Сень (СИ) - Номен Квинтус

— Понятно… но здесь вы ко многим людям относитесь совсем не так, как к вещам.

— Попробую объяснить. Дети — они дети и есть: многого не знают, почти ничего не умеют, желания с возможностями соотнести не могут. Поэтому за детьми нужно присматривать, учить их, помогать… а для меня очень многие здесь кажутся детьми. О которых нужно заботиться. По сути, очень многие и есть дети: в Системе детьми считаются все сервы и гаверны, которые еще не получили диплома об образовании. То есть люди лет до тридцати. Вот мадларков я детьми воспринимать не могу, у нас они взрослые ровно с того момента, как становятся годными для работы… Впрочем, гаверны мне тоже детьми показаться не могут, причем вообще независимо от возраста.

— Я уже несколько раз слышал эти названия: сервы, гаверны, мадларки… вы можете рассказать, кого вы так называете?

— Хорошо. В Системе все люди делятся на гавернов, сервов и мадларков. Гаверны — это те, кто занимается управлением обществом, из было миллионов триста. Сервы занимаются обслуживанием всех машин, заводами управляют, транспортными системами. Их миллионов сто. И мадларков тоже миллионов сто, они выполняют работы, для которых никакого обучения не требуется. Эти группы никогда… то есть в Системе уже несколько сот, или даже тысяч лет, не смешивались, каждая группа занималась своим делом и была счастлива. Я как раз серв… насколько теперь мне стало понятно, червы в основном происходили из потомков британцев и немцев. Здесь сейчас это именуется кавказской расой, но сейчас-то ученые вообще ничего о расах не знают: генетика даже не на зачаточном уровне, ее вообще, можно сказать, нет.

— А ваша фамилия Ашфаль… вы по происхождению не из немцев? И говорите на немецком свободно…

— Ну, судя по тому, что генетическая копия Тани Ашфаль обнаружилась в районе Рязани, то скорее всего мои далекие предки тоже откуда-то отсюда были. Я вообще не знаю, возможно все сервы предков в России имели. Хотя и не обязательно: все белые люди произошли от неандертальцев, так что возможно, что Таня Ашфаль была родней Тане Серовой в тысячном поколении.

— Я не совсем понял, вы как-то особо выделили то, что все сервы — белые люди. А остальные?

— Гаверны — кроманьонцы, у них вообще особой заботой было выяснение, кто из них более чистокровный кроманьонец. А мадларки…

— Если, как вы говорите, ваш язык основан на английском и немецком… мадларками британцы называют чернорабочих.

— Не совсем верно, в современном английском это означает сельскохозяйственных подсобных рабочих. «Ковыряющиеся в грязи», буквальный перевод слова на русский, очень точно описывает значение слова. Но в Системе это значение тоже почти точно соответствует их занятиям. Если не считать того, что самки мадларков используются для вынашивания детей гавернов, то в основном они занимаются сбором фруктов и ягод, рыбу разводят на рисовых плантациях…

— То есть те, кто учиться не хочет или не может, становится мадларком?

— Нет. Я же сказала, что в Системе группы никак не смешивались. Мадларки по происхождению азиаты, я теперь думаю, что скорее всего их предками были нынешние корейцы. Японию целиком уничтожили, от китайцев тоже мало что оставалось в последние века Проклятых континентов…

— То есть у вас было расистское общество… это действительно ужасно.

— Я как-то об этом не задумывалась… возможно. Однако ужас, беспробудный ужас Системы вовсе не в том заключался. Я вам как-нибудь попозже расскажу, мне просто сначала нужно подумать немножко, сосредоточиться, формулировки подобрать. Я почему-то здесь расслабилась, многие детали забывать стала. Нет, не стерла из памяти, а просто… Я думаю, что месяца на сосредоточение мне хватит. А пока поговорим о действительно важных вещах: у вас организм уже полностью стабилизировался и пора переходить к форсированным методам омоложения. Вот эта коробочка — она с часами, в нужное время будет вибрировать у вас в кармане. Когда она завибрирует, вы в течение десяти минут должны будете выпить таблетку, которая появится под этой крышкой. Коробочку с собой носите в кармане все время, сигнал она будет подавать с восьми утра и до полуночи… шесть раз в сутки. Поскольку вы встаете поздно, не забывайте будильник заводить — таблетку проглотите и потом еще доспите. Такой режим вам устанавливается на следующие три месяца, за нарушения режима буду наказывать.

— Пинать? Я слышал, что вы любите пинаться…

— Я знаю и более страшные наказания. А так как сейчас мы говорим о судьбе всего мира…

— Мир так зависит от моего здоровья?

— Вы даже не представляете пока, насколько сильно. Но я вам расскажу. Немного попозже…

Глава 7

Владимир Николаевич Перегудов, когда его вызвали к Берии, особо не волновался, ведь Лаврентий Павлович, можно сказать, лично освободил его от ложных обвинений в тридцать восьмом году. Но после встречи с наркомом… то есть с министром конечно уже, волнений у него прибавилось. И даже не потому, что теперь ему предстояло возглавить собственное КБ, а потому что спроектировать этому КБ предстояло что-то уж очень непростое. Такое, чего вообще в мире нигде не было. Причем и проектировать предстояло… несколько своеобразно:

— Тут сложность в чем заключается, — выдал свое видение проблемы Лаврентий Павлович, — на сегодняшний день мы лишь очень приблизительно представляем габариты и вес двигательной установки. Да и мощность двигателей точно предсказать не можем…

— Ну а как же все проектировать?

— Ну… как-нибудь. Николай Антонович обещает, что увеличивать вес и габариты он не будет, разве что уменьшать — хотя, сами знаете, обещать все мы горазды. Однако у нас есть определенная уверенность в том, что при острой необходимости все параметры получится… подогнать под то, подо что вы свой проект сделаете, разве что с мощностью полных гарантий не будет. Но мощность, насколько я понимаю, в основном определит максимальную скорость, и тут… в любом случае изделие будет опытовым, и на нем выполняться будут скорее научно-исследовательские работы нежели боевые.

— Я, конечно же, постараюсь оправдать доверие…

— Мы в этом не сомневаемся. Однако думаем, что вы — прежде чем наше доверие начинать оправдывать — обязательно должны познакомиться с продукцией одной артели инвалидов.

— Хорошо… Но зачем?

— Эта артель делает малые гидроэлектростанции, которые колхозами закупаются и не только. Но для вас не они интерес представляют: там инженер Родионов — тоже инвалид и ветеран войны — додумался до того, чтобы детали водяных турбин делать сварными. Не он первым до этого додумался, но… Так вот, в артели работает сварочная машина, которая умеет сваривать стальные детали толщиной до тридцати сантиметров. А Родионов не только технологию такой сварки придумал, но и технологию проверки получающихся сварных швов: микротрещина толщиной в доли микрона у них легко находится… и исправляется. Мне кажется, что в вашем деле эта технология будет исключительно полезна…

По окончании зимней сессии Таня приехала в Химки в Мясищеву посмотреть на обещанный самолет. Самолетов оказалось сразу два, правда сам Владимир Михайлович ни к одному из них прямого отношения не имел. Он, как и обещал, организовал в МАИ, где тоже преподавал молодежи авианауки, студенческое конструкторское бюро — и вот студенты обе эти машины и спроектировали. А потом и изготовили сами, но, конечно, уже на авиазаводе.

Первая машина — которую, собственно, Владимир Михайлович Тане и предложил — была, по его словам, демонстратором. Демонстратором того, что может сотворить не ограниченный в фантазиях студенческий энтузиазм. Ну и, в некоторой степени, демонстратором различных нетривиальных методов конструирования летающей техники. Маленькая шестиместная машина (плюс два места в кабине пилота) летала на двух турбореактивных моторах по восемьсот пятьдесят сил — и это при том, что вес самолета лишь немного превышал тонну. При взлете и посадке пилот мог выпустить довольно большие предкрылки, закрылки размером чуть ли не в половину ширины крыла, а если очень захочется, то из крыльев можно было выдвинуть полутораметровые консоли — и самолет мог взлететь с полосы длиной метров в семьдесят. Ну а когда вся эта бижутерия пряталась обратно, машина непринужденно летела со скоростью в шестьсот пятьдесят километров на трехкилометровой высоте. И лететь могла (на высоте уже в семь километров) на три с лишним тысячи километров, но уже в длину.