Ладонь, протянутая от сердца… - Илья Игнатьев

- Ты. Молодым везде у нас… Мне как? На живот?

- Нет. Так. Щас… Погоди… - я тяну из-под головы у Стаськи подушку, - вот, Стась, подложим щас…

Стаська приподнимается, я заталкиваю ему под поясницу подушку, - его глаза не отрываются от моих, он ловит мои руки, улыбается, он меня любит.

- Да. Вот. Стась…

- Давай, Илька, давай.

Стаська сгибает ноги, обхватывает колени руками, разводит их в стороны. Я упираюсь ладонями ему в грудь, переношу вес своего тела назад, на свои колени, не отрываю своего взгляда от синевы Стаськиных глаз. Какие всё-таки синие… Тёмные, синие колодцы из которых не напиться допьяна, досыта… Я замираю.

- Стась… Я. Люблю. Пропади оно всё пропадом, - люблю…

- Любишь, - соглашается Стаська. - И я тебя, как же мне тебя не любить… Только почему же пропадом, не надо. Люби. И я. Навсегда, да?

- Да. Люблю. Щас…

Я, продолжая упираться одной ладонью о Стаську, другой беру свой член, провожу Стаське головкой по щелке, по дырочке, - ха, Стаська, - садист-то я… Так. Сейчас. Я упираюсь открытой головкой в тёмную дырочку, бросаю на Стаську быстрый взгляд, - он закусил губу, он улыбается, он прикрыл глаза. Я снова смотрю на свой член, надавливаю, сильнее, ещё, - сопротивление, преодоление, - и…

- Ф-фо-ох-х-х… Стас-сь…

И я качаю, я трахаю моего Стаську, я бы мог это делать непрерывно. Но это невозможно, - непрерывно, - я и так покрыл уже все мыслимые рекорды по частоте траха. Правда, последнее время, - недели три, - мы со Стаськой сбавили темп, раза два-три в день только, а первое-то время…

Я люблю это, я люблю ебать Стаську, я люблю, - полюбил, - когда Стаська ебёт меня, и Стаська полюбил, - любит, - когда я ебу его. Ведь это вершина, - да, любовь, она, наверное, может обойтись и без этого, но это вершина, это самый пик любви, без этого пика, может быть, и можно, но нам со Стаськой так лучше, так нам необходимо, это же вершина… Как Стаська терпел, когда я его первый раз, как я был ему благодарен. Как я старался, чтобы ему было со мной хорошо, - ведь это же первый раз, ведь это навсегда…

Стаська лежит на спине, ноги согнул в коленях, он то хватает меня за плечи, - но мне так не очень удобно, - тогда он берёт меня за талию, - так лучше, - и темп, темп, темп. Да, мне так лучше, но так неудобней ему, неудобно держать согнутые ноги без поддержки, но всё-таки мы продолжаем ебаться в такой позе, он терпит, он всё терпит, ведь это я его сейчас ебу, я ведь его люблю, он это знает, с самого первого раза он это знает, и он любит меня, как никого ещё не любил в жизни, а это знаю я… Он то закрывает глаза, то смотрит на меня, - особого кайфа в том, что тебя ебут в жопу нет, - но ведь тебя ебёт тот, кто тебя любит больше чем весь этот блядский мир вместе взятый.

Я трахаю Стаську, - и к чертям собачьим весь этот блядский мир, - сейчас, - теперь, - всегда, - мне в этом мире интересен только Стаська… и моё к нему желание… и моя Любовь к обормоту… я его трахаю, я сейчас…

- Я кончаю-у-у… У. У. Ух.У-уу-ух-х-х… Сатаська-а…

- Кончил, да? Илька, даже меня проняло.

- Да-а… Бля, - ой! - блин! Бли-ин… - я валюсь на Стаську, я дышу ему в шею, КАК Я ЕГО ЛЮБЛЮ! - Давай, Стась, теперь ты.

- Ил, а может лучше… Пососи, а? Или ты… А?

- Конечно, но… Чего ты стесняешься-то, а? Стась, ведь не первый же раз! Хочешь, - пососу, так и скажи…

Стаська обнимает меня, прижимает к себе изо всех сил, я уткнулся ему в изгиб шеи, но и так я чувствую, что он краснеет, бля.

- Илька, я… Да, ты прав. Хорошо, я не буду стесняться. Да. А про первый раз… Знаешь, я толком и не помню. Да постой ты! Чего ты сразу драться! У-у-у! Вот дождёшься, пойду я тоже какому-нибудь каратэ научусь… Смешно ему… Не пьяный я был, мы ж шампанское только пили, чуть-чуть… Я те укушусь! То есть укушу… А всё-таки тот раз как в тумане. От счастья, наверное… И не забыть никогда…

- Ха! Попробовал бы ты только забыть! Я тебя, обормота, тогда бы…

- Ил, а ведь ты вырастешь… Вот через три месяца тебе уже пятнадцать будет. А потом совсем вырастешь…

- Нет, бля, всю жизнь мне в гимназии этой сучьей чухаться! Стась, ты о чём?

- Ты… Ты вырастешь, и уйдёшь.

- Знаешь, Стаська, ты не обормот даже, ты баран! Уйду… Зачем же, по-твоему, я тогда приходил? Нет, погоди, дай я договорю. Чмок. Может, и уйду, чмок, чмок… Может быть, у тебя кто-нибудь появится, чмок. Или у меня, чмок, чмок… Не знаю, тут ведь заранее не скажешь, одно вот только могу я тебе заранее сказать. Я тебя люблю. И это навсегда. И мы вместе навсегда. Мы ведь и с Тихоном навсегда, хоть он и умер… Чмок. Чмок. Обормот. Я тебя люблю НАВСЕГДА. И ты меня… Как бы ни было, и что бы это ни значило. Вот. Чмок. Сюда вот ещё, чмок, чмок… Так что, никуда мне от тебя не уйти. Да и некуда, отвык я один, неправильно это, - одному. Всё, Стаська, не хочу я больше дискуссий на эту тему…

- Так мы же и не спорили, Илюшка. Чего тут спорить? Всё правильно, ты прав, а я обормот… Чмок. А ты ненасытка, чмок, чмок… Пососёшь, да?

- Пососёшь, да. И ты пососёшь, да.

- Ненасытка…

- Обормот…

Любовь. Это Любовь, потому и навсегда. А по-другому и быть не может. Мы со Стаськой любим друг друга навсегда, даже если, - может быть, - кто-то ещё и появится у него… у меня… Его плечо всегда будет готово к тому, чтобы моя щека легла на это плечо, моя щека всегда будет хотеть лечь на его плечо. Моё сердце всегда будет ждать, когда прижаться к сердцу Стаськи, - сердце к сердцу, душа к душе.

Стаська протянул мне свою ладонь, открытую ладонь, протянул от сердца. Я в неё не плюнул, Тихон, я вложил в его ладонь своё сердце, оно теперь там бьётся. Многое у нас со Стаськой чего было за эти пять месяцев, ещё больше у нас с ним будет всего, ведь вся жизнь впереди, но не забыть мне, что он первый протянул мне свою ладонь, от всей, - от самой, - души.

Любовь. А как же иначе? Как нам не любить друг друга? Раз это навсегда… Только так. Это, и только это, - правильно. Так-то, господа мои. Остаюсь преданно Ваш, - Ложка, Ил, Логин, Илюшенька, самурай Рогинов-сан… Сайонара.

Итихара - Токио - Москва - Магнитогорск. Июнь 2006г.

Ил (Geers).

С автором можно связаться по адресу: [email protected]