Самый жаркий день лета - Абдулла Киа

— Кто это? — показал он на мальчика на картинке.

Тень пробежала по лицу Ясмин. Она откинулась на стуле и скрестила руки, словно защищаясь. Эндрю судорожно сглотнул раз, потом другой, пытаясь выдавить ответ.

Шепард терпеливо ждал ответа, наблюдая за супругами. Повисла напряженная тишина.

Наконец Андерсон прочистил горло и ответил:

— Это наш сын. Тоби.

Детектив почувствовал, как участилось сердцебиение. Интуиция вела его в правильную сторону.

— Что с ним случилось?

Эндрю глубоко вдохнул.

— Он умер.

Шепард тщательно следил за тем, чтобы его голос звучал помягче.

— Давно?

— Четыре года назад.

— Сколько ему было лет?

Эндрю нервно поерзал на стуле.

— Три года.

— Столько же, сколько Максу?

— Да.

Детектив взглянул на Ясмин. Она проедала взглядом столешницу, будто сидела на кухне одна.

— Что с ним случилось?

У Эндрю на виске запульсировала жилка.

— Все есть в его медицинских записях.

Шепард ответил умоляющим взглядом, будто резкая отповедь причинила ему боль.

— Конечно. Но я хотел бы услышать это от вас.

Ясмин не шевелилась. Она смотрела в стол отсутствующим взглядом, будто и не слышала разговора.

Эндрю взял со стола пустой стеклянный стакан и сжал его в ладонях, будто желая сломать.

— Тоби родился в две тысячи четырнадцатом. Он был нашим первенцем, мы безумно радовались его появлению. — Он горько усмехнулся. — Страшно уставали, но радовались. Мы тогда жили в жуткой квартире в Лейтоне, продуваемой со всех сторон, с постоянно включенным обогревателем. Шум от трассы доносился даже при закрытых окнах. Но мы были счастливы. Тоби был чудесным малышом. Я знаю, все родители так говорят, но он и правда был чудесный. Все вокруг нам это твердили. Первые дни прошли на удивление легко. — Он покосился на супругу. — Ясмин прекрасно справлялась с ролью любящей матери. Она… просто сияла. Но в какой-то момент мы начали замечать странности: ссадины на коже Тоби там, где ему натирала одежда. Потом он начал покрываться волдырями.

Мы сходили к врачу и выяснили… и выяснили, что у Тоби БЭ: буллезный эпидермолиз. — Эндрю закрыл лицо рукой. — Это генетическое заболевание кожи. Можете сами почитать. Я не хочу… — Он помотал головой, отгоняя страшные воспоминания. — Он умер от заражения крови в возрасте трех лет… вот что случилось с Тоби.

Шепард внимательно наблюдал за собеседником, но чувствовал лишь, что поставил себя в тупик. Он был уверен, что заметит в Эндрю чувство вины, но видел лишь чистую и светлую скорбь.

Андерсон продолжал, никем не прерываемый.

— Когда моя жена снова забеременела, врач предупредил, что ребенок с высокой вероятностью может страдать БЭ, один шанс к четырем, потому что и у меня, и у Ясмин есть этот ген. Мы были в ужасе, но Макс родился идеальным.

Эндрю закашлялся. Ясмин не вмешивалась, опустив голову и безвольно уронив руки на колени.

— Я очень сожалею, что напомнил вам об этих переживаниях, — сказал Кристофер. Он тщательно подбирал слова для следующего вопроса. — Я был удивлен, что вы ничего не рассказывали о первом сыне.

Эндрю напрягся.

— А надо было? — Он мельком глянул на жену. — Информация есть в медицинской карте.

Детектив заметил нотку смятения в голосе мужа — не метания уличенного преступника, но скорее беспокойство законопослушного гражданина, который опасается, что нарушил какое-то правило.

— Нет, конечно, — успокоил его Шепард. — Вы не могли бы дать нам доступ к его медицинской карте?

Эндрю кивнул, безмолвно подписывая подвинутую Кристофером форму разрешения.

— Я вас честно предупрежу, детектив. Там много всего, и большая часть просто… — он замешкался в поисках правильного слова, — просто кошмарна.

— Понимаю, — кивнул Шепард. — Мне всего лишь надо уточнить детали.

В разговоре повисла пауза, и детектив понял, что исчерпал лимит гостеприимства. Собрав бумаги, он аккуратно уложил их в папку.

— Еще раз прошу простить меня за вторжение. Теперь я пойду, а вы отдыхайте.

Эндрю проводил его к выходу.

У двери Кристофер обернулся и показал рукой в сторону кухни:

— Как ваша жена?

— Справляется, — поспешно ответил Эндрю. Он открыл дверь в ожидании, пока Шепард покинет дом. — До свидания, детектив.

Полицейский вернулся в свою машину, оглушенный жарой. Сел, растер шею под взмокшим воротником, ослабляя удавку галстука. Такое было сложно переварить. Ясмин Саид и Эндрю Андерсон потеряли двух детей — и обоих, очевидно, не по своей вине. В голове не укладывалось, что такое вообще бывает. Шепард закрыл глаза и прислушался к спокойному стрекотанию кондиционера. Было бы славно, подумал он, отдохнуть сейчас пару минут.

Лейла поставила продукты на ленту кассы: контейнер с лапшой быстрого приготовления, замороженные овощи для жарки, банку с маринованными чили и пеструю упаковку соуса. Она поправила каждый продукт, чтобы они лежали под прямыми углами. Последние дни Лейла упорно боролась с этой напастью: желанием переставлять вещи, занять руки хоть чем-то. После разговора с Робертом она вернулась домой, чтобы в растерянности блуждать по пустой кухне, будто лодка, унесенная от причала бурей. Ей казалось, что она рассыплется в пыль, если остановится хоть на минуту. Лейла даже вышла на пробежку в тридцатиградусное пекло — это чуть-чуть помогло, но лишь на пару часов. Под вечер, страдая от безделья, она устремилась в супермаркет за едой, в которой не было нужды.

Кассирша, грузная дама в сияющем ореоле светлых кудряшек, поприветствовала клиентку. Сканируя код на каждом товаре, она улыбалась Лейле, будто чувствовала ее болезненное состояние и пыталась поддержать. Эта мягкость и открытость в лице кассирши развязали какой-то внутренний узелок, у Лейлы задрожали губы, и по щекам беззвучно покатились слезы. Кассирша остановилась и внимательно поглядела на посетительницу.

— Ох, дорогая! — Она оглянулась, будто ища помощи.

Лейла подняла ладонь, показывая, что все в порядке. Ее раздосадовало собственное проявление слабости.

— Что случилось, милая? Вам нужна помощь?

От успокоительного материнского тона Лейла только пуще зарыдала. Потом она провела пальцем под линией ресниц, смахивая слезы.

— Простите. — Стараясь успокоиться, Лейла трясущимися руками собрала оплаченные товары. — Все хорошо.

— Может, позвать кого-нибудь?

— Нет, спасибо. — Лейла осторожно указала на последние две упаковки, которые остались на ленте, и кассирша быстро их просканировала.

— Все уладится, дорогая, — заверила она на прощание. — Я обещаю!

Лейла заплатила и поспешно покинула магазин. Снаружи она огляделась в поисках укрытия, но площадь перед супермаркетом представляла собой открытое плоское пространство. Наконец Лейла просто повернулась лицом к стене и зашлась в рыданиях. Она пыталась совладать с собой, но плечи продолжали сотрясаться от всхлипов. В такие моменты было бы замечательно позвонить маме или тете — но в их семье не было старших родственников, только она и Ясмин. Мимолетная мягкость незнакомой женщины ярко напомнила Лейле о ее сиротстве.

— Лейла? — спросил удивленный голос за спиной.

Обернувшись, она увидела на краю тротуара Уилла. Заметив ее слезы, он инстинктивно бросился к супруге.

— Солнце мое, — Уилл прижал Лейлу к груди.

Закопавшись лицом в его футболку, она постаралась унять рыдания.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотала она и почувствовала движение его плеча, когда он указал рукой на вход в магазин.

— К тебе шел. Решил взять по дороге чего-нибудь.

— Где ты был? — Лейла поняла, что злится на мужа. Она знала, что больше не вправе претендовать на его личное время, но ожидала, что Уилл постарается быть рядом после событий минувшей недели. Вместо этого она получила лишь несколько эсэмэсок.

Уилл сжал ее в объятиях.

— Прости. Я собирался прийти раньше, но работал с утра до ночи.

— Но сейчас-то ты останешься? — спросила она дрогнувшим голосом.