Палач из Гайд-парка - Энн Перри

– Он знал капитана Уинтропа? – спросила Шарлотта с возросшим интересом.

– Шапочное знакомство.

Дойдя до середины лужайки, Веспасия остановилась. Легкий ветерок трепал подол ее светло-зеленой шелковой юбки, тяжелая нить жемчуга спускалась на нежный шелк блузки цвета слоновой кости. Шарлотта с завистью подумала, сможет ли она когда-нибудь в старости быть такой элегантной.

– Судью Квейда, должно быть, огорчила эта трагедия в доме его друзей.

– Конечно, – подтвердила Веспасия. Пройдя еще несколько шагов, она сказала: – Похороны – всегда дело семейное. Но завтра будет отпевание, и Телониус, разумеется, будет там. Я подумала, что и мне тоже следует сделать то же. – Она посмотрела на Шарлотту, в глазах ее был живой интерес. – А ты не хотела бы к нам присоединиться?

Было бы бестактным, да и совершенно излишним, спрашивать Веспасию, почему она предложила ей это. И дело здесь не в Уинтропах, судье Квейде и даже не в ней самой. Веспасия была свидетельницей многих событий, в той или иной степени затрагивающих мир людей ее круга, и никогда не бывала в них сторонним наблюдателем. Не раз Питт полагался на ее мнение и советы в самых сложных своих делах. Леди Камминг-Гульд вводила Шарлотту и Эмили в круг нужных людей, когда считала это необходимым. Было бы элементарной ошибкой думать, что она делает это ради светского развлечения. Чаще у нее были куда более серьезные мотивы. Но озорной огонек, который Шарлотта сейчас уловила в ее глазах, не позволял полностью исключить первое.

– Это такая ужасная история, – осторожно сказала она, подлаживаясь под шаг старой леди и замечая в траве под деревьями тонкие ростки нарциссов.

– Газеты взяли слишком резкий тон, – заметила Веспасия. – Томасу нужно как можно скорее проявить себя в своем новом качестве. Это необычное дело или, по крайней мере, производит такое впечатление. Мы должны сделать все, что в наших силах.

– Газеты пишут о маньяке, – грустно сказала Шарлотта.

– Какая чепуха! – решительно отмахнулась Веспасия. – Если бы это был маньяк, отрубающий головы людям в Гайд-парке, мы бы уже услышали о его новых деяниях.

– Кто-то, кого он знал? – настороженно переспросила Шарлотта, и все ее чувства странно обострились. Она забыла о нарциссах, весеннем ветерке и почках на деревьях.

– Это, мне кажется, единственный правильный вывод, – согласилась Веспасия. – Телониус сказал мне, что капитан не был ограблен. По крайней мере, так утверждает лорд Уинтроп.

В воображении Шарлотты уже рождались догадка за догадкой. Но начала она с самого очевидного.

– У его жены есть любовник? Или у него самого есть женщина, и ее ревнивый муж…

– Нет, нет, только не это! – нетерпеливо воскликнула Веспасия. – Оукли Уинтроп умом не блистал, но и полным кретином не был. Если тебе не повезло и на прогулке в парке в полночь тебе повстречался любовник твоей жены с топором в руках, зачем лезть с ним в прогулочную лодку? Чтобы обсудить, как поровну разделить благосклонность одной женщины?

Шарлотта с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть.

– Возможно, это все же был знакомый ему человек, и Уинтроп не знал о его намерениях, – предположила она. – Если он был любовником его жены, то она, наверное, умело скрывала это от мужа. Ведь, в сущности, капитан Уинтроп подолгу не бывал дома. Ему и в голову не приходило, что его жена могла проявить интерес к другому мужчине.

– Если капитан Уинтроп ни о чем не догадывался, то зачем любовнику было его убивать? – спросила Веспасия, округлив глаза и вскинув брови. – Это же нелепость, ибо совсем не надо было идти на такие меры.

– Тогда это был муж его любовницы? – размышляла вслух Шарлотта. – Он, очевидно, был очень ревнивым.

– Зачем было Уинтропу сидеть с ним ночью в лодке? – Веспасия поддела палкой пук травы.

– Возможно, он не знал… – начала было Шарлотта, но, сообразив, что может сказать глупость, умолкла.

– Любовница ничего об этом не знала, ты хочешь сказать? – воскликнула Веспасия с ироничной улыбкой. – Однако она не могла не знать, каков характер у ее мужа. – Она повернулась и быстро направилась к дому. – Чем больше об этом думаешь, тем более странным все это кажется. Я думаю, Томас будет нуждаться в любой нашей помощи. – Лицо Веспасии было спокойным, но даже при ее выдержке она с трудом сдерживала свою внутреннюю энергию и решимость.

– В таком случае я обязательно поеду с вами на отпевание. – Шарлотта более не сомневалась. – В котором часу я должна быть готова?

– В четверть одиннадцатого я пришлю за тобой экипаж, – быстро ответила Веспасия. – И, дорогая, в следующий раз, когда будешь покупать новые платья, обязательно купи строгое черное. – Глаза ее смеялись. – Положение твоего мужа тебя обязывает.

В конце концов Шарлотте пришлось срочно обратиться к Эмили и попросить у нее что-нибудь подходящее из одежды. Лишних денег у нее не было: при расходах на ремонт теперь каждый пенни был на счету.

Эмили с радостью согласилась подобрать для нее что-нибудь подходящее из своего гардероба, но взяла с нее слово, что Шарлотта во всех подробностях посвятит ее в ход расследования и обязательно воспользуется ее помощью.

Поэтому к десяти утра следующего дня, когда Шарлотта была полностью готова, соответственно одета и в волнении ожидала экипаж, ей неожиданно нанесла визит ее мать Кэролайн Эллисон, облаченная в золотисто-шоколадные шелка. Голову ее украшала шляпка в виде тюрбана.

– Доброе утро, мама, – растерянно пробормотала Шарлотта, пораженная не только неожиданным приездом Кэролайн, но и ее новым головным убором. Спрашивать, что случилось, не было смысла, ибо по сияющему лицу матери она поняла, что дела ее обстоят хорошо.

– Доброе утро, моя дорогая, – промолвила Кэролайн, окидывая взглядом спальню дочери, пока Шарлотта в последний раз провела щеткой по волосам. – Ты прекрасно выглядишь, но, боюсь, несколько траурно одета. Не могла бы ты оживить свой наряд чем-нибудь? Скажем, ярким шарфиком вокруг шеи… Эти мрачные тона, возможно, ныне в моде, но не слишком ли они мрачны?

– О какой моде ты говоришь? Черное в апреле? – искренне удивилась Шарлотта.

Кэролайн лишь отмахнулась.

– Все может быть, я давно уже не слежу за модой. И все же надо чем-то оживить… чем-нибудь неожиданным, броским. Красное с черным – это избито. – Она огляделась. – А если… Скажи, какой цвет не носят с черным? – Она вытянула вперед руку, как бы предупреждая Шарлотту помолчать и дать ей подумать. – Я знаю! Шафрановый. Я никогда не видела, чтобы кто-то осмелился сочетать черный с шафрановым.

– Во всяком случае, никто из тех, кто смотрится в зеркало, – согласилась с ней Шарлотта.

– О, тебе не нравится? Я думаю, это будет оригинально.

– Очень оригинально, мама, но я собираюсь на отпевание и не хочу оскорблять чувства семьи покойного. Я слышала, они очень консервативны.

На лице Кэролайн было написано явное разочарование.

– О, я не знала… Кто они? Я их знаю? Я не слышала…

– Ты же читаешь газеты, – Шарлотта приколола шпилькой последнюю прядку волос и теперь, глядясь в зеркало, оценивала свою работу.

– Я больше не читаю некрологи. – Кэролайн присела на край постели. Ее платье красивыми складками упало вокруг ног.

– Зато все еще читаешь театральные новости и обзоры.

В голосе Шарлотты звучали ехидные нотки. Ей приятно было видеть мать столь жизнерадостной и бесспорно счастливой, но она не могла освободиться от предчувствий относительно того, чем все это неизбежно кончится. А ведь это должно случиться. Легко ли будет матери вернуться к прежней жизни? Обо всем этом она и Эмили уже не раз с ней говорили. Сейчас не время было снова касаться этого больного вопроса, тем более что через несколько минут Шарлотта должна уехать.

– Это куда приятнее читать, чем список людей, которых ты знал, ушедших навсегда, – заметила Кэролайн виноватым голосом. – Еще печальнее читать о смерти тех, кого не знал. Некрологи так однообразны.

– Этот таким назвать нельзя, – Шарлотта предвидела драматическую реакцию матери. – Ему отсекли голову в Гайд-парке.

Кэролайн охнула.

– Капитан Уинтроп. Но ты его не знала, не так ли?

– Да, я его не знала. Но его знал судья Квейд, друг тети Веспасии.

– Ты хочешь сказать, что дело расследует Томас? – перебила ее Кэролайн.

– И это тоже я хочу сказать, – призналась Шарлотта и поднялась со стула, на котором сидела перед туалетным столиком. – Все гораздо сложнее и запутанней. Я, возможно, что-нибудь разузнаю. Во всяком случае, я еду туда.

– Да, я вижу.

– Зачем ты приехала, мама? Была какая-то особая причина? – Шарлотта порылась в верхнем ящике столика в поисках мелочей, которые могут пригодиться, – кружевной носовой платочек, флакончик духов, шляпная булавка.