История Роланда - Пилип Липень

– Ну так вот. Получив атлас и телескоп, юноша развлекался астрономией несколько лет, пока не прискучило. Потом ему захотелось активности, он купил скейт и взялся за катание и трюки: высокие прыжки, перевороты, бордюры, поребрики, скамейки, клумбы, трамвайные рельсы, пожарные депо. Потом решил выучиться искусству сомелье: без устали сравнивал вкусы молодых и старых вин, нюхал, смотрел на свет и пускал пузырьки. Наловчился открывать бутылки чайной ложечкой или даже расчёской. Потом ему вздумалось самому делать вино – он завёл виноградник в Испании и добился успехов, его херес высоко оценили даже старейшие виноградари. Потом вырубил виноградник и посадил можжевельник, чтобы гнать джин. Потом бросил джин и двадцать лет изучал философию в Марбургском университете. Выступил с резкой критикой феноменологии Гуссерля, и был благосклонно принят в академических кругах. Преподавал. Бросил философию и поплыл в кругосветное путешествие юнгой. Истатуировался с головы до ног. Потом поплыл ещё раз – в одиночку, на собственной яхте. Бросил якорь в Японии, чтобы достичь совершенства во владении мечом.

Наконец ему прискучило всё окончательно. Юноша разыскал свой старый астрономический атлас, произвёл сложные вычисления и определил, что та комета прилетает только раз в тысячу лет! А прошло всего лишь двести. Что было делать? Пришлось ждать. Чтобы занять время, он играл на мандолине, занимался альпинизмом, выращивал редких аквариумных рыбок, курил опиум, плавал с аквалангом, сочинял симфонии, играл в сборной по хоккею, проходил курсы психоанализа, жонглировал факелами, строил замок из спичек и фантиков, добывал нефть, прыгал с парашютом, разгонял процессоры, искал клады на атлантических островах, разучивал Махабхарату, собирал монеты и марки, принимал роды в воде, охотился на зомби, писал пьесы и до одури валялся на пляже. Последние сто лет он просто строгал ножиком сучки.

За месяц до прилёта кометы юноша стал у окна и не отходил ни на минуту, боясь пропустить. И вот – она! Увидела его, заулыбалась. Хочу вернуть свою девушкуу! – крикнул он комете. Тебе в молодом виде или в стааром? – крикнула комета. В молодом, если моожно! – крикнул он. Хорошоо! закрой глаза и представь её как следует! – прокричала комета, улетая. Он зажмурился, представил свою девушку и, замирая, открыл глаза. О ужас! Девушка появилась, но это была совсем не его любимая! Тоже неплоха, да-да, неплоха... мм, неплоха. Но не то, не то! За тысячу лет он здорово подзабыл свою любимую и теперь не смог как следует её представить. От досады юноша хлопнул себя по коленкам и чуть не расплакался, – и тут Хулио прервался, чтобы выпить хереса и скушать финик.

– И? – нетерпеливо спросил я, – И чем всё кончилось?

– Ну а чем, по-твоему, всё могло кончиться, Ролли? Теперь тот юноша сидит и ждёт вторую тысячу лет, чтобы попытаться ещё раз.

Колик поморщился и щёлкнул зажигалкой.

40. Истории безоблачного детства. Об ужасной женщине

Мы с братьями, когда были маленькими, ещё застали почти все старинные традиции нашего городка. Даже такую экзотическую, как воспитание мальчиков в борделе. Считалось, что это способствует возмужанию и предупреждает гомоэротизм. И вот, когда мы немного подросли, в первую сентябрьскую субботу папа заказал нам утренний сеанс, в одном приличном заведении на краю города, за фортепианной фабрикой. Мы поехали туда на велосипедах, впереди неспешный папа, за ним стайкой мы, с закатанными штанинами, чтобы не попали в цепь. Одноэтажный домик со ставеньками и белыми собачками. Папа провёл нас на веранду, усадил на кушетку и велел ждать, а сам ушёл, чтобы мы были самостоятельными. Первым должен был идти я, как самый старший. Я нервно теребил галстук, дёргал запонки, и додёргался – одна из них вывалилась и полетела под кушетку. Я полез за ней, и в этот момент дверь в комнаты отворилась. Ужасное зрелище! Жуткая женщина в чёрной шипастой коже, с плетью, с вампирически кровавым ртом и фиолетовыми овалами вокруг глаз! А какие у неё были ногти! ААА!!! – заголосил Толик и бросился наутёк. Все – за ним, толкаясь, спотыкаясь и подвывая от страха! Куда же вы, деточки?! Но они уже мчались по саду. А меня она схватила за руку так крепко, что я не мог вырваться. От неё пахло угрожающе сладко, «разложением» – мелькнула мысль. Надо было соображать быстро, иначе смерть! И я сделал первое, что пришло на ум – размяк и прикинулся мёртвым. Упал на пол, забросил голову, закатил глаза, пустил слюну. Она охнула и стала дуть мне в лицо – сладко! – а потом наконец отпустила и побежала в комнаты, наверное за водой. На заду у неё был огромный вырез, во всю ширину! И я вскочил, и рванул наружу, к братьям. Они уже ждали меня под яблоней, и держали наготове мой велосипед. Медленно, медленно мы разгонялись, а чудовищная женщина неслась следом, хрипло кричала, настигала, тянула ядовитые когти! Клац-клац, прямо за спиной! Собачки свирепо тявкали. Только бы не штанина в цепь! Но счастье: мы уже выкатились с травы на дорогу и набирали скорость. Она отстала и швырнула в нас яблоком, а собачки ещё с минуту бежали. На всякий случай мы поехали домой круговой дорогой, чтобы сбить собачек со следа.

Но папе мы сказали, что всё прошло хорошо, а то мало ли.

41. Истории безоблачного детства. О любви

Когда мой брат Хулио, восторженный подросток, впервые влюбился, он почувствовал такую тоску, что заплакал. Они лежали на лугу, в полынной пыли, в пыльце белых ромашек, в стрёкоте стрекоз.

– Я так люблю тебя! Не умирай, пожалуйста! – он гладил её по подолу сарафана, как будто в последний раз.

– Что? С чего это мне умирать? – насторожилась она.

– Мы все умрём... – синего-синего сарафана.

– Что? Ты придурок!

Она была старше Хулио и решила, что он намекает на её возраст. И ушла, и перестала с ним встречаться, и умерла.

42. Истории безоблачного детства. Об умных книжках

В нашей семье особым интеллектом никто не мог похвастать, ну а мы с братиками и вовсе уродились полными тупицами. Отчего-то наши мозги не хотели развиваться, и мы с каждым годом не умнели, как нормальные дети, а всё больше отупевали и затормаживались. Возможно, это было вызвано полотенцами, которыми мама перевязывала нам головы, чтобы мы не ударялись больно, падая ночью с кровати. Возможно, эти полотенца пережимали какие-то важные сосуды, и наши мозги не получали должного питания.

Когда мы окончили третий класс, перед тем, как отпустить нас на каникулы, директор школы измерил нам интеллекты и поцокал языком. Такого скверного балла я ещё не видывал, сказал он. Вам пора умнеть, пока ещё не поздно! Мозги – они быстро костенеют, и потом уже вообще ничего не сделаешь. Я вам рекомендую читать побольше книжек. Ручаюсь, это лучшее, что вы можете предпринять! Сам я в детстве тоже был тупарём, но каждый год читал по книжке, мозги заряжались, и в итоге вот – теперь я выше среднего, даже директор. Подумайте над этим!

Мы подумали и решили, что действительно пора браться за ум, но что каждый год читать по книжке – это слишком сложно. Лучше прочесть одну, но чрезвычайно умную, и тогда мозги зарядятся на всю жизнь. Мы побежали в библиотеку и попросили принести самые умные книжки, какие у них только есть. Библиотекари пошушукались, пошебуршались и принесли, на специальном лакированном подносике. Мы подходили по одному и тянули наугад, с закрытыми глазами: Хулио вытянул Феноменологию духа, Колик – Критику чистого разума, Толик – Бытие и время, Валик – Логико-философский трактат с комментариями, а мне достался Улисс.

Поначалу я обрадовался, что с романом будет проще, чем с философией, но увы – книга оказалась жестокой и зубодробительной! Закусив зубами рукав, я целых три ужасных дня подряд упорствовал, не сдавался и продирался сквозь абзацы, даже в туалете. Мне тоже хотелось стать директором! Но моё юное тело нестерпимо мучилось чудовищным чтивом и в один прекрасный момент окончательно отторгло его – пальцы сами собой разжались, и Джойс полетел в зловонную яму. Выловить его не было никакой надежды, тяжёлый томище сразу утонул. О горе! – опечалился я. Теперь уж никогда не избавиться мне от тупости! Опустошённый и ничуть не поумневший, со слезами отчаяния на глазах, я вышел из туалета и побрёл к обрыву озера, смотреть на чаек.

Какова же была моя радость, когда я обнаружил там всех моих братиков! Оказалось, что Хулио потерял Гегеля в лесу, Колик случайно сжёг Канта в костре, Толик по оплошности напрочь залил Хайдеггера черничным вареньем, а у Валика отняли Витгенштейна хулиганы. Мы обнялись и долго плакали вместе, а потом купались. Разумеется, на следующий же день мы побежали в библиотеку снова, но в продлении абонемента нам отказали.

43. Истории безоблачного детства. О дневнике

Когда у нас с братиками стали пробиваться первые бакенбарды, мы вычитали в юношеском журнале, что очень хорошо вести дневник, записывать в него всякие события – и потом однажды, через годы, будет приятно раскрыть его и всё вспомнить. Как и полагается, мы вели дневники ночью, глубоко под одеялом, с фонариками. И, понятное дело, скоро за этим занятием нас застукал папа. Мы сделали невинный вид, а он сделал вид, что ничего не заметил. Но без занудной нравоучительной сказки не обошлось: