Золотые дни - Джуд Деверо

Он немного расслабился и почувствовал наконец прижимающуюся к нему Эдилин. Похоже, она заснула. Опийная настойка — мощное снадобье. Выпьешь слишком много — и можно вообще не проснуться.

Шло время, и Ангус все острее ощущал чудовищность ситуации. Больше он никогда не сможет вернуться домой. Никогда больше он не увидит людей, которых знал всю жизнь. Не увидит, как вырастут дети его сестры. Не увидит, как возмужает Тэм.

Ангус не сдержался, и одинокая слеза скатилась по его щеке и упала на Эдилин, отчего она зашевелилась.

— Тсс, детка, засыпай снова.

Будь рядом с ним другая девушка, он бы обнял ее и прижал к себе, пока она спит, но с этой он позволить себе такого не мог.

Но Эдилин не заснула вновь.

— Это правда, что вы не сможете вернуться? Или вы просто разозлились на меня?

— Я не смогу вернуться. Одно дело — признаться вашему дяде, что я швырнул его племянницу в чан с водой, и совсем другое — признаться… в похищении.

— Простите, что я хлестнула вас плеткой по шее. Я хотела попасть вам по плечу, но вы нагнулись, и…

— И плеть ударила меня по шее, — закончил он за нее. — Все уже зажило.

— Откуда вы знаете? Разве можно что-то разглядеть под этой растительностью?

— Некоторым девушкам нравятся мои волосы.

— Мне никогда не нравились бородатые мужчины. — Какое-то время она молчала. — Что вы будете делать? Где вы будете жить?

— Со мной все будет в порядке. Обо мне не беспокойтесь.

— Простите, что я вас в это втянула. Это все я виновата, мистер Мактерн. О, я придумала! Почему бы вам не поехать с Джеймсом и со мной в Америку?

— Так вы это планировали?

— Да. Судно уже зафрахтовано, у нас будет самая лучшая каюта на корабле «Мэри Элизабет». Джеймс проделал такую большую работу. После того как я написала ему о вероломстве моего дяди, он сделал все, чтобы спасти меня.

— Выходит, он возьмет на себя заботу о вас, как только я вас доставлю на место?

— О да. Он встретит меня в гостинице. Сундуки с золотом погрузят на корабль. На следующий день в четыре часа пополудни мы уплываем, и Джеймс говорит, что к восьми вечера мы уже будем женаты. Мы поженимся на борту корабля. — Поскольку Ангус ничего не сказал, она добавила: — Нас обвенчает капитан.

— Да, я понял.

Она немного помолчала.

— У вас осталась там любимая? — Она в ужасе взглянула на него. — У вас там осталась жена?

— Нет. Ни жены, ни детей у меня не осталось, но зато осталась по меньшей мере дюжина женщин, у которых будут разбиты сердца.

Она поняла, что он пытается обратить все в шутку, но на самом деле ему не до смеха. Пытаясь спасти ее, он вынужденно отказывался от всего, что составляло его жизнь, его мир.

— Что вы будете делать? — снова спросила Эдилин, не зная, что еще сказать.

— Не волнуйтесь за меня. Я способен о себе позаботиться.

— Вы думаете, мой дядя вышлет за вами погоню?

— Да, боюсь, что вышлет.

— Тогда, мистер Мактерн, вы непременно должны поехать с нами в Америку. Там все люди свободны. Или по крайней мере они свободнее, чем здесь.

— Что я буду делать в чужой стране?

— А что вы будете делать в этой стране?

— Не знаю, но это серьезное решение. Покинуть родину? Я не знаю, смогу ли. Но мне приятно, что вы так обо мне беспокоитесь.

Глядя в ее залитое лунным светом красивое лицо, он поймал себя на том, что качнулся к ней навстречу.

Но она отстранилась и быстро сказала:

— Джеймс о вас позаботится.

Плечи Ангуса тут же напряглись. Эти слова ранили его больнее, чем та маленькая плетка, хлестнувшая его шею. Эдилин напомнила ему о том, что они принадлежат разным мирам. Он — раб, она — госпожа. Она могла разыгрывать из себя леди и говорить о том, что «поможет» ему, но когда он слишком приблизился, она отшатнулась и тут же поставила его на место, напомнив о том, что гусь свинье не товарищ.

Не догадываясь о его мыслях, Эдилин молчала, окидывая взглядом погруженные во мрак окрестности. На повозке был фонарь, и дорогу они видели, но все остальное окутывала мгла.

Ангус не знал, как поступит дальше, какое будущее его ждет. Но одно он знал точно: он никогда не опустится до того, чтобы какой-то Джеймс взял на себя заботу о нем.

Глава 6

Эдилин знала, что слишком много говорит, но так она пыталась скрыть свою нервозность. Ей становилось не по себе оттого, Что из-за нее рушится привычная жизнь этого неплохого, в сущности, человека. Она неспроста попросила именно Шеймаса довезти ее до порта в Глазго. Она сделала это потому, что чувствовала, что Шеймас, как и она, изгой. Но этот бородач не был изгоем.

После той первой стычки с ним каждый шотландец старался убедить ее, что Ангус Мактерн не мог ослабить подпругу.

— Он заботится обо всех нас, — говорили ей.

За ту неделю, что прошла с того момента, как он бросил ее в чан с водой, она не слышала о нем ни одного дурного слова. Об Ангусе говорили только хорошее. Куда бы она ни пошла, кто-нибудь непременно заводил с ней разговор об Ангусе. И даже не всегда говорили о нем напрямую, но едва она приходила в конюшню навестить Марми, как неподалеку внезапно появлялись несколько шотландцев и заводили между собой разговор об Ангусе.

Если им верить, он был живым воплощением всех добродетелей. После четырех дней таких «случайных» разговоров ей хотелось закричать: «Вы что, рассчитываете на то, что я выйду за него замуж? Вы этого добиваетесь?»

В течение последних дней Эдилин, как следует все обдумав, решила, что ей не стоило так дурно относиться к Ангусу. Она совершила ошибку. Надо было, наоборот, постараться ему понравиться. Если бы ей удалось ему понравиться, он, возможно, помог бы ей, когда она попросила его о помощи. Она даже подумала, не предложить ли дяде, чтобы он включил Ангуса Мактерна в число кандидатов на звание ее мужа. Если Ангус Мактерн был хотя бы наполовину таким достойным и честным, как ей говорили, его можно было уговорить отдать золото дяде.

Но что потом? Жить с ним в одном из домишек и рожать каждый год по ребенку?

Сейчас она чувствовала его тепло. Было холодно, и ей хотелось придвинуться к Ангусу поближе, но все изменилось в тот момент, когда он качнулся к ней, а она повела себя так, словно он был ей неприятен. Но он не был ей неприятен, совсем наоборот. Ее реакция была привычной. Вот уже несколько лет именно так она спасала себя от напора чересчур дружелюбных мужчин.

Она пригладила волосы ладонью.

— Я все еще покрыта стружкой?

— Немного, но я уверен, что вы ему понравитесь.

Она потерла руки, чтобы согреть их, и поглядела на него снизу вверх, но он ничего не сказал.