервничать. На счастье подкатил автобус, и оставшуюся часть пути Алла проделала с комфортом.

Подходя к своему дому, она старалась держаться в тени, но зоркие глаза соседки узрили ее и там:

— Аллочка, детка, иди сюда скорее! — громким шепотом позвала тетя Марина от детской песочницы, где она выгуливала собаку.

«Опять в песке нагадит песик!» — с негодованием думала Алка, озираясь по сторонам. Убедившись, что никто за ними не наблюдает, подошла к соседке.

— Что я тебе скажу сейчас, упадешь в обморок!

— Неужели! — насмешливо хмыкнула она.

— Серега объявился!

— Да? Когда?

— Когда приехал, не знаю. Видела его днем, мусор выгребал из квартиры и матерился на весь подъезд. Но это еще не все! — трагическим шепотом продолжила соседка. — Он опять на кладбище шастал! Ночью…

— Ну и что, — стараясь быть равнодушной, пожала плечами Алка.

— Как что? — возмутилась тетя Марина. — Это в четыре-то утра! Скажи мне на милость, что там можно делать в рань такую?! Мой знакомый спал, его собака разбудила. Принялась лаять, говорит, спасу нет. Он встал, чтобы пугануть ее. Глядь, Серега, озираясь, меж могилок пробирается. Спешил, говорит, очень. А сейчас дома засел — гости у него.

— Какие гости? — вскинулась Алка.

— Дама! Важная такая и красивая! Привезли ее на машине. Вышла она, значит, презрительно так посмотрела вокруг, и тут он из подъезда вылетает. Я его никогда раньше таким не видела.

— Каким? — она не могла поверить в происходящее. — Что, сильно радовался, что ли?

— Еще как! Ручки целует, в глазки заглядывает. Умора! То вокруг тебя все крутился, а тут… Кстати, Алк, — молвила соседка, пытаясь разглядеть Алкино лицо в свете, льющемся из окон их дома. — У тебя дома все нормально?

— Не знаю, — Алка вздохнула. — Я не была там давно. Мне не велели.

— Понятно, — удовлетворенно кивнула тетя Марина.

Простившись и крикнув песика, потрусила к подъезду. Уставившись в темноту, Алка пыталась связать воедино происшедшее раньше и то, что ей сообщила соседка. Да… поразмыслить было над чем. Повздыхав, она поднялась и медленно побрела со двора, предварительно поймав в луче света часы на руке. Они показывали 22.00. «Поздновато, конечно, для посещения последнего пристанища человечества, но выбирать не приходится», — поежилась Алка, поплотнее запахиваясь в куртку.

Уже входя в ворота кладбища, она запаниковала: «Опять одна решила устроить расследование». Но слишком уж велико было любопытство. До утра она бы не выдержала. Заявись сейчас к Кольке — под арест попадешь и ничего не выяснишь. А возвращаться назад, в домик на окраине, что-то не тянуло. До утра покойника вряд ли обнаружат, а спать, зная, что он в десятке метров от нее, как-то не хотелось.

Поднялся ветер, разгоняя тучи и высвечивая небо миллионами звезд. «Сейчас еще полной луны не хватает и вурдалаков для полного счастья», — стуча зубами от ужаса, думала Алка, пробираясь среди могил и выискивая в темноте нужную.

Словно услышав ее, луна не замедлила явить миру свое круглое великолепие. Сзади послышался вой… «Ой мамочки!!!» — она крестилась и шептала слова из молитвы. Холод, пробиравший ее до костей, не был следствием погодных условий, то был холод ужаса. Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ей, что она будет бродить одна по кладбищу ночью, а потом еще и рыться в могилах в поисках чего-то, Алка усомнилась бы в умственных способностях говорившего. Но ее никто не предупреждал, и сейчас она шла вперед, замирая от ужаса.

Когда луч фонаря выхватил из темноты надгробие родителей, на нее неожиданно снизошло успокоение. То ли родные души решили взять ее под свое покровительство, то ли победил разум, но все вокруг вдруг перестало казаться ей таким уж ужасным. Мягкий свет луны сглаживал резкие очертания крестов и памятников, да и вой перешел в обычный собачий лай, а потом и повизгивание.

Опустившись на колени и подсвечивая себе фонариком, Алка приподняла одну из плиток и сунула туда руку. Так и есть!!! — в тайнике что-то было. Не теряя времени на радостные излияния, она быстро убрала оставшиеся плитки и, запустив туда обе руки, извлекла на свет божий какой-то прямоугольный предмет, заботливо обернутый в несколько слоев бумаги и перевязанный скотчем. Быстренько убрав все плитки на место, она подхватила находку и поспешила к выходу.

Теперь надо найти место, где можно исследовать находку со всем пристрастием. Такое место у нее было. Припустив чуть ли не бегом, все так же соблюдая осторожность на особо освещенных улицах, Алка двигалась по направлению к месту жительства брата.

Пробираться ей пришлось не с улицы, а со стороны пустыря. Совсем забыв про канаву, разрытую здесь три года назад и брошенную незадачливыми любителями земляных работ, она летела стрелой.

Окрестности она знала хорошо да путеводный свет небесных светил немного помогал. Но, видимо, не совсем. Потому что, когда до дома оставалось каких-то метра три, нога ее, не найдя опоры, провалилась в пустоту, и Алка кубарем полетела в траншею. Благо от талых вод земля была рыхлой, падение было не очень болезненным, но если учесть ушибленную коленку, то и не совсем приятным. Ругая себя всякими матерными словами, Алка попыталась на ощупь найти пакет, который выронила при падении. Но он упорно не хотел находиться. Только она хотела включить фонарик, как услышала голоса, доносившиеся со стороны двора. Что-то в одном из них показалось ей знакомым. Затем раздался стук закрываемых дверей, машина завелась и тронулась с места. Алка вскарабкалась на край канавы и высунула нос наружу. Знакомый «Форд» уже заворачивал за угол. «Что им здесь было нужно?!» — страшное предчувствие сдавило сердце. В считанные секунды она выбралась из ямы. На бешеной скорости пересекла двор. То и дело поглядывая на освещенные Колькины окна, Алка задыхалась от волнения. Услужливое воображение рисовало самые страшные картины. Но то, что она увидела, повергло ее в шок.

Колька лежал на боку спиной к двери, странно подвернув руку. Кругом все было перевернуто вверх дном. На цыпочках, словно боясь разбудить, ступая по осколкам чего-то, Алла приблизилась к брату. Несколько раз окликнув его блеющим голоском, она опустилась на колени и тронула его за плечо. Он медленно стал западать на спину. Алка до боли закусила кулак, а слезы хлынули из глаз нескончаемым потоком: вся грудь и лицо брата были залиты кровью. Разглядеть что-либо было невозможно, она кинулась в кухню, намочила полотенце и начала трясущимися руками осторожно протирать ему лицо. Колька не подавал никаких признаков жизни. Бровь его была глубоко рассечена и сильно кровила, один глаз заплыл, а веко было фиолетовым, губы распухли до неимоверных размеров. Боясь причинить ему боль, Алка расстегнула на груди рубашку и завыла: грудь была прострелена в двух местах. Стараясь не думать о самом страшном, она кинулась к серванту и стала выворачивать ящик за ящиком. Наконец Алка нашла то, что искала. Упав на колени перед распростертым телом брата и склонившись почти к самому полу, она поднесла к его губам зеркало. Оно запотело… «Господи! Помоги ему! Не забирай его у меня!»— она села, обхватив голову руками, и раскачивалась из стороны в сторону. Когда оцепенение понемногу отступило, она поднялась и на негнущихся ногах пошла к выходу.