Сонный сад - Алиса Бодлер

страницы. А затем напряженно посмотрела на Ткача.

– Это те же имена, что и на двери.

– На совпадение не похоже, – игриво щелкнул языком незваный гость.

– Никакого совпадения. У всех этих людей моя фамилия. Грэм.

Глаза Ткача снова вспыхнули.

– Вставай, – твердо скомандовала девочка. – Я буду зачитывать имена из паспортов, а ты ищи их на двери. Так справимся быстрее!

– Ну-у-у-у без света там почти ничего не видно! – заныл Ткач.

– А ты постарайся!

– Ненавижу книжки без картинок…

Элли раздраженно выдохнула.

– Хорошо, я буду показывать тебе фотографии. Подойдет?

Ткач сдернул с себя шляпу и отвесил Элли поклон.

– К вашим услугам.

Ших-ших-ших. Элли листала страницы, громко озвучивала имена и показывала незваному гостю из Низовья фотографии людей, которых она никогда не знала. За добрые полчаса в куче макулатуры нашлись и Сулев Грэм, и Пабо Грэм, и Урмас Грэм, и Ильмарди, и Янус… Почти сразу девочка установила связь между внешним видом обложек и годами рождения ее однофамильцев.

Или же все же родственников?

Те паспорта, что были старее других не только выглядели более потрепанными, но имели синюю обложку. Те, что новее, – красную.

Элли начала раскладывать их в две стопки, создавая мнимое ощущение порядка.

– У всех место рождения – Тарту, Ихасте или Пярну. В Пярну родилась моя бабушка, поэтому я точно знаю, что наша семья когда-то жила там.

– И должен отметить, – ухмыльнулся Ткач, – что все похожи внешне.

– Да, – мрачно кивнула Элли. – Пора признать, что это мои родные. Но почему я не слышала ни о ком из них? И почему их паспорта здесь?

Еще спустя пятнадцать паспортов, девочка нашла, то, что искала.

– Это он, – тихо произнесла она, уставившись на фотографию.

– Лембит? – с проснувшимся интересом отозвался уже порядком заскучавший незваный гость.

– Паспорт выдают с пятнадцати лет[8]. У нас с Лемми их еще нет.

– Тогда?..

– Элиас. Мой папа. Я видела мало его фотографий, потому что мама от них избавилась. Всего две показывала мне бабушка, очень давно. Так что эта лишь третья. Третья за всю жизнь.

Ткач прикрыл глаза.

– Думаю, деточка, ты и так помнишь, что на двери есть это имя.

– Да.

Элли оглядела дверь еще раз и захлопнула красную книжку.

– Эй! – запротестовал Ткач. – А фото?! Элли Грэм, покажи мне фото!

Девочка поджала губы.

– Нечего тебе там смотреть. На этом все.

За окном затянули свою песню первые утренние пташки.

Глава 9

Очная ставка

Утро было хмурым.

Ткач исчез сразу после того, как потухла свеча. Никто не подхихикивал, не шутил и не отвечал на вопросы. Девочка была почти готова признать, что начинает к нему привыкать.

Бессонная ночь выдалась тяжелой. Особенно после наказания и с отсутствием еды. Куа-а-а-а-а – протестовал желудок Элли, оставшийся без нормального ужина.

Громко зевая, Эльга преодолела путь по бесконечному коридору обратно, в жилую часть дома.

То, что ночью ни мама, ни бабушка не предприняли ни единой попытки найти Элли, уже не злило.

Скорее расстраивало. И заставляло все больше думать о плохом.

О самом худшем, если быть честной.

Бабушка занимала свое привычное место в кресле в гостиной и что-то вязала спицами. Шапка, подаренная Клаванами, была заботливо снята с дверной ручки и лежала рядом. Казалось, Марк был прав: Серафима должна была подготовить для Лембита хотя бы одну теплую вещицу. Ведь того требовали традиции. Куда же без них?

Традиции-традиции-традиции…

– Бабушка, – начала Элли без лишних приветствий. – Я хочу с тобой поговорить.

Серафима не отозвалась. Только поправила оправу своих любимых очков на цепочке и продолжила перебирать пальцами.

Девочка села рядом с ней и положила на ее укрытые маминым пледом ноги, паспорт.

Это было удостоверение личности Элиаса Грэма. Именно его Эльга прихватила с собой.

– Бабушка, – повторила Элли. – Почему за той скрытой дверью находится так много паспортов? Почему за ней есть и папин паспорт? И паспорт твоего отца, Вальтера, тоже?

Серафима медленно повернула голову на внучку и мягко произнесла:

– Ты, должно быть, голодная, деточка? Сколько ты уже не ела? Я сварю тебе кашу.

А затем как ни в чем не бывало отложила вязание и плед, поднялась и ушла на кухню.

Элли побежала за ней.

– Ты должна ответить мне! Должна ответить, бабушка! – твердо говорила она, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. – Скажи, мой папа мертв?

На секунду желтые цвета комнатной отделки потеряли краски. Мелкая плитка серела, на глазах превращаясь в размытое пятно. Кухонный гарнитур сливался воедино, скручивался в странную спираль и отдалялся, отдалялся, отдалялся…

– Какое это имеет значение, Эльга? Какое это имеет значение для тебя?

Случалось так, что отсутствие ответа говорило само за себя. Не нужны были слова, не нужны были слезы, не нужна была драма, которую «страсть как не любил» Ткач. Иногда достаточно было реакции, взгляда, интонации.

У Элли в руках уже был ответ на вопрос, она располагала фактическим подтверждением того, что Элиаса Грэма давно не существовало.

И было еще кое-что. Что-то, что могло доказать вину, стать решающей уликой. Сработать так, как это работало в телевизионных передачах про суд, которые мама называла «чистой постановкой». Словом, суд из телевизора был игрушечным, как и будущие похороны Лембита.

«У меня будет свой игрушечный суд, – подумала Элли про себя. – А улики будут настоящие».

– Кто писал все эти сказки в черной книжке, бабушка? – голос девочки дрогнул, но она продолжала задавать вопросы. Она мужалась найти правду, как ей завещал Ткач. – В книжке, которую ты мне дала?

– Я писала, – без единой эмоции в голосе, ответила Серафима.

– Значит, дверь, которая находится за сервантом, открывалась тобой не один раз, бабушка. И последний раз ты ходила туда совсем недавно.

Эльга сделала паузу и отступила на шаг назад.

– Имя папы и имя Лемми с той стороны были написаны твоей рукой.

Бабушка присела возле кухонного шкафчика для того, чтобы вытащить кастрюлю.

– Да, – все так же бесцветно произнесла она. – Моей.

У Элли потемнело в глазах.

Неужели в этом глупом, абсолютно идиотском взрослом мире все работало так просто? Эльга Грэм тринадцать лет своей жизни воспитывалась без отца. И буквально несколько месяцев назад лишилась своей главной опоры – родного брата.

И Серафима, вполне возможно хорошо зная, что с ними случилось и куда они исчезли, молчала.

Мама собиралась закопать пустой детский гроб в землю проклятого Ихасте уже через четыре дня.

А бабушка все еще не говорила ничего.

– Это ты… Ты сделала так, чтобы их не было? – еле выдавила из себя