«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1 - Александр Мартынов

Ко времени моего возвращения с экзамена генерал Шрамм переместил моего брата, в порядке внутреннего управления, с должности адъютанта на должность офицера резерва, «производящего дознание по политическим преступлениям» при управлении, и нуждался в адъютанте. Адъютантов при Московском губернском жандармском управлении (как и С.-Петербургском) было по штату два: один ведал строевой и хозяйственной частью, а другой — секретной, т. е. всей перепиской, на которой стояли среди листа сакраментальные слова: «Секретно», «Совершенно секретно» или даже «Доверительно». Мой брат занимал должность адъютанта именно по секретной части. В ожидании официальных перемещений и нового адъютанта, генералу Шрамму надо было найти для этой должности временного заместителя, и брат подсказал начальнику управления возможность моего временного к нему прикомандирования, указав на то, что я уже выдержал предварительное испытание в штабе Отдельного корпуса жандармов и поэтому в недалёком будущем, по окончании слушания лекций и последнего экзамена, готовлюсь занять адъютантскую должность в дополнительном штате Корпуса. Генерал согласился на эту комбинацию — и в начале 1900 года я был прикомандирован к Московскому жандармскому управлению.

Во все мелочи службы в моей новой должности я был введён братом, особенно остановившимся на мельчайших подробностях моих предстоящих докладов начальнику управления, когда я в конце служебного дня должен был нести в кабинет генерала Шрамма на подпись все составленные за день «исходящие» бумаги и докладывать о «входящих». Брат мой не упускал ни одной мелочи, подчёркивая всё их значение, например, с какой стороны письменного стола начальника я должен стоять, как прикладывать «промокашку» к подписи генерала и пр. Все эти советы, как это ни смешно, оказались очень нужными и помогли мне в самом непродолжительном времени стать у начальника управления в положение «хорошего адъютанта».

Время моего фактического ознакомления со службой в Отдельном корпусе жандармов относится к тому периоду политической жизни России, когда революционное подпольное движение начало приобретать более планомерный, организованный характер. Я был совершенно не знаком тогда ни с историей революционного движения в России, ни с программами и учениями революционных партий. Всё это было ново для меня, и я набросился на всю имеющуюся в управлении подпольную литературу[56].

В порядке жандармского наблюдения или политического розыска Москва была выделена из ведения начальника Московского губернского жандармского управления, и ими в столице заведовало так называемое «Отделение по охране общественной безопасности и порядка» (упрощённо называвшееся «Охранным отделением»). На долю Московского губернского жандармского управления оставались уездные пространства и города Московской губернии. Так как, естественно, Москва, как столица, притягивала все революционные подпольные элементы, то на долю собственно губернского жандармского управления, в смысле наблюдения и розыска, оставались, если можно так выразиться, только «крохи». Но и эти «крохи» совершенно не освещались в то время наблюдением губернского жандармского управления, и вот почему.

Московское губернское жандармское управление было единственным из всех губернских жандармских управлений в империи, начальник которого, по штатам Отдельного корпуса жандармов, мог быть в чине генерал-лейтенанта, и потому, не говоря уже о том, что Москва — столица, такая должность была весьма завидной. Казалось бы, при этих условиях на эту должность должен был попадать самый умудренный и самый опытный в жандармской службе генерал. На самом деле этого не было. В результате служебных интриг, отчасти же благодаря личным связям, на эту должность иногда попадали люди, вовсе не умудренные жандармской практикой. Начальство, вероятно, исходило из соображения, что в самой Москве всё дело ведётся охранным отделением, а в уездах губернии — «тишь и гладь».

Отчасти так оно и было примерно до 1900 года, т. е. до времени моего поступления в Московское управление. Всё в нём велось ещё исходя из этой «тиши и глади», хотя уже только одно всё увеличивавшееся количество задерживаемых для дознания членов разных подпольных организаций показывало, что мы уже входили в период «бури и натиска».

Кроме обычно плохо подготовленного к своей должности начальника управления службу несли ещё шесть помощников, которые должны были следить за «состоянием умов» и настроениями уездной среды, уездных рабочих (т. е. рабочих больших фабрик, расположенных вне Москвы) и вообще местных обывателей. Каждый помощник ведал примерно двумя уездами; так, например, был помощник по Московскому и Звенигородскому уездам, другой — по Коломенскому и Бронницкому и т. д. Но повелось так, что эти помощники, желая жить в столице, а не в уездной глуши, разновременно, по разным причинам, добились права иметь квартиры в Москве, а в свои уезды наезжали только в случаях крайней необходимости. Такие «налёты» в провинцию не могли, разумеется, дать много материала для наблюдения, для понимания общественных настроений. Ускользало всё то, что может быть добыто лишь в результате постоянного пребывания в местных условиях жизни. В результате всё дело наблюдения оставалось в руках тех немногих жандармских унтер-офицеров, квартиры которых были разбросаны по уездам, но и те, в свою очередь, проявляли тяготение к уездному городу. Деревни, волости и вообще «веси» наших уездных просторов были, попросту говоря, оставлены без надзора и наблюдения. Там «всезнающим оком» был полицейский урядник, к которому, в случае надобности, обращался за справками и сам жандармский унтер-офицер

Таким образом, сами жандармы, находясь формально в более привилегированном положении в сравнении с полицией, должны были к ней обращаться за справками, как к главному источнику своих «наблюдений». К тому же Департамент полиции, как руководящий центр политического розыска империи, по тем или иным причинам не отпускал необходимых денежных средств на политический розыск в губерниях[57]. Правда, если какой-нибудь шустрый и бойкий помощник начальника управления начинал собственными силами и средствами «раскапывать» подпольную группу и делать соответствующие донесения, то ему отпускались временно денежные средства для покрытия расходов, но это были явления случайные и даже редкие.

Что же, однако, делали эти помощники начальников губернских жандармских управлений? Так как жили они в губернском городе, где помещалось управление, то они часто посещали его, и им поручалось производство того или иного жандармского дознания, не имевшего обычно никакого отношения к тем уездам, которые находились в их ведении. Просмотрев утром полученные рапорты от подведомственных ему унтер-офицеров по уездам, такой помощник в свою очередь переписывал их (в то время почти никто из помощников не имел пишущих машинок) и подавал через адъютанта на рассмотрение, для сведения или решения начальнику управления. К четырём или, самое позднее, к пяти часам вечера такой помощник уходил домой и считал себя уже свободным от всех служебных дел. Он мирно предавался прелестям семейной жизни или эмоциям за карточным столом.