Крылья рока - Роберт Асприн

Или церберы. Или наши бейсибские союзники.

Ченая откинула назад длинные светлые локоны и надела, надвинув на лоб, золотой обруч, чтобы удержать их. Посреди лба гордо засияло прикрепленное к обручу солнце — символ бога Саванкалы.

— Я не обыкновенный гладиатор, — холодно напомнила она жрецу, — и это тебе хорошо известно, старая куница.

Как ни сожалела Ченая о том, что во всем призналась жрецу, но Молин был единственным, кто знал о ее сне и даре, полученном от самого Главы ранканского пантеона. Тогда она была еще очень молода, всего четырнадцати лет, и ей была простительна подобная откровенность. А он был ранканский жрец, и кому, как не ему, было поведать о сне, явлении Саванкалы и трех желаниях, которые тот обещал исполнить? Молин тогда подробно расспросил ее и решил, что сон был вещим.

Ченая кокетливо провела руками по груди, напоминая жрецу о первом желании.

— Разве я не стала красавицей, дядя? Саванкала ниспослал на меня свое благословение.

Она увидела, как нахмурился ее отец. Для него эти слова были просто кичливым хвастовством. И хотя он привык к такому поведению дочери, не одобрял его.

— Ты уходишь? — спросил он, указывая на ее одеяние.

— Уже почти стемнело, — ответила Ченая. — Пойду в храм.

К тому же мне нужно многое узнать о городе, — с издевкой она обернулась к Молину. — Не ты ли, дядя, говорил мне, что ночь — лучшая пора для выведывания тайн?

— Конечно же, нет! — негодующе выпалил тот. — Если ты пойдешь в город в этом наряде, только накличешь на себя беду.

Многие здесь готовы убить только за одну эту одежду, не говоря уж о мече и обруче.

Вернувшись к раскрытому сундуку, Ченая достала два кинжала в ножнах и прикрепила их к расшитому поясу на бедрах.

— Я пойду не одна, — заявила она. — Возьму Рейка.

— Кто такой Рейк? — спросил Молин Лована Вигельса. — Один из тех гигантов, что вы привели с собой?

Лован лишь покачал головой.

— Осторожнее, дитя мое, — сказал он дочери. — Улица сильно отличается от арены.

Вынув из сундука плащ с капюшоном, девушка закрыла его крышку. Выходя из комнаты, она приподнялась на цыпочки и чмокнула отца в щеку. Молину Факельщику лишь вильнула попкой.

Под ногами не скрипел песок, не было подбадривающей толпы, и все же это была арена. Ченая чувствовала застывших в ожидании хищников, наблюдавших за ней из темных подворотен и наполненных мраком переулков. Она слышала чье-то дыхание, видела сияющие во тьме глаза.

Да, это была арена. Но здесь враг не стремился вступить в схватку, не бряцал железом, возбуждая зрителей. Он таился, скрывался, прятался там, где девушка не могла его увидеть: мелкие воришки с мелкими сердцами, в которых нет места мужеству; мелкие грабители, у которых оружия больше, чем уверенности. Ченая тихо засмеялась про себя, позвякивая кошельком, чтобы раззадорить их, завлекая на поединок, чего никогда не позволила бы себе в честном бою.

Они следили за ней, она же следила за тем, как следили за ней.

«Возможно, — подумала девушка, — если я откину капюшон и дам им разглядеть меня…» Но она воздержалась. Этой ночью ей предстояло многое сделать, многое узнать.

Дорога Храмов была темная и пустынная. Ченая легко нашла храм ранканских богов — величественное сооружение, возвышающееся над остальными. Яркое пламя двух факелов у входа освещало массивные двери. Однако, сколько Ченая ни колотила железным кольцом, внутри никто не отвечал. Она выругалась.

В столице храмы никогда не запирают. Громыхнув кольцом в последний раз, девушка повернула прочь.

— Отец наш всемогущий, — взмолилась она сквозь стиснутые уста, спускаясь по ступеням храма, — поговори со мной, как ты сделал это в ту ночь, много лет назад.

Но бог хранил молчание, так же как улицы города.

Остановившись, чтобы собраться с мыслями, Ченая решила, что высокая стена справа от нее, должно быть, окружает дворец губернатора. Тогда, значит, парк слева — это Обещание Рая, как ей объяснили, когда она ехала домой. Там мужчины, которые не могли позволить себе высококлассную проститутку, получали сексуальное удовлетворение у полуголодных дилетанток. Пожав плечами, Ченая миновала парк и, следуя вдоль дворцовой стены, дошла до другой улицы, которую ей показали во время дневной экскурсии по городу, — Прецессионной Дороги.

Она снова остановилась и, глянув на небо, восхитилась, как ярко светили звезды над колодцем города. Минуту назад Ченая молилась Саванкале и ругалась его именем, а теперь стояла очарованная. Ощущение было не сравнимо ни с чем.

Девушка просвистела низкую ноту. В вышине мелькнула тень, застилая на пути свет звезд, и послышалось хлопанье крыльев.

Девушка вытянула руку, на которой была маника, и Рейк, сложив крылья, уселся ей на запястье, прокурлыкав приветствие. Ченая причмокнула в ответ и прикрепила шнурок, свисавший с пояса, к лапке птицы.

— Ты тоже чувствуешь это, дружок? — шепнула она соколу. — Город? Темноту? Она живая.

Ченая снова причмокнула, и Рейк забил крыльями.

— Ну конечно, чувствуешь.

Обернувшись, она посмотрела по сторонам.

— Этот город бурлит. Такого никогда не бывало в Рэнке. Возможно, нам здесь понравится, дружок. Посмотри туда!

Девушка указала на тень, что крадучись появилась на противоположной стороне улицы. Ченая окликнула тень; та остановилась, обернулась на звук и продолжила движение. Девушка громко рассмеялась, когда тень скрылась во мраке.

Разговаривая с Рейком, Ченая бесцельно брела по Прецессионной Дороге, удивляясь, почему те немногие встречные, что попадались ей на пути, крались от двери к двери, предпринимая все возможное, чтобы не попасть ей на глаза. Девушка просто шла посреди мостовой, позволяя лунному свету играть на рукояти ее меча, одновременно привлекая и предостерегая потенциальных врагов.

Порыв ветра принес новый странный запах. Соленый воздух.

Ченая впервые вдохнула его, и от этого запаха мурашки побежали у нее по спине. Она часто думала о море, мечтала о нем. Интересно, далеко ли до берега? Ченая прислушалась, стараясь уловить звук прибоя. В преданиях и сказаниях всегда присутствовал прибой, пенящийся, обрушивающийся на берег. Он пронизывал все ее мечты.

Ченая пошла дальше, принюхиваясь, вслушиваясь.

И вот в конце длинной широкой дороги она заметила пристань и темные силуэты судов. В небо упирался лес голых мачт; снасти тихо пели в слабом ветерке, тянувшем со стороны воды.

Никакого прибоя — поскрипывание такелажа и нежный плеск были единственными звуками. К запаху соли примешивались другие ароматы: рыбы и мокрых сетей, дыма от кухонь рыбаков и коптилен. Если где до сих пор и горели костры, Ченая не могла разглядеть их. Только тускло освещенные окна тут и там вспарывали темноту.