Миссия Припять - Анастасия Котова

Мрак поглотил свою хозяйку. Здесь, по ту сторону, можно легко дышать – нет проблем и нет обязательств.

Старое кладбище, тот же день

Я довольно долго плутала по городу. День незаметно закончился. Вечерние сумерки опустились над Припятью. Было еще не совсем темно. По дорогам мимо проезжали автобусы, машины, грузовики. Веселые велосипедисты. Желание вернуться в мертвый город не отпускало – люди пугали меня, заставляя шарахаться от каждого.

Мрак помогал скрываться. На переполненной автобусной остановке никто не замечал странную девицу. Припятчане представали пред глазами бестелесными духами. Дар вел меня по этому городу.

Дождавшись автобуса, уставшие работники моментально заполнили транспорт.

И опять же – меня никто не заметил.

Мрак не давал насладиться красотами города. Я слышала зов мертвых. Не могла понять, откуда он идет. Везде живые люди, веселые и уставшие. Ни одного усопшего.

Но тени уже настойчиво шептали в ухо название одного места.

СТАРОЕ КЛАДБИЩЕ.

Я запаниковала. Подобных мест нужно было держаться подальше. Можно совершить ошибку, за которую бы пришлось расплачиваться. Дар скрывал меня от посторонних глаз, но требовал расплаты. В автобусе было слишком тесно. Веселый гул слышен даже по ту сторону мира. Транспорт ехал в конец Припяти – первый микрорайон. Я напрягла память: кажется, Лена говорила, что там работает ее мама. Припятчане говорили о кладбище – один из жителей города направлялся туда: мужчина нес полную сумку продуктов и выглядел уставшим.

Он собирался проведать мертвую жену.

Автобус выглядел новым. Блестящим. На фоне белоснежных стен он заметно выделялся. У больших распахнутых окон сидели молодые девушки и престарелые женщины. Первые были с сумками или с детьми, вторые же выглядели уставшими.

Юноши и мужчины постарше стояли на своих двоих.

Выходить из мрака я не собиралась. У меня не было ни билета, ни денег. У одного особо разговорчивого мужика я незаметно стащила хлебный батон и бутылку молока. Наверное, он почувствовал прикосновение мрака, но не придал значения. Люди слишком равнодушны к мелочам.

Конечная остановка. Автобус остановился поблизости больничного комплекса. Огромное пятиэтажное здание тонуло во тьме. Окруженное железной оградой его освещали фонарные столбы. В вечернее время там было слишком много народу. Люди вышли, громко смеясь. Мрак лизнул горячий асфальт и расплавился перед ногами. Когда остановка опустела, я снова вышла в реальный мир.

Небо потемнело. Зажглись фонарные столбы. Свет падал на двухэтажные здания.

Мне нужно не туда.

Я взглядом отыскала нужного человека.

Мужчина с сумками устало шел по противоположной дороге.

Я поспешила за ним.

Он не слышал шаги своего преследователя. Дар поглощал любые звуки. Это нужно теням. Мертвые хотят жить.

Перед кладбищем находилась хоккейная коробка. Здесь оказалось слишком много детворы. Ребятишки играли в футбол. Я краем глаза следила за ними. Одни сидели за ее пределами, выпивая холодную воду в бутылках. Другие играли и громко кричали.

Я бесшумно прошла мимо, как и мужчина, идущий передо мной.

Вечером кладбище выглядело почти заброшенным. Следы людей были повсюду. Цветы, аккуратно убранные могилки.

Почувствовав своих, тени заголосили. Дар обвивал руки, требуя свободы.

Мой взгляд пал на случайную могилу. Присев возле бугра, я вытянула руки.

Мрак с наслаждением проглотил добычу. Лизнув затвердевшую землю, он проник в могилу.

Я отошла.

Вместо бугра появилась “лужа”. С каждой минутой она становилась все больше. Мрак вернулся к своему хозяину. Словно извиняясь, коснулся моей кожи. Пропала могила. Гроб растворялся. Его словно облили серной кислотой. Пару минут я смотрела на жалкое зрелище. Дар успел скрыть меня, когда мертвец внезапно распахнул своих глаза. Бывший покойник привстал, пытаясь понять, где находится. Пару минут он осматривался. Затем встал и побрел. На ожившем болтались куски ткани, делавшими его похожим на зомби. На голых ступнях оставалась земля.

Я посмотрела ему вслед, затем огляделась.

Кладбище слишком большое. За всю ночь я не успею всех воскресить.

За пару часов я успела воскресить только двоих. Шла от могилы к могиле, пока не заметила, что за мной кто-то следит. Мне стало не по себе. Растворившись во мраке, я покинула кладбище.

Первый микрорайон уже мирно спал. Не ездили машины, громко сигналя. Не смеялись дети. Тишина. Я закинула голову, осматривая здания. Что-то тут не так. Слишком тихо. Стало невыносимо холодно. Припять снова вернулась к своему заброшенному состоянию. Только теперь я находилась в совсем другой части города.

Медико-санитарная часть №126 (МСЧ 126)

Новое место ничем не отличалось от тысячи других. Весь ландшафт пафоса – заброшенность, покинутость, забытость. Холодный ветер пригибал сухие ветви. Время менялось с чудовищною скоростью. Пять минут назад была ночь, а сейчас хмурое утро.

Я огляделась.

Передо мной стояло пятиэтажное здание. Теперь уже не белоснежное, как в живой Припяти. Коричневые от возраста стены, с которых медленно и верно сыпалась краска. На удивление стекла в окнах сохранились до сих пор. В них отсвечивало небо с серыми тучами. В самом верху здания находились черные отверстия: словно глаза они следили за каждым моим движением.

Место было обнесено колючей проволокой. Сквозь нее проросли трава и кустарники.

Это здание самое главное. Здесь находилась поликлиника. Сохранилась даже табличка с названием улицы – Огнева, дом два.

Дыхание произошедшего почти умерло, но еще живо. Место ожило, стоило мне ступить в его зону комфорта.

Главный вход неплохо уцелел, несмотря на ржавчину. Колонны выцвели и поржавели. Входная крыша тоже выглядела уцелевшей, хотя в ней виднелись дыры. Кирпичи из нее выпали и валялись на ступенях. Двери отсутствовали. Мародеры либо вынесли их, либо взорвали, чтобы попасть внутрь. Внутренний двор поликлиники пророс – редкие березы украшали его так же, как и тонкие кустарники, защищавшие двор своими голыми ветвями.

На крыше царила надпись из ржавых металлических букв:

“ЗДОРОВ'Я НАРОДУ - БАГАТСТВО КРАЇНИ”.

Я без боязни вошла внутрь.

Первый взгляд оказался обманчивым – в дверях неплохо сохранилось стекло. Я провела по нему рукой – тридцатилетние пыль и грязь. Светодиодная лампа проржавела и наполовину свешивалась с потолка. Обычная люстра отсутствовала. На ее месте висел кабель. Штукатурка на потолке выглядела как новенькая. Словно для нее не существовало тридцати лет. Стена у входа покрылась черной гнилью. Вода во время дождя стекала