Фулгрим - Грэм Макнилл

- Должно, мой лорд, - согласился Кеосорон. Это больше не повторится.

Фулгрим кивнул и сказал:

- А где Капитан Второй, Деметер?

- Я не знаю, мой лорд. Он не ответил ни на один мой запрос.

Фулгрим отвернулся от Кеосорона и обратил осмотрел поле битвы. Мне будут нужны ты и твои воины, чтобы ворваться в этот храм. Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, Фулгрим, вновь подняв орла над битвой, быстро прошёл мимо окруживших его Стражей Феникса. Ракеты и снаряды врезались в храм, откалывая массивные куски коралла, которые падали вниз в долину, сокрушая лаэр, собравшихся у его основания.

С Фулгримом во главе, Дети Императора создали атакующий «клин», прорвавший ряды лаэранцев. Ближе к храму чужаки сражались со свирепостью, граничащей с безумием, розовый мускус, обволакивал их тела, покрывая тошнотворной плёнкой, а их визгливые крики походили на крики банши из древних мифов. Они напали без всякой мысли о собственной защите, и Фулгрим поклялся, что некоторые просто швыряли себя на его лезвие. Темная кровь и завывания того, что он позже поклялся бы, были удовольствием, от каждого разрывающего их тела удара.

Над ним возвышались искривленные шпили кричащего храма, а широкий арочный вход был похож на зев подводной пещеры. Повсюду были разбросаны огромные куски взорванного коралла,а вокруг скользило множество змееподобных тел Лаэр. Их встроенные изогнутые лезвия потрескивали синим пламенем, ярко сиявшим в тумане, льющемся из разрушенного храма.

Дети Императора ударили по ним, и сражение стало столь же кровавым, сколь и кратким, Лаэр своими лезвиями наносили нечеловечески быстрые смертельные удары. Даже броня Терминаторов не могла спасти от такого оружия, и многие из Первой Кеосорона потеряли свои конечности или жизни.

В долину прибывало все больше Детей Императора и ничто не могло остановить их натиска, прорывавшихся сквозь Лаэр, стоявших между ними и храмом.

- Теперь они наши, мои дети! - закричал Фулгрим.

Держа яркое знамя орла в одной руке и свой золотой меч в другой, Фулгрим бросился в храм лаэранцев.

ЮЛИЙ КЕОСОРОН убивал с яростью подобной одному из воинов Ангрона. Позор выговора примарха толкал его к невиданным доселе высотам отчаянной храбрости, чтобы еще раз доказать свой характер. Он уже потерял счет Лаэр, которых убил, и теперь его, следовавшего за орлом, которого нёс в сердце черного кораллового сооружения примарх, окутывала тьма храма.

Тьма была словно живое существо, поглощавшее свет и звуки, будто бы ревниво охраняя этот храм. Юлий еще мог слышать дрожь от взрывов, грохот орудийного огня, лязг мечей и действующие на нервы крики башен за пределами храма, но с каждым шагом, осознал он, звуки затихали, словно он спускался в бездонную яму.

Впереди шёл Фулгрим, не осознавая или не обращая внимания на эффект, оказываемый тьмой на своих воинов. Юлий видел, что даже обычно «непрошибаемые» Стражи Феникса были обеспокоены в этом месте, и неудивительно, ведь сам примарх сказал, что это был храм.

Мысль о таких вещах была столь же противна Юлию, как и мысль о поражении. И то, что он стоял в храме, где отвратительные ксеносы восхваляли ложных богов, разжигала в нём огонь ненависти. Воины, которые прокладывавшие себе путь в храм, растянулись. Потому как они следовали за своим лидером, мечи и болтеры были наготове в случае, если здесь будет обнаружена новая угроза. В месте, за которое так отчаянно сражались лаэр.

- Здесь есть сила, - сказал Фулгрим, и его голос показался Юлию невообразимо далёким.- Я чувствую это.

Стражи Феникса сомкнула ряды вокруг примарха, но он остановил их, вложив в ножны Огненный Клинок и сняв свой шлем с крылатым орлом перед тем, как вручить его ближайшему из телохранителей. Хотя Стражи Феникса остались в шлемах, многие другие воины последовали примеру своего примарха и обнажили головы.

Юлий поступил аналогично и, отключив фиксаторы на латном воротнике, снял с головы плотно прилегающий шлем. Его кожа была липкой от пота, и он глубоко вдохнул воздух, чтобы очистить свои легкие от несвежего, переработанного кислорода, которым его обеспечивал силовой доспех. Воздух был горяч и душист, надоедливый мускус поступал из отверстий в стенах, и он удивился, почувствовав себя немного легкомысленным.

Пока они углублялись внутрь тьма храма стала улетучиваться, и Юлий услышал то, что походило на жуткую музыку, исходящую спереди, похожую на то, если бы миллион сумасшедших оркестров играл миллион различных мелодий сразу. Мерцающий, разноцветный жар разрезал тьму, в том месте где, предположил Юлий, находился источник невообразимой музыки. Даже на таком расстоянии, Юлий почувствовал холодное движение воздуха, говорившее о намного большем расстоянии, которое ещё нужно было преодолеть, и он ускорил шаг в тяжелых, громоздких доспехах, чтобы не отстать от примарха.

Войдя в пещеру Юлий почувствовал, как словно какой-то удушливый туман, о существовании которого он не знал, внезапно сдавил его череп. Он начал хлопать руками по ушам потому, что вместе с волной света и шума на него нахлынуло множество новых неприятных ощущений.

Сверкающий свет заливал огромное пространство внутри храма, прыгая от стены от стены к стене, а беспорядочный шум, отражался в оглушительный грохот звуков. В воздухе витали фантастические краски, словно свет каким-то образом улавливался влажным, ароматным дымом, ползшим по залу. По периметру храма стояли чудовищные статуи, которые, как предположил Юлий, являлись богами Лаэр. Огромные существа с несколькими конечностями, бычьими головами с большими рогами, растущими из черепов. В их каменную плоть впивались многочисленные крьчья, а одетая в многослойную броню грудь каждого бога, оставляла правую грудь обнаженной.

Невообразимые фрески покрывали каждый сантиметр стен и Юлий напрягался, увидев, сотни Лаэр, корчащихся на полу зала. Неприятный, сухой шелест их змеиных тел создавал самый отвратительный звук, который только можно было себе представить. Он собирался выкрикнуть предупреждение, но увидел, что в этом не было необходимости, поскольку змеиные тела были ужасно переплетены во что то, напоминавшее невероятную сексуальную позу.

Очевидно, сила, заставлявшая сражаться Лаэр, защищавших храм в безумном бешенстве, не распространялась на тех, кто был внутри. Они растянулись в томном наслаждении, их сверкающие, разноцветные тела, были проколоты так же, как и статуи, а вялые движения создавали впечатление о воздействии сильнейшего наркотика.

- Что они делают? - спросил Юлий, перекрикивая шум.- Они умирают?

- Если и так, тогда, кажется, это очень радостная смерть, - сказал Фулгрим, его глаза с жадностью уставились на что-то в середине зала. Юлий проследил за его пристальным взглядом и увидел, как скользящие лаэранцы окружили круглый постамент, испещренный прожилками черного камня, в основание которого был вставлен длинный меч с немного искривленным лезвием.

Длинная серебряная ручка была выполнена в виде змеиных весов а ее эфес из мерцающего пурпурного камня отбрасывал ослепительные блики.

- Они защищали это, - сказал Фулгрим, и его голос показался Юлию отдаленным и слабым.

Его глаза словно затянуло пеленой, и он почувствовал, как начала сильно болеть голова от продолжавших давить на его чувства шума и света.

- Нет, - прошептал Юлий, зная, но, не понимая, как он догадался, что Лаэр не занимались здесь восхвалением, они были рабами этого места.

- Это не храм, это - место господства.

Все еще держа шест со знаменем, Фулгрим вошел в массу корчащихся лаэранцев. Стражи Феникса двинулись следом за ним, но Фулгрим остановил их. Юлий попытался выкрикнуть имя своего примарха, что здесь что-что было неправильно, но ароматный дым, казалось, забился в его легкие, остановив дыхание и не давая кричать, и в это время в его голове и ушах прозвучал скрипучий шепот.

Позволь ему взять меня, Юлий.

Слова исчезли из разума, как только прозвучали. Он почувствовал, как его охватило странное оцепенение, кончики его пальцев начали приятно покалывать, и он увидел Фулгрима, пробирающегося через распластанные тела Лаэр.

С каждым шагом примарха, Лаэр расступались перед ним, очищая путь к каменному блоку, и когда он дошёл до меча, Юлий вспомнил слова Фулгрима, по их прибытию в храм: Здесь есть сила.

Он мог чувствовать какое-то напряжение в воздухе, дыхание ветра, которое выло в храме, пульс в живых стенах и ... и ... крик освобождения, когда часть лезвия открылась взору, нежность шелка поперек голой кожи, крик, исторгнутый изо рта разорванной плоти и счастье муки, испытывавшей наслаждение в своей собственной трансформации.

Юлий вскрикнул от ужаса и экстаз заполнившего его голову, безумный смех, отозвался эхом в зале, несмотря на то, что кроме него никто, кажется, не услышал его. Он оторвался от своей муки, чтобы увидеть, как пальцы Фулгрима легко обвили рукоять меча. Вздох, похожий на древние ветры самых мертвых пустынь, заполнил зал. Юлий почувствовал, как сотрясся храм, дрожью освобождения и исполнения, увидев, что Фулгрим вытащил лезвие из камня.