Путешествие души. Иная реальность - Александр Анатольевич Фокин

большой, их тела согревали друг друга теплом, а души впитывали каждое мгновение уходящего счастья.

Ариана прикасалась горячими губами к его губам и шее, оставляя жгучие следы нежности и страсти. Алекс взял ее лицо в свои руки, в ее глазах были слезы, которые маленькими бриллиантами, обжигая, падали на его тело.

Душа содрогнулась от предчувствия скорого расставания, хватаясь за каждый миг как за последний. Жар поцелуев и трепет тел, шепот и плачь – все слилось в один безумно яркий всплеск энергии любви и ярость стихии за окном лишь слабым отзвуком вторила безумству страсти и восхищению души.

Это был только их мир, мир любви и духовного просветления, над которым время теряет свою власть, где влюбленные души находят свой приют.

Только через слияние душ любовь дает ощутить высшую форму блаженства, когда радость слияния тел меркнет на фоне яркого чувства слияния и растворения в энергии любви.

В последние мгновения, проваливаясь в пустоту между миров, Алекс смотрел в любимые глаза, наполненные слезами, пытаясь удержаться за тонкую нить, связывающую их души, цепляясь за ускользающий последний миг счастья.

И уже где-то далеко, как во сне, услышал ее голос:

– Рам лиосани орами.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – шептал он в ответ, погружаясь в темноту и холод одиночества, пока все не стихло, и только шум биения сердца и пронзительная тоска, сжимающая душу до боли.

Спустя какое-то время, он открыл глаза, не понимая, где он и что случилось. Перед ним был другой мир, кажется, давно забытый как вчерашний сон.

Это окно, шторы, брезжащий рассвет. Память по-немногу вернула его в свой мир и нахлынула волной прожитых событий, он вспомнил все, и то, что потерял. Вспомнил глаза Арианы, глядящие прямо в душу.

Жуткая боль пронзила сердце, глаза наполнились слезами, которые невозможно было сдержать. Больше никогда он не увидит ее, не почувствует запах ее волос, не услышит ее голос, не прикоснется к ее нежной коже. Это было хуже смерти, он был обречен все помнить и жить с болью и тоской в душе.

Он с силой сжал глаза, надеясь вернуться обратно в мир, где осталась любовь, но слезы и боль напомнили о реальности этого мира и нереальности того, что исчез как вчерашний день. И только слова пульсировали в голове когда-то давно прочитанных стихов:

Настанет миг, и дух мой канет

В неизмеримость без времен,

И что-то новое настанет,

И будет прах земли как сон.

Настанет мир иных скитаний,

Иных падений и высот.

И, проходя за гранью грани,

Мой дух былое отряхнет.

Воспоминанье все утратит,

В огне небес перегорит

И за познанье тайн заплатит

Забвеньем счастья и обид.

И вот как облако влекомый,

Молчанье строгое храня,

Я вдруг увижу лик знакомый

И трепет обожжет меня.

В моей душе преображенной

От всех условий бытия

Как мысль от тени отрешенной

Восстанет вся любовь моя,

Весь круг бессилия и счастья,

Все дни, что вечностью прошли,

Весь вещий ужас сладострастья,

Вся правда и вся ложь земли.

И словно вновь под сводом звездным

С своей бездонной высоты

Твое я имя кину к звездам

И мне на зов ответишь ты.

Алекс пока не знал, что будут и другие миры, миры нижнего уровня, где душа будет сжиматься в комок от ужаса и бессилия, будут высокие миры древних духовных энергий с невообразимыми познаниями и красотой. Но всегда он будет искать тот мир, что потерял, и всегда будет стремиться к нему, на свет любимых глаз, зовущих сквозь время и пространства мириадов чужих вселенных и миров.

КНИГА ВТОРАЯ

ПУТЕШЕСТВИЕ В НИЖНИЕ МИРЫ

Глава первая

ИЗИДА

– О, всемогущая богиня! – неистово шептали губы и слова повторялись эти в сотый раз. – Ты покровительствуешь всем влюбленным, так помоги же и моей любви. Соедини два сердца, две влюбленные души, ведь ты же знаешь, как сильна моя любовь, но даже и она не в силах побороть мрак неизвестности и разделяющее расстояние. Я ничего так сильно не желаю, лишь быть с любимой рядом, дышать ее теплом. Так разве много я прошу? Молю тебя, я ради этого готов на все.

Он говорил и говорил, как будто погружаясь в транс, он утонул в мечтах о человеке, которого любил безумно. Казалось, для него не существует ничего, лишь мысли о любимой.

В тот миг душа его витала там, куда неистово стремилась, он видел то, что так желал увидеть.

Молясь, в своих мечтах так ясно ее он видел, что та реальность, где она, и для него обитель стала.

Его любовь была настолько велика, что заменить могла мечтой реальность, так меньше ощущалась боль потери.

И лишь холодные глаза богини его вернули в страшную реальность.

Он встал с колен, в действительность вернувшись, больше никогда ее он не увидит. Никогда!

Какое страшное, безжалостное слово, он не задумывался раньше о его фатальном смысле и лишь теперь он осознал всю глубину его значения.

Никогда не ощутить ее тепла, нежность ее рук, никогда ее пылающие губы не коснутся его губ. Никогда!

Его лицо гримасой боли исказилось и от отчаянья он на колени вновь пред божеством упал и как в бреду молитву повторял, и слезы по его лицу горячие текли.

– Молю тебя! Соедини меня с моей любимой, ведь ты же знаешь, как сильна моя любовь, не дай угаснуть ей во мраке ночи.

Он понимал, что, потеряв ее, он никогда не будет счастлив, и жизнь его утратит всякий смысл, потянутся постылые, пустые будни, дарящие не радость бытия с любимой рядом, а приближающийся миг желанной смерти.

За окном рассвет кровавый тихо разгорался и ночь еще одна прошла в страдании и боли. Но он теперь решимости был полон вернуть свою любимую, пусть даже смерти вопреки.

Из полумрака, словно призрак, ему навстречу вышла жрица. Он попытался объяснить, что привело его сюда, но жрица, губ своих коснувшись, его остановила.

– Не нужно слов, ведь боль твоя в твоих глазах, а свет любви, что в сердце так пылает, и смерть не в силах погасить.

– Так помоги мне, – прошептал он, мне нет уже пути назад.

Взяв за руку, она его с собой ведет и говорит:

– Сейчас ты встретишься с богиней и сможешь сам ее просить о том, что так тебя волнует.

И, опустившись на холодный пол из пористого камня, она произнесла:

– О, всемогущая богиня! Повелительница страсти и любви, услышь меня!

Она стояла на коленях, подняв в молитве руки к взирающей высокомерно