Нестрашная сказка. Книга 3. - Вера Огнева

— Требует он! Пусть себе требует! Где я ему найду мальчишку? Всех! Всех, понимаешь, в округе… ага…ик! Наливай! Никаких глаз больше видеть не хочу. А увижу, сам лично выковыряю. Все равно мальчишек там под нож пускают. Им, значит развлекаться можно, а мне нет! Я, может, тоже мальчиков с голубыми глазами люблю. Наливай. Завтра Фурций погонит стадо к паркам… Тш-ш-ш… в обход городков, чтобы не спугнуть. Идиот! Кого пугать? Смерды скоро перестанут из своих нор вылазить. А работать кто будет? Сиди, не дергайся, я сейчас приду… п-п-говорим!

Внизу хрюкнуло, грохнуло, потом зажурчало. Возмущенный чьим-то произволом наемник облегчался в ближнем углу.

Ну, погонят завтра в сторону парков стадо на прокорм войскам, которые стерегут переднюю линию. Только с чего бы население пугалось? А крестьянин про мальчишек не соврал. Все так и есть. Ловят голубоглазых малышей. И что? А — то! И эта жертва на тебе. На тебе голод, муки и смерть твоего королевства.

И хоть бы слово о Тейт!

Руки устали. Гуго бесшумно спрыгнул, спружинил коленями и по стеночке, тенью скользнул к воротам. С этой стороны бывшего зернохранилища стояла тревожная тишина. Шуршало, постанывало, поскрипывало, взрывы хохота с той стороны тонули в вязкой темноте. Вскрикнул ребенок. Ему зажали рот. Часовой у ворот не шелохнулся, но тишина на какое-то время стала полной. Потом опять завозились, завздыхали. И нигде, никаких признаков скота. Тут держали людей. Много. С детьми…

Серая пелена бешенства заволакивала, толкая в безумие. Погонят людей! Раньше, давно, так давно, что едва сохранились предания. В среде наемников, подобная тактика имела хождение. Впереди войска ставили простых людей. И они либо оттягивали на себя силы противника, либо заставляли того отступать. Насколько оказался не образован нынешний король Синих орлов, но и он знал, что такие маневры запрещены. Совет Магов Ойкумены строго бдил… да видимо чего-то недобдил, раз завтра смрадную, измученную голодную толпу погонят к паркам, дабы выбить из рук Катана заговоренное оружие.

Колдушок дремал в овражке, свернувшись калачиком. Король уже собрался разбудить товарища, когда земля слабо вздрогнула. По дороге вскачь двигался разъезд. Резонно рассудив, что переполох вполне может быть по их душу, Гуго залег в низинку рядом с Иолом и тут же провалился в сон, будто свечу задули.

Тощий смешной старикашка с красным матерчатым носом на веревочке вытащил из-за пазухи дудку, приложился с одно стороны, получил шипение, перевернул, дунул и неожиданно извлек и своего инструмента чистую ноту. Медведь трепыхнулся, завозился, отрываясь от земли, и наконец встал на задние лапы. Превратный стражник вытаращил глаза. Медведей иногда возили в клетках на погляд народу. Давно еще в прежние времена. А вот ученого зверя видеть не приходилось. Медведь пару раз перешагнул с лапы на лапу, счел свою миссию выполненной и улегся обратно.

— Пропусти, добрый человек, видишь, оголодали мы. Денег совсем нет. А я отработаю. Как только хоть монетка заведется, тебе принесу.

— Не, — стражник собрал лицо в строгую кучку, — запрещено. Или разрешение в письменном виде, или подать.

— А где взять разрешение-то?

— Так у начальства. Городской голова… командир гарнизона, этот еще… наместник. Только он в отъезде. Иди отседова. Не положено у ворот стоять.

— Куда же я пойду? Мне в поле на пропитание не заработать. Пропусти.

Старикашка опять поднес к губам дудку, медведь завозился, поднимаясь. Старик на этот раз попытался изобразить веселый пассаж. Мишка присел в коленках и даже вроде бы хлопнул себя лапами по бокам. Вокруг уже скопилась небольшая толпа. Народ дивился на даровое зрелище. Старикашка не растерялся и кинул на землю распяленную торбочку, авось кто подаст. Но таковых не нашлось. Кто-то отвел глаза, кто-то зло усмехнулся. Лишнего у людей не водилось. Старик опять принялся вызывать к милости стражника, но тут из-а спин проревел сиплый бас:

— Открывай!

— Так, эт… так, они…

— Открывай!

Стражник счел за лучшее не нарываться, потянул за веревку, щеколда вышла из паза и створка ворот начала отходить под собственным весом. Разъезд из четырех солдат, одетых в цвета саламандры, ринулся в проем, не глядя на оказавшихся под копытами горожан. Но никто особо не замешкался, прыснули в стороны, чуть не потоптав старика. Медведь вскочил на ноги, будто и не засыпал только что, и кинулся первым вслед разъезду. Стражника попросту смяли.

Городки и мелкие поселения, следовали друг за другом. Старик с матерчатым носом и с медведем на поводке, появлялись в них аккурат вслед за отрядом, который гнал к паркам толпу полуживых людей. Умерших по дороге легко заменяли новыми, так что количество не уменьшалось, а даже и прирастало. Праздных ловили по дорогам, иногда хватали на улицах.

При первых признаках нехорошего к себе интереса, парочка исчезала, чтобы вынырнуть в следующем поселке. Но особо их не беспокоили. Солдаты тоже люди, им тоже иногда требовалось хоть какое-то развлечение. Медведь переминался с лапы на лупу, изображая танец, да ходил по кругу со шляпой в зубах. Поводырь мало по малу обзавелся кое-каким скарбом. Подавали скудно, но с голоду пока никто из них не помирал.

До Пьятты, укрепленного городка, в котором хозяйничал Катан, оставалось рукой подать. Заложников согнали в крепость, солдаты в предчувствии окончания муторного похода, шарахались по городку, пили да устраивали безобразия, чтобы выпустить пар. Злости накопилось немеряно.

Двое зазевавшихся прохожих должны были ответить за плохое настроение, плохую еду и плохие предчувствия.

На Гуго с Иолом выкатилась толпа солдат, которые успели соскучиться дожидаться инцидента. А зачем собственно ждать, если можешь его устроить сам? Тем более бродяги не имели при себе даже плохонького ножика. Оружие было настрого запрещено к ношению по всему королевству. Если живы останутся, и смогут идти, можно их будет утром сдать в крепость. Какая-никакая прибыль.

Тощий парнишка точно был не боец, а волосатый верзила мог и голыми руками накостылять. Но опять же их шестеро, а этих двое.

Блестели потные физиономии. Ссыкун спешно завязывал веревку на штанах. Они надвигались полукругом — зажать, притиснуть к глухой стене и там уже…

Черный верзила не захотел следовать уготованному плану. Он легко как тряпичную куклу подхватил своего товарища на плечи и прыгнул к противоположной стене проулка. Там на высоте вытянутых рук прилепился невнятный балкончик для цветов. Но крепкий. Каменная оградка выдержала обоих. Черный волосатый верзила взлетел на нее будто подкинутый доской, ссадил товарища, дотянулся до крыши и был таков. На стене остался его друг распяленной бабочкой. И опять же ненадолго. Волосатая лапища свесилась с крыши, подхватила мозгляка за шиворот и втянула в недосягаемую темноту.

Солдаты ломанулись всей толпой, обогнуть квартал, дабы изловить строптивую парочку с другой стороны.

Гуго пополз. Иол на четвереньках не очень ловко, но следовал за ним. Край крыши обрывался в темноту. Тут между домов вилась узкая щель. Враги ее впопыхах не заметили. Оставался риск, переломать ноги, но пребывать в пределах квартала было еще хуже. Теперь их станут выслеживать и ловить, пока не поймают.

Гуго повис на руках, тщетно пытаясь нащупать внизу хоть какую-то опору, не нашел и разжал ладони. Земля оказалась не так далеко, но все же больно ударила в пятки, прострелив вверх до самого крестца. Он переждал миг, протянул руки и тихо уркнул. Иол свалился с крыши как куль.

Сильно приросшая толпа солдатни, рыскала в округе уже с факелами. Узкий коридорчик они нашли, а в нем старика с матерчатым носом и сонного медведя. Те забились в нишу. Старик дремал, зверь рядом шумно водил боками. Они как-то примелькались за последнее время, у старика только и спросили, не пробегали ли тут двое.

Ага, ага, а как же, вон там и в ту сторону подались. Тощий поводырь отвечал и кланялся. Медведь недовольно урчал. Солдаты кучно и с достоинством отступили. Ручно-то он ручной…

В трактир Гуго и Иол добрались уже ближе к рассвету. Пьяные вояки гоняли кого-то всю ночь в разных концах городка. Бедолага увел погоню за собой, и на том спасибо. Есть хотелось уже до полной невозможности. Пребывая в человеческом теле, Гуго еще мог терпеть, с булавкой на шее приходил в неистовство. Пустой желудок диктовал свой стиль поведения.

Миска супа, плоский кругляк хлеба, еще какие-то заедки исчезли так быстро, что вскоре стало странным, а были ли они вообще. Гуго покосился на Иола, тот покачал головой, поужимался, но полез за пазуху, дабы выгрести последние грошики. Томить своего напарника голодом он опасался, здраво рассудив, что звериная сущность может возобладать. А между тем никто не гарантировал, что поводырь не станет первой добычей голодного медведя.