Забытая империя - Дэн Абнетт

Тяжелораненый человек медленно поднялся. До Макрагг-сити было еще далеко, долгая дорога вниз по горе.

Вот так убийца, называющий себя Деймоном Пританисом, прибыл на Макрагг.

8

ПЕРВЫЙ СРЕДИ РАВНЫХ

— Человек выбирает себе друзей, а судьба выбирает ему братьев.

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.

Это был человеческий, имперский корабль, линкор, флагман, но его противоестественным способом вели сквозь миазмы варпа средства, чье происхождение и природу машинные кузнецы и отцы кузни человечества сочли бы еретическими.

Вслед за линкором двигался флот. Внутри его потрепанных штормом корпусов двадцать тысяч воинов ожидали сообщения о цели назначения, о безопасной гавани.

Это были двадцать тысяч величайших воинов Империума. Они были Первым и первыми среди равных.

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подходила к концу бесконечная охота.

Охотник ждал в темноте, прислушиваясь к зловещей пульсации нечеловеческого механизма, управляющего двигателями корабля. Маслянистая темнота была такой же черной, как и доспех воина.

Добыча была рядом, но ведь добыча всегда была рядом.

Она должна была быть мертвой или, по крайней мере, плененной, но благодаря прирожденному коварству и порочности, избегала захвата и свободно передвигалась по кораблю, обитая в темных и недоступных местах. Конечно, добыча формально была пленником, потому что весь корабль был ее камерой. С него нельзя было сбежать.

Тем не менее, свобода добычи не давала покоя охотнику. Она давно должна была умереть за свои преступления. Охотник должен был удостовериться в этом, пролив кровь или нет. Добыча не была разумным существом, заслуживающим уважения или же милосердия. Она была безумным животным, которое следовало убить, чудовищем, достойным истребления. Все то время, что презренный враг свободно перемещался по кораблю охотника, сердце воина пылало гневом.

Охотник отправил легионеров найти и убить добычу, прочесать корабль, палубу за палубой, выкурить чудовище из укрытия и покончить с его проклятьем. Но добыча — существо тьмы, призрак вечной ночи, что злобно глядел в темных трюмах и корпусных конструкциях, имеющихся у каждого перемещающегося по варпу корабля — убила людей, потом тех, кого послали за ними, а затем следующих. Монстр заманивал их в ловушку и разделывался, выслеживал и вводил в заблуждение, оставлял свисающие с опорных балок тела в качестве предупреждений, головы в шлюзах — посланий, пригвожденные к межпалубным пиллерсам и трубопроводам изувеченные останки — кровавых обещаний.

Охотник был благороден, хотя для тех, кто сталкивался с ним в битве, он часто казался таким же чудовищем. Почти никто не знал, как он мыслит. Он был скрытным и шел собственным путем. Его было сложно понять.

Тем не менее, он был благороден.

Он перестал посылать новых людей на смерть во тьму. Перестал приказывать, кому бы ни было делать то, к чему они не были подготовлены. Он приказал очистить и запечатать все палубы, за исключением главных. Затем облачился в броню, черный доспех, гравированный марсианским золотом, и стал охотником. Каждый день на протяжении шестнадцати недель он входил в неконтролируемое пространство своего корабля и охотился во тьме на свою добычу.

Каждый день на протяжении шестнадцати недель.

Корабль вышел из тьмы, а внутри его собственной тьмы подошла к концу бесконечная охота.

Охотник почувствовал запах добычи. За прошедшие шестнадцать недель они часто оказывались поблизости друг от друга. Произошло две короткие стычки, во время которых добыча сбегала, осознав, что заманить охотника в западню сложно. Много раз нервный голос добычи раздавался из тьмы, насмехаясь над охотником. Оставлялись написанные кровью сообщения. Устраивались ловушки и контрловушки, следовали часы медленного, скрытного продвижения по темным и вибрирующим помещениям кораблям, каждая тень проверялась на наличие той единственной, что вовсе не была тенью.

Охотник остановился, присел, балансируя плотным, но проворным телом на скрещенной балке, которая тянулась подобно каменному мосту над ущельем вытяжной шахты. Далеко внизу светился темно-зеленый мрак. Открылись термальные клапаны, и вверх по шахте устремился поток горячего воздуха, словно пустынный ветер. Он расшевелил длинные золотистые волосы охотника. Воин замер, распустил их, снова собрал и перетянул, чтобы не падали на глаза.

В сухом ветре присутствовал запах. Одна частица на миллиард, но охотник уловил ее.

Старая кровь. Боль. Адреналин. Ненависть.

Добыча была близко. Она скрывалась внизу, на одном из переходных мостиков, пересекающих шахту. За шестнадцать недель охотник ни разу не подбирался так близко.

Горячий воздух поднимался снизу, и охотник был с подветренной от добычи стороны. Несомненно, враг не слышал его из-за шума машин, разносящегося по шахте.

Охотник бесшумно поднялся и прыгнул. Он приземлился на следующей балке и пробежался по ней, как канатоходец, после чего вцепился в арматуру стен шахты. Он спустился. Через каждые несколько метров охотник останавливался и тщательно осматривался, прислушивался, принюхивался…

Близко, так близко…

Там. Охотник застыл. Он увидел добычу. Впервые. Враг присел на платформе в тридцати метрах под охотником. Добыча напоминала взъерошенного ястреба, сидящего на выступе. Она смотрела вниз, по какой-то причине ожидая приближения охотника снизу. Впервые сверхъестественные способности предвидения подвели ее. Добыча безмолвно ждала, сжавшаяся и готовая к удару.

Она понятия не имела, что охотник над ней.

Тот бесшумно вытянул из ножен смазанный маслом меч. Приготовился к прыжку, фактически не к прыжку, а к атаке. Враг будет повержен сразу же. Вес охотника и инерция пригвоздят добычу к прочной платформе, а лезвие меча закончит дело.

Убийство будет быстрым, хоть и не заслуженное добычей, но давно назревшее.

Охотник согнул руки, расслабил шею и приготовился к прыжку. Ошибки не должно быть. Добычу не стоило недооценивать. Охотник наклонился вперед, держась левой рукой за балку, напряг ноги, готовый к…

— Милорд, — включилась и затрещала вокс-система.

Внизу добыча взглянула вверх, ее голова резко поднялась на звук. Охотник увидел бледное лицо врага, удивленное и довольное.

— Близко! — крикнула добычу охотнику. — Так близко, но не вышло!

Добыча рассмеялась. Она раскинула руки и спрыгнула с платформы в шахту, поношенный плащ развевался подобно изодранным крыльям. Чудовище исчезло в темноте колодца, оставив в горячей воздухе только насмешливый смех.

Охотник выпрямился. Он подавил гнев и включил вокс-связь.

— Говори, — потребовал он низким и угрожающим тоном, — и ради самого себя, постарайся, чтобы информация была стоящей.

— Милорд, — произнес голос. — Обнаружен свет.

— Свет? — прорычал охотник.

— Маяк, милорд. Мы обнаружили сильный, но неизвестный навигационный маяк.

Охотник задумался.

— Прикажи штурмовому отделению ждать меня возле установленного выхода, — сказал он. — Я выхожу. Давайте посмотрим, что это за маяк.

Первый магистр Августон ждал его на стене крепости Монеты, возвышающейся над посадочными площадками космопорта. Первого магистра сопровождали несколько его главных помощников и множество городских чиновников. Они закончили последние доклады и молчали. Августон пристально смотрел на свет Фароса, новой и единственной звезды на штормовом небе.

Системы доспеха магистра зарегистрировали приближение космодесантника, и Августон повернулся, чтобы посмотреть на Алексиса Полукса, который шел к ним по стене. Августон привык повсюду быть одним из самых крупных живых существ, исключая Мстящего Сына. Поэтому размеры капитана Имперских Кулаков его немного смутили.

— Лорд Августон, — обратился Полукс, уважительно склонив голову. — Приношу извинения за то, что не смог присоединиться к вам раньше.

Августон поприветствовал Алексиса.

— Мне подсказали, что ты можешь помочь своим опытом, капитан. Вот отчет трехдневной проверки системы безопасности и протоколов.

— Я снова приношу прощения, — сказал Полукс. Его оружие и доспех были отремонтированы и приведены в надлежащий вид, а изувеченная рука висела на заживляющей перевязи. — Повелитель Ультрамара приказал мне выздороветь и быть готовым к предстоящей войне. Я провел два дня в трансплантационном отделении.

Августон взглянул на следы операции на руке Полукса. Вместо простой аугметичной замены апотекарии решили прикрепить трансплантат, выращенный из пересаженной органики. Внутри полупрозрачного рукава под слоями биогенной повязки и геля гормона роста Полукс носил новую руку из живой плоти, которая была точной копией оригинала. Она все еще росла и формировалась, новые кости продолжали срастаться. Наполненная насыщенной кислородом кровью рука была почти багровой.