Смерть у бассейна - Агата Кристи

— Герда…

Женщина с револьвером впервые пошевелилась. Когда она, озираясь вокруг, заговорила, в ее голосе не было ничего, кроме замешательства:

— Джон умер, — сказала она. — Джон умер.

С какой-то властной стремительностью высокая молодая женщина с волосами цвета палой листвы мигом оказалась рядом с ней и проворно, прежде чем Пуаро успел запротестовать или вмешаться, она отобрала у Герды револьвер.

Пуаро торопливо шагнул к ней.

— Этого делать нельзя, мадемуазель.

От звука его голоса она нервно вздрогнула. Револьвер выскользнул из ее пальцев и, так как она стояла на краю бассейна, плюхнулся в воду. Она испуганно ахнула и подняла на Пуаро виноватый взор.

— Ну что я за дура! — сказала она. — Извините.

Пуаро ответил не сразу. Он вперился в эти ясные ореховые глаза. Они совершенно твердо встретили его взгляд, и он засомневался, справедливо ли его немедленное подозрение.

Он сказал негромко:

— Нужно как можно меньше касаться чего бы то ни было. Все должно оставаться как есть до полицейского осмотра.

Ответом было легкое движение — совсем слабая рябь беспокойства.

Леди Энгкетл неприязненно пробормотала:

— Разумеется. Я полагаю. Да. Полиция.

Спокойным голосом, в котором, однако, проскальзывало отвращение, человек в охотничьем костюме сказал:

— Боюсь, Люси, это неизбежно.

Пока все молчали, переваривая случившееся, послышались шаги и голоса — быстрые, уверенные шаги и не к месту радостные голоса. По тропе от дома шли сэр Генри Энгкетл и Мэдж Хадкасл, разговаривая и смеясь. При виде группы у бассейна сэр Генри остановился как вкопанный и изумленно воскликнул:

— Что это? Что произошло?

Его жена начала было. «Герда…», но тут же осеклась. «То есть Джон…»

Каким-то плоским, ставящим в тупик голосом, Герда сказала:

— Джона убили. Он умер.

Все в замешательстве отвели глаза, а леди Энгкетл торопливо заявила:

— Дорогая, я думаю, вам лучше пойти и… и лечь. А может, и всем нам лучше вернуться в дом? Генри, а вы с господином Пуаро могли бы остаться здесь и дождаться полиции.

— Так будет лучше всего, — сказал сэр Генри и повернулся к Гаджену. — Не позвоните ли вы в полицейский участок, Гаджен? Заявите о случившемся так, как сочтете нужным. Когда полиция прибудет, ведите их прямо сюда.

Гаджен слегка поклонился и сказал:

— Да, сэр Генри.

Он весь побелел, но оставался образцовым слугой.

Высокая девушка сказала:

— Пойдемте, Герда.

И, взяв ее под руку, увела по тропе к дому. Герда шла как будто во сне. Гаджен посторонился, пропуская их, а потом пошел следом, неся корзину с яйцами.

Сэр Генри порывисто повернулся к жене:

— Ну так что же это, Люси? Как, наконец, все произошло?

Леди Энгкетл неуверенно развела руками в очаровательно беспомощном жесте, шарм и обаяние которого не ускользнули от Пуаро.

— Милый, да я и сама не пойму. Я была в птичнике, услышала выстрел совсем близко, но ничего такого не подумала. В конце концов, — она обращалась уже ко всем, — разве можно было представить! А потом я поднялась по дорожке сюда и вижу, что Джон лежит, а Герда стоит над ним с револьвером. И Генриетта с Эдвардом подошли почти в ту же минуту — оттуда.

Она кивнула в сторону противоположной кромки бассейна, откуда в лес убегали две тропы. Эркюль Пуаро откашлялся.

— Кто они, эти Джон и Герда? Если мне можно знать об этом, — добавил он, как бы извиняясь.

— О, конечно, — леди Энгкетл повернулась к нему торопливо и чуть виновато. — Ах, я и позабыла… но ведь где тут было представлять гостей, когда у нас, видите, убитый. Джон — это Джон Кристоу, доктор Кристоу. А Герда Кристоу — его жена.

— А леди, что пошла с миссис Кристоу домой?

— Моя двоюродная сестра, Генриетта Савернек.

Человек слева от Пуаро пошевелился — чуть заметно.

«Генриетта Савернек, — отметил Пуаро, — и этот мужчина не хотел, чтобы ее имя было названо, но ведь я, рано или поздно, все равно бы его узнал…

«Генриетта!» — сказал умирающий. Он очень странно произнес это. Так странно, что это напомнило Пуаро о чем-то, о некоем происшествии. Да, что же это было? Неважно, потом вспомнится.

Леди Энгкетл продолжала, движимая чувством долга:

— А это тоже мой кузен, Эдвард Энгкетл. И мисс Мэдж Хадкасл.

Пуаро засвидетельствовал оба новых знакомства вежливыми поклонами. Мэдж вдруг ощутила истерическое желание расхохотаться и лишь с усилием сдержалась.

— А теперь, милая, — сказал сэр Генри, — вам, я думаю, лучше пойти в дом. Я хочу сказать господину Пуаро несколько слов.

Леди Энгкетл задумчиво посмотрела на него.

— Надеюсь, что Герда уже легла, — сказала она. — Я ведь правильно ей предложила? Я просто не знала, что сказать. Не имея за плечами прецедента, понимаете? Да и что говорить женщине, только что убившей мужа?

Она взглянула на них так, словно ждала, что на ее вопрос мог быть дан некий исчерпывающий ответ, и двинулась по дорожке к дому. Мэдж и Эдвард отправились следом. Пуаро остался с хозяином.

Сэр Генри откашлялся, словно не зная, что сказать.

— Кристоу был очень одаренным, — сообщил он наконец. — Просто очень одаренным.

Взгляд Пуаро еще раз остановился на покойнике. У него не проходило странное ощущение, что этот мертвый был живее оставшихся жить. Он не мог понять, откуда взялось это впечатление.

— И такая злополучная трагедия! — вежливо отозвался он на слова сэра Генри.

— Такого рода вещи более по вашей части, чем по моей, — сказал сэр Генри. — Я прежде, насколько помню, ни разу не соприкасался с убийством. Надеюсь, пока что, я веду себя правильно?

— Совершенно правильно, — сказал Пуаро. — Вы ведь вызвали полицию. А до того, как они приедут и примут все заботы на себя, нам с вами делать нечего — кроме как следить, чтобы никто не касался тела и не уничтожал улик.

При последних словах он поглядел в бассейн, где на бетонном дне был виден слегка искаженный голубой водой револьвер. Улики, подумал он, вероятно, были уничтожены, прежде чем он, Эркюль Пуаро, успел этому помешать.

Да нет же — это была случайность.

— Может быть, нам не обязательно стоять тут? — с дрожью в голосе пробормотал сэр Генри. — Холодновато. Ничего, наверное, не изменится, если мы перейдем е павильон?

Начавший подрагивать Пуаро, ноги которого были чувствительны к сырости, принял это предложение с радостью. Павильон был на дальней от дома стороне бассейна и через его дверь им был виден и бассейн, и тело, и тропа к дому, по которой должна была проследовать прибывшая полиция.

Обстановка внутри была отнюдь не спартанской — с удобными диванами и веселыми домоткаными пледами. На расписном металлическом столе стоял поднос с графином хереса и бокалами.

— Я бы предложил вам выпить, — сказал сэр Генри, — но, видимо, до прихода полиции лучше ничего не трогать. И не потому, что я думаю, будто для них что-то тут может представлять интерес. Просто с осторожностью не пересолишь. Гаджен, я вижу, еще не принес коктейли. Ждал вашего прихода.

Они оба довольно бодро уселись в плетеные кресла у двери так, чтобы держать в поле зрения дорожку. Установилось неловкое молчание. Это был не тот случай, когда можно просто немного поболтать.

Пуаро оглядел павильон, но ничего необычного не бросилось ему в глаза. Дорогая накидка из серебристых лис была небрежно переброшена через спинку одного из кресел. «Любопытно, чья», — подумал он. Эта чуть показная роскошь не вязалась ни с кем из доселе увиденных им здесь. Он не мог, например, вообразить ее на плечах леди Энгкетл. Это встревожило его, ибо отдавало смесью богатства и саморекламы, а этих качеств он не усмотрел в тех, кого успел заметить.

— Курить нам, наверное, можно, — сказал сэр Генри, протягивая Пуаро портсигар.

Прежде, чем взять сигарету, Пуаро потянул носом, французские духи. И дорогие. Пахнуло ими лишь на миг, но и опять ни с кем из обитателей «Пещеры» запах для него не ассоциировался.

Подавшись вперед, чтобы прикурить от зажигалки сэра Генри, Пуаро приметил кучку спичечных коробков — шесть штук — лежавших на маленьком столике у одного из диванов.

Эта-то подробность и показалась явно странной.

Глава 12

— Половина третьего, — сказала леди Энгкетл.

Она сидела с Мэдж и Эдвардом в гостиной. Из-за двери кабинета сэра Генри доносились звуки разговора. Там были Эркюль Пуаро, сэр Генри и инспектор Грейндж.

Леди Энгкетл сокрушалась:

— Знаешь, Мэдж, я все же чувствую — надо как-то распорядиться насчет ленча. Конечно, выглядело бы бессердечным сесть за стол как ни в чем не бывало. Но, в конце концов, господин Пуаро был зван на ленч, и он, вероятно, голоден. И его-то не может выбить из колеи, как нас, убийство бедняги Джона Кристоу. И еще я должна сказать: хотя мне самой есть не хочется, Генри и Эдвард наверняка страшно проголодались, проохотившись все утро.