Десять тысяч лет в ледяной глыбе - Луи Буссенар

— Почему, Большой-Пожилой-Господин?

— Потому, что железный век и бронзовый не могли быть одновременно. А вот поди ж ты — железный стол с колонной и бронзовый крест найдены рядом! И еще одно вызывает недоумение — почему крест? Почему стороны развернуты справа налево? Было бы их пять-шесть, можно было бы подумать, что мао-чины хотели изобразить звезду.

— Что вы скажете, — швед указал на трансмиссию, — об этом большом железном стержне, который, несмотря на возраст сохранил свою цилиндрическую форму?

— Он размещен здесь, в железной галерее, хотя, по моему мнению, должен быть выставлен в другом зале, где демонстрируются изделия из глины и терракоты[127].

— Пройдемте, будьте любезны, вон в ту галерею, там вы все сразу поймете.

Группа посетителей, живо заинтересованных этой непринужденной беседой, тотчас двинулась в указанном направлении. Господин Синтез, который пообещал себе ничему не удивляться, увидел лежащую на полу… длинную и узкую кирпичную заводскую трубу. Она во многих местах лопнула, однако куски были плотно пригнаны один к другому, так что форма сохранилась.

— Этот предмет, вне всякого сомнения, — продолжал Тай Ляое, — представляет собой фрагмент подземного канала, по которому мао-чины перегоняли из одной точки в другую питьевую воду. Хорошо сохранившийся канал относится к очень отдаленной эпохе, он современник железного века. Его обнаружили в наносных почвах, в глубинных пластах, вместе с немногочисленными обломками человеческого жилья.

— Но — железный стержень?.. — Господин Синтез хотел вновь направить разговор на трансмиссию.

— Его диаметр в точности соответствует диаметру кирпичной трубы. Мы предполагаем, что он мог служить матрицей[128] для рабочих, придавших подземному каналу идеально круглую форму. Какого вы обо всем этом мнения, Сьен-Шунг? Кажутся ли вам доказательными плоды наших дедукций[129], и положа руку на сердце до конца ли вы убедились в том, что наши попытки реставрации заслуживают одобрения настоящих ученых?

— Мне кажется, что ваши исследования доисторического мира чрезвычайно привлекательны и, на удивление, изобилуют подробностями.

ГЛАВА 6

Социальная структура. — Матери семейств. — Сжатие мозга. — Глухой ночью. — Равнина, которая мгновенно становится то черной, то белой. — Способ простой, но странный. — Оптический телеграф. — Пятьсот тысяч человек, занятых свертыванием и развертыванием полотен. — Почему не световые сигналы? — Числовая система, применяемая для передачи сигналов.

Стояла ночь. Воздух был необычайно прозрачен — на небе ни облачка, ни малейшего тумана в атмосфере. Над головой — невыразимо ярко сияющие звезды.

Ночь, как бы специально созданная для поэтов и… астрономов.

Господин Синтез, вдоволь отведав разнообразных яств, занят пищеварением, вернее, усвоением веществ, которым он отдал должное как человек, которому десятитысячелетний пост послужил аперитивом[130].

Его любезные хозяева, тоже изрядно подзаправившись, готовятся к путешествию, сама мысль о котором заставляет учащенно биться сердце старого шведского ученого.

— Терпение, Сьен-Шунг, — в десятый раз повторил Тай Ляое. — Вы ведь знаете, с какой поразительной скоростью мы передвигаемся. Для чего же вылетать заранее, чтобы потом ждать? Еще не время. Давайте лучше пока побеседуем.

— Ну что же, давайте. Разрешите прежде всего отметить одну особенность, которая успела поразить меня, хоть я и пробыл у вас всего один день. Только что осматривая многолюдный город — Тимбукту, я не заметил там никаких признаков торговли и промышленности. Согласитесь, что такое положение вещей сбивает с толку выходца из эпохи, в которую особенно процветали и коммерция и индустрия.

— А для чего торговать и спекулировать? Разве мы можем увеличить свое благосостояние, у нас и так есть все необходимое, а излишки не нужны. Наши потребности минимальны, а обжорство — неизвестный нам порок. Умеренный климат не подвержен колебаниям, так что нет забот, связанных со сменой времен года. Простая, просторная, удобная одежда идеально соответствует физическому сложению и обеспечивает полный комфорт. Покрой платья прочно утвердился в обиходе, правда, через много лет после принятия законов против роскоши.

— Но и эту одежду, и эту пищу надобно производить.

— Наши мао-чины — отменные ткачи. А что касается пищи, то довольно нескольких лабораторий, где мы по очереди работаем, как и в школе.

— Пищевые продукты не всегда могут находиться в пределах вашей досягаемости.

— Да, но они всегда вблизи лабораторий, обустроенных таким образом, чтобы работать бесперебойно. Что касается общего снабжения продовольствием, то вы, кажется, упустили из виду, что каждый человек в мгновение ока может транспортировать к себе запас еды на любой срок.

— Ну конечно! Я все время забываю о вашей чудесной способности — вы можете поспеть повсюду!

— Следовательно, мы можем не ломать себе головы в поисках средств коммуникации[131], которые составляли основную проблему для далеких предков. Вместо того, чтобы доставлять продукты к себе, мы, когда нам заблагорассудится, добираемся до них. Мгновенные передвижения, психическая сила, которую мы можем развивать до бесконечности, позволяют осуществлять то, к чему так долго и безуспешно стремились люди. С другой стороны, область нашего обитания являет собой циркулярно замкнутую зону, включающую в себя тропики, и производство во всех ее районах более или менее идентично. Бессмысленно было бы перевозить с места на место ту или иную субстанцию, будучи уверенным, что найдешь ее повсюду.

— Однако вы выполняете умственную работу.

— И огромную. Но это происходит как бы подсознательно. Мы, можно сказать, живем мыслью… Она доставляет нам несказанную радость. Только не подумайте, что мы замыкаемся в себе, углубляемся в свой внутренний мир, как поступали когда-то ваши «озаренные», которым довольно было этого интимного созерцания… разновидности постоянного гипноза. Напротив, мы все время обмениваемся идеями. Разум, равно как и тела, находится в безостановочном движении. Точно так же, как, собирая воедино общие ресурсы, мы взаимообогащаемся идеями, открытиями, результатами работ, чтобы использовать их для всеобщего блага. Благодаря социальной системе, ограничивающей потребности, мы можем жить безо всяких забот, целиком и полностью отдаваться науке, которую рассматриваем в самых разных аспектах и воспринимаем во всех ее проявлениях. Как видите, Сьен-Шунг, мы по сравнению с вами — особая раса, которая в течение многих лет работает на свою «внематериализацию». Не знаю, куда нас это приведет… Быть может, через несколько сотен тысяч лет мы достигнем полного «одухотворения». Что до дня сегодняшнего, то вы видите — на смену прежней горячке пришел абсолютный покой… Чем больше борьбы, соперничества, чем больше тяжелой работы, тем хлопотней… Объединенное человечество отдыхает.